По сердцу Артема полоснуло острое лезвие. Он вздрогнул. Вулкан взорвался.
Вероника громко засмеялась и побежала по аллее к дому.
У него отнялись ноги. И все, что он мог, это смотреть вслед ускользающей стройной фигуре с развивающимися на ветру длинными белокурыми волосами.
Глава II
1.
Младший лейтенант юстиции Наташа Рогова захлопнула толстый том с подшивками и глянула на мрачное лицо Трифонова.
— Как видите, Александр Иванович, фигура подозреваемого Савелия Коптилина вовсе неоднозначна. Его фотографию показывали инспектору ГИБДД Синицыну, и он опознал в нем шофера «волги». В том, что Коптилин фигурант нашего дела, можно не сомневаться. Пока единственный, к сожалению, и слишком изворотливый, чтобы рассчитывать на его быструю оперативную поимку.
— Я о другом думаю, Наташа. Коптилин — исполнитель. Он никогда не был инициатором ограбления, не вынашивал планов, но умел безукоризненно точно выполнять поручения. Исчезновение или похищение адвоката Добронравова, а так же проникновение в его офис и погром в квартире с кражей картин вполне подходит для Коптилина, но в роли шестерки. А если учесть его многолетний опыт и весь срок в совокупности, проведенный им в заключении, то могу лишь добавить, что такого фрукта нам не расколоть. Войди он сейчас сюда в кабинет сам, я буду вынужден его через час освободить. Что у нас есть, кроме отпечатков под мостом и показаний гибэдэдэшника? Он сознается, что лазил под мостом. Гонялся за редким экземпляром голубой бабочки. Только не помнит в какой день. А гибэдэдэшник обознался. Машины у него нет и прав тоже. Он не только автомобилей, но скрипа тележного боится. Стреляный воробей, на испуг мы его не возьмем, да он мне сейчас не нужен. Проку в нем нет. А вот колониями, где он сидел, займись серьезно. Нам нужны его связи. С кем он мог пойти в одной связке. Вторым в деле был парень посерьезнее. Коптилин стрелять в человека не стал бы. Он только напугать мог. А его напарник не раздумывая расстрелял в упор двух охранников, а третьего ранил. Теперь, что касается взломщика: замок с сейфа сняли и отдали в лабораторию, а там подтвердили, что его вскрывали отмычками. Причем при наименьшем количестве примерок и проб. Ювелир работал. Такие мастера, как правило, действуют в одиночку и не нуждаются в напарниках да еще таких грязных и замаранных. Этих троих мог объединить в общую группу только очень влиятельный человек. Крупный авторитет. Мало того, авторитета интересует искусство. Тоже вещь редкая.
— А если авторитету заказали ограбление?
— Такую версию исключать нельзя. Но я не стал бы на ней настаивать. Заказчик знает цену раритетов и понимает, что с таким добром легко засыпаться. Вещи известные, каталожные. Если их брать, то чисто и без шума. А к авторитетам с такой просьбой не пойдешь. Тот еще сам заинтересуется, а справедливо ли с ним хотят поделиться. И второй аспект. У авторитетов свои группировки. Люди проверенные, сработанные и даже по характеру схожие. А мы имеем дело с разными людьми. Будто их с улицы подбирали из разных районов, а потом свели в одном месте. Вспомни, как охранники офиса ворвались в кабинет адвоката. Они среагировали на шум. Уже странно. Застали в офисе троих. Полная глупость. Там место только для медвежатника, а остальным делать нечего. Почему? Скорее всего, ни один из них не доверял другому и они все друг друга контролировали. Так что прошу тебя, Наташенька, еще раз просмотреть дело и попытаться установить такие связи Коптилина, которые могли бы бросить его в лапы одному из местных воротил.
В кабинет постучали, и заглянул криминалист.
— А, Вася, заходи. Мы тут спиритизмом с Наташей занимаемся. Духов неведомых нам преступников вызываем.
Дымба принес кучу фотографий и разложил их на столе.
— Анализы показали, Алексан Ваныч, что швейцарский каталог уникальных марок открывали на страницах 309, 572 и 602. Только на этих страницах мы обнаружили одни и те же отпечатки и даже пепел от сигареты. Кто-то долго смотрел каждую из страниц, и пепел осыпался на книгу, после чего его сдували. Скорее всего, человек сидел за столом и был увлечен чтением. К этому следует добавить, что он должен знать немецкий язык, если читал. А разглядывать там особо нечего. Иллюстрации самих марок не могут долго задержать внимание. Маленькая справка: адвокат Добронравов не курит и немецкого не знает. Возраст пепла — не больше года. Сохранились женские отпечатки и мужские. Не меньше трех мужчин листали книгу. А перечисленные мной страницы можно назвать даже замусоленными. Теперь о марках. Статьи о их происхождении, тираже и истории, напечатанные в каталоге, нам сейчас переводят. Потом почитаете. Одна марка — английская с изображением королевы Виктории, вторая — французская, третья — испанская. Мы связались через Интернет с международным клубом. Они нам дали краткий ответ, что три эти марки потянут на двенадцать миллионов долларов и выше, если знать, кому продавать, если у марок имеется «родословная» и они не ворованные. Подробности нам могут предоставить на запрос, посланный по официальным каналам.
