— Если советник обладает способностью проникать в мозг врагов, трудно ли ему будет читать мысли союзников? — поинтересовался принц.
— Совсем не трудно, мой принц.
Льешо согласно кивнул, принимая ответ.
— А ты посоветовал бы принцу доверять приближенному, который может беспрепятственно, без всякого на то разрешения, проникать в его сознание?
— Конечно, нет, мой принц.
— Так вот, Хабиба, ты ставишь меня перед логической неувязкой. Неужели я смогу осуждать тебя за отсутствие тех самых способностей, которые, с другой стороны, позволяют тебе доверять?
Волшебник бросил на юношу раздраженный взгляд.
— Я уже думал об этом, мой принц. За простотой вопроса скрывается сложный ответ. Больше того, должен признаться, что ответа я не знаю.
Диктовался ли этот ответ сарказмом и иронией в отношении того подчеркнутого уважения, которым волшебник пользовался в последнее время? Льешо решил, что подобное критическое отношение к себе весьма своевременно.
— Как что-нибудь придумаешь, скажи мне, — попросил юноша так же ехидно.
Дальше ехали в молчании. Напряжение между спутниками все еще ощущалось, однако они заключили негласный договор и старались не обращать на него внимания — ведь обойтись друг без друга было невозможно.
Великая Луна Лан вслед за младшими братьями опустилась за горизонт. Хабиба объявил привал, и путешественники, разбив палаточный лагерь, устроились на отдых — до рассвета оставалось еще несколько часов. Льешо улегся вместе с братьями, рядом с Бикси и Стайпсом, под защитой целого батальона усталых, сонных телохранителей. Харлол даже не прилег — он сел за стоящий посреди палатки походный стол и в тусклом, дрожащем свете фонаря пытался что-нибудь рассмотреть в подробной карте местности. Резким, разрывающим ночную тишину голосом молодой ташек что-то уточнял у волшебника, а Хабиба отвечал спокойно и тихо.
Впрочем, до возвращения Каду из разведки трудно что-нибудь планировать — она доставит подробные сведения о передвижении действовавшего заодно с мастером Марко войска гарнов. Впрочем, постепенно стихли даже эти невнятные голоса. Льешо очень боялся прихода сновидений, но ощущение прикосновения к вискам мягких пальцев успокоило растрепанные нервы. Динха умерла, однако он все еще узнавал ее прикосновение — оно несло умиротворение и забвение. Поплотнее завернувшись в одеяло — ночь стояла холодная, — юноша закрыл усталые глаза. Пришли сны, на сей раз легкие и неутомительные. Их не стоило прогонять, им не требовалось внимать. Разбудил же Льешо голос Каду — девушка что-то обсуждала с отцом, Баларом и Льюкой.
— В дороге я встретила Бор-ка-мара, он о многом рассказал. Как мы и подозревали, напавшие в Дарнэге гарны покинули город и увели с собой пленников. Мастера Марко с ними не было, так что вполне возможно, что Шу никто и не узнал.
— Каду!
Льешо поднялся, чтобы поприветствовать отважную разведчицу. Выйдя на минуту на улицу, он присоединился к окружившей стол компании, и Каду продолжила рассказ. Усталость ее бросалась в глаза, но информация оставалась точной и логичной.
Бор-ка-мар с отрядом ополченцев пытался преследовать налетчиков, однако сбился со следа, совсем потерял