- Не люблю разочаровывать. Я последовал за тобой, чтобы убить, - сказал монетчик, принимая стойку, которая называлась «внимательный хищник». Она позволяла отразить любую неожиданную атаку, а следом нанести ответный удар.
- Убить меня? Когда-то давно меня уже пытались убить.
Покровитель некромантов махнул рукой и его одежды исчезли, слово были иллюзией. Перед Дарланом возвышалось существо с алебастровой кожей, одетое в простую тунику из шелка. Серебряные длинные волосы струились по его плечам. На открытых участках его тела не было ни единой складки, казалось, что его просто вырезали из огромного камня. На гладком, будто светящимся лице Принца отсутствовали морщины, нос и рот не отличались от человеческих. А вот глаза… Их было три, и третий находился чуть выше переносицы.
- Не может быть, - вырвалось у Дарлана против его воли. Он абсолютно не верил в то, что видел. Перед ним стоял элоквит.
- Нет ничего невозможного, мастер. – Принц Раздора растянул губы в широкой улыбке, обнажив мелкие острые зубы. – Кому как не тебе об этом знать?
- Вы погибли!
- Погибли? Неужели? Слово погибель здесь не совсем корректно. Ты должен был сказать – вы были истреблены.
- Но, если вы уцелели, как же пророчество?
- Когда трое объединятся против четвертого, чтобы стереть его с лица земли, когда двое изгонят третьего, когда будет построена империя, которая рухнет из-за внуков первого императора, когда люди победят смерть, тогда весь мир встанет перед своей погибелью, что принесут в руках три принца, - продекламировал заклинатель плоти, заложив руки за спину. – Пророчество не лжет, нашу расу вы, люди, иренги и урсалы стерли с лица этой земли. Нас выжило лишь трое, и мы сбежали из этого мира, униженные и сломленные. Мы выжили, но можно ли это считать спасением? Нет, ибо среди нас не осталось женщин для продолжения рода. Поэтому, мастер, элоквиты не уцелели. Они истреблены, уничтожены, а мы с братьями лишь напоминание о том, что некогда на просторах Всемирья существовала столь великий народ.
- Вы жаждали поработить остальных, а мы ответили на вашу попытку стать хозяевами мира, когда жертв стало слишком много! - твердо произнес монетчик, хотя его мысли все еще пытались собраться. Этот Принц утверждает, что застал древнюю войну? Немыслимо! Насколько Дарлан помнил, элоквиты жили дольше людей, но не тысячу лет! Третий глаз заклинателя плоти почти не моргал, в отличии от остальных.
- Поработить для их же блага. Ваши боги ушли далеко, вы словно малые дети остались без присмотра. Знаешь, что случается с детьми, когда за ними нет должного контроля? Мы хотели стать вашими новыми богами, чтобы ваши молитвы не уходили в пустоту. Мы хотели подарить вам новую, счастливую жизнь.
- Ты безумен.
- Нет, я полностью рационален, - возразил Принц. - В отличии от вас, иренгов и урсалов мы не ведали тех, кто сотворил нас. Мы всю нашу историю искали своих богов, но не находили. Чтобы не терять цели, которая вела бы наш народ, не терять смысл существования, мы решили сами стать богами. Сначала для тех, кого создавали сами.
- Опасных чудовищ. – Монетчик понял, что за коконы покоились в этом гигантском зале. Здесь элоквиты занимались своими экспериментами. Он угодил туда, где рождались монстры, которые терзали мир столько лет.
- Да, для них. Мы пытались пробудить в них сознание, подарить подобие души, но, к сожалению, это было выше наших сил. И только тогда мы обратили свой взор на вас. Помнится, вы назвали нас заклинателями плоти. Это имя позорило весь наш род. Оно не отражало и малой сути нашего гения. С другой стороны, глупо обвинять глупца в глупости, не так ли?
- Так что же, вы вернулись, чтобы свершить месть? Спустя века?
- О нет, не только, - рассмеялся Принц. - Просто месть – это было бы слишком импульсивно, а подобные порывы нам более не свойственны. Мы с братьями вернулись, чтобы продолжить начатое - стать богами и возродить свой народ. Мы стали сильнее, умнее, мы узрели то, чего никогда не видел никто в этом мире. Мы изучали тайные знания, которые способны убить любого, кто коснется их неподготовленным.
- Но вы не боги, - прервал собеседника Дарлан, активируя эфир. – Вы не сможете вернуть своих мертвых к жизни.
- Вернуть мертвых к жизни? Этим пусть занимаются некроманты. Мы же воссоздадим нашу расу.
- Как?
- С помощью человеческой плоти, конечно же, - произнес заклинатель плоти, словно сообщив нечто очевидное. – Вы прекрасный материал, податливый и главное - многочисленный. Иренгов за океаном и прячущихся за Облачными горами урсалов, мы уничтожим, утолив жажду мести. Но люди – другое дело. Ваша кровь универсальна, а тела, несмотря на слабость, гибки, чем не основа для шедевра, коим станет первый элоквит, созданный искусственным путем?
В голосе Принца Раздора не слышалось ненависти или презрения к человечеству. Для него люди были обыкновенной вещью, которую можно использовать по своему усмотрению.
- Твоей расе будет дан уникальный шанс – быть причастной к чуду, - продолжил элоквит, - разве это не прекрасно, мастер?