— Пошли обязательно. Нам нужно знать всех владельцев этих марок и тех, кто их продал, у кого такое богатство могли украсть.
Дымба покачал головой.
— Если наше дело упрется в марки, то я вам не завидую, Алексан Ваныч. Глухарь — это мировая проблема, а не нашего мелкого масштаба.
— Конкретнее.
— Марки — не картины. Их через границу можно возить в кошельке для мелочи, под ремешком для часов, под париком, воротником или на грудь наклеить. По статистике мирового масштаба уголовные дела, связанные с марками, практически не раскрываются.
— Ну ладно тебе причитать, тоже мне плакальщик. Садись за марки и не слезай с них, пока я не получу исчерпывающую информацию. И проверь все отпечатки, найденные в книге. Даже подними архивы. Умерших тоже не забудь.
— Одно могу сказать: отпечатки Добронравова там есть. Я их сравнивал с теми, что сняли в его квартире и в офисе.
— Ищи остальных.
Дымбу сменил появившийся Куприянов.
— Ну а ты-то, Семен, чем-нибудь порадуешь?
— Есть кое-что по мелочам.
— Не будь мелочным. Выкладывай. Только без собственных выводов.
— Аристарх при раскопках в квартире адвоката нашел корешок от почтовой бандероли. Я сходил на почту, проверил. Оказывается, Добронравов получал бандероли с журналами из Лондона. Но никаких журналов в доме мы не нашли. Выяснили адрес отправителя и дали запрос с просьбой повторить заказ. По-хитрому сделали. От лица почты — будто бандероль была утеряна. Придется немного подождать. Вторая новость: Аристарх нашел конверт со слайдами под одной доской паркета. Спотыкнулся, паркетина и отскочила, а там — конвертик. Пылью уже покрылся.
— Что за слайды?
— Ни черта в них не поймешь. Абракадабра какая-то. При увеличении сумели различить ткань. Точнее сказать, холст. Края испачканы красками. Возил слайды в Эрмитаж к специалистам. В жизни не догадаетесь, что это такое!
— Не тяни жилы, Куприянов!
— Картины! Их края, которые скрывает рама. Каждая картина имеет свои края, и они каталожные. Если у картины нет этих краев, значит, ее из рамки вырезали. Так воруют в музеях, чтобы сигнализация не сработала. И перевозить в рулоне проще. Вот вам и ответ на вопрос, почему картины из квартиры адвоката уносили с рамами. У них было время, и они не резали лезвием по живописи. Покупателя потом не найдут. Цена без краев падает в три-четыре раза. А все подлинники в музеях и частных коллекциях имеют края, они зарегистрированы, отсняты на слайды и записаны в реестры. Не у нас, конечно, а на Западе. В Интерполе, страховых компаниях, где их страхуют, музеях и в криминальной полиции.
— Опять Интерпол!
Трифонов глянул на Рогову.
— Ну и при чем здесь Савелий Коптилин? Вот какие перед нами, Наташенька, встают задачки.
На столе зазвонил телефон. Трифонов взял трубку.
— Товарищ полковник, мы дозвонились по московскому телефону, который вы заказывали.
— Хорошо, соединяйте.
Его соединили.
— Добрый день. Извините, с кем имею честь разговаривать? — изменив тон, спросил Трифонов.
— Топильская Генриетта Яновна.
— Очень рад слышать ваш бодрый голос. Моя фамилия Трифонов, и я звоню по рекомендации профессора Горбоносова. Он меня заверил, что вы сможете ответить мне на мой вопрос…
— Да-да, я помню. Мы с дочерью проверили бумаги мужа. Он был педантом и все записывал. Часовщик должен быть человеком аккуратным. Винтик к винтику. Так вот, Виталий чинил уникальные часы одному клиенту из Ленинграда. Очень уважаемому человеку. И тот уговорил мужа продать каталог филателистов, подаренный ему в Швейцарии. Не мог, знаете ли, отказать. Сумму я вам называть не буду, но случилось это в пятьдесят четвертом году. А имя покупателя значится так: князь Дмитрий Александрович Оболенский. Мой муж был старомоден…
Больше Трифонов ничего не слышал. Отца Анны он прекрасно знал. Вот теперь его по-настоящему застали врасплох.
2.
Завтрак проходил скромно. Что всегда украшало стол, так это белоснежная скатерть и свежие цветы. Ели серебряными приборами с фарфора. Сок, кофе, ветчина, тосты, икра, рисовый пудинг…
Длинный стол в столовой, серебряные подсвечники у окна, и три человека за столом: Анна Дмитриевна посередине, Артем по правую руку от хозяйки, Вероника — по левую. Молодые сидели против друг друга, но Ника даже глаз не поднимала, глядя только на стол и в свою чашку.
Артем чувствовал отдаленность между матерью и дочерью. Ника выглядела приютившейся сиротой, сама скромность и чистота. Такой он ее себе даже представить не мог. Тургеневская чувственная барышня.
Образ властной княгини соответствовал нарисованному ее близкими портрету. Очень красивое лицо. Безусловно, дочери унаследовали все лучшие черты своей матушки, кроме глаз. Только при дневном освещении понимаешь, что они темно-синие и с крупными черными зрачками. Белые волосы с сиреневым отливом и такая же белесая кожа без единой кровинки на