Три глаза внимательно смотрели на монетчика, ожидая его реакции. Только сейчас Дарлан заметил, что глаза Принца различались: те, что находились на обычном месте, были лиловыми, а радужку того, что выше, заливало золото. Казалось, что черный зрачок тонул в расплавленном металле. В легендах предназначение третьего глаза не имело четкого объяснения. Одни гласили, что он позволял предвидеть будущее, вторые — читать мысли и чувства окружающих, а другие сулили беду, мол, если разозлить элоквита, то с помощью третьего ока он подавит волю и сможет управлять жертвой как марионеткой.
- Ты хотел, чтобы я последовал за тобой, зачем? – спросил монетчик.
- Чтобы предложить союз. Так случилось, что ты представляешь опасность для нашего дела. Именно тебе удалось убить Северана, лучшего из некромантов. Затем ты каким-то образом выведал, где будет сегодняшний совет, да еще и смог проникнуть внутрь старой крепости моего народа. Ты собрал боеспособный отряд, который, правда, все равно обречен на гибель. С тобой следует считаться, мастер, а опасного врага нужно либо лишать жизни, либо превращать в друга.
- Предлагаешь предать собственный народ. Обречь их на мучение под пятой Трех Принцев.
- Посмотри на это под другим углом. Твой народ – это Монетный двор, - махнул рукой элоквит. – Вы – другие, вы новая ступень развития человечества, достойная существования. Один из твоих братьев уже оценил наше предложение и проявил благоразумие.
- Он и останется единственным, - процедил Дарлан.
- Тогда ты останешься здесь навсегда. – Принц вздохнул, будто в печали. – В этом великом месте твое остывающее тело будет мне напоминанием, что милосердие – это бесполезное чувство.
Чуть изогнутый меч с гардой в форме двухголовой змеи возник из воздуха, также как появлялся огненный молот Карающей Длани. Обхватив резную рукоять клинка тонкими пальцами с длинными ногтями, элоквит опустил оружие вниз так, что сталь звякнула о мраморный пол.
- Из уважения я уступлю тебе право начать нашу дуэль, - сказал трехглазый, слегка наклонив голову. – Когда-то давно даже обычный человек, умело владеющий мечом, мог бы одолеть меня в честной схватке. Но теперь и твои способности не сравнятся с тем, что доступно мне, мастер. Ты умрешь совсем скоро.
Эфир закипел так, что у Дарлана перехватило дыхание. Он метнул две монеты – одну по прямой линии, другую так, чтобы она срикошетила от саркофага позади заклинателя плоти, и сразу же бросился в атаку. От первой марки, Принц шагнул в бок, затем, развернувшись, поймал вторую рукой, почти также, как сделал несколько минут назад в логове некромантов, но монетчик был уже на дистанции для нужного удара. Он рубанул по ноге, на которую опирался трехглазый, когда поворачивался. Клинок противника просвистел возле уха, однако Дарлан предусмотрел путь отхода. Принц был слишком быстр и силен, поэтому монетчик пошел на риск, от которого в другой раз наверняка отказался бы. Дарлан упал на пол, вонзил уже заготовленную марку в холодный мрамор и, использую эту опору, толкнул себя вперед, кувыркнулся и вновь оказался в вертикальном положении.
- Впечатляюще, - проговорил элоквит. По его бедру скатывалась вниз струйка голубой крови. Всевышние боги! Дарлан наделся, что ранил его гораздо серьезнее, когда тот успел увести ногу в сторону?
- Это только начало.
- Верю, мастер! Верю! И сожалею, что ты отказался присоединиться к созданию счастливого мира. Когда-нибудь позже, я бы продемонстрировал тебе и другие миры, где бы ты получил все, что захотел. Где бы ты был по-настоящему полезен.
- Я здесь на своем месте, Принц. – Монетчик вдруг почувствовал, что левое предплечье саднит. Он бросил быстрый взгляд и убедился, что противник тоже его достал. Когда? В какой момент? Дарлан готов был поклясться, что меч заклинателя плоти проскочил мимо. – Нити судьбы привели меня на этот путь.
- Нити судьбы? Интересно. Что же, мой черед атаковать.
Трехглазый отсалютовал и пошел вперед. Сначала он атаковал стремительно, выбрасывая лезвие вперед короткими рывками, пытаясь заставить монетчика потерять равновесие. Дарлан едва успевал уклоняться, изредка отбивая удары. Ему казалось, что его кровь превратилась в живое пламя, тело охватывал жар. Еще никогда эфир внутри него не буйствовал так мощно. Они двигались синхронно, подчиненные пойманному ими ритму, элоквит напирал, пытаясь, обуздать этот танец смерти в свою пользу. Вездесущее эхо разносило металлический лязг каждый раз, когда клинки сталкивались друг с другом. Принц Раздора бился с неистовой силой, но вскоре ситуация стала меняться. Используя способности мастера Монетного двора и запомнив движения элоквита, Дарлан начал предугадывать намерения противника. Его учили этому лучшие воины! Разогретый телами воздух, наполнился скрежетом стали, и монетчик перешел в наступление, начав серию мощных ударов, направленных на ослабление защиты Принца. Его клинок взлетал вверх и опускался вниз, точно рукотворная молния, пробираясь все ближе и ближе к сердцу противника. Все три глаза покровителя некромантов сузились, он перестал говорить, словно лишь сейчас понял, что Дарлан был гораздо, гораздо опаснее. Монетчик сам чувствовал, что его как будто что-то подпитывало, что-то давало больше сил, чем обычно. Ложно открывшись, Дарлан отпрыгнул, оттолкнулся от незаметно выроненной из ладони монеты. Этот заранее подготовленный кульбит, дал ему передышку и заставил врага растеряться. Пусть почувствует себя уже не таким уверенным в победе, пусть почувствует страх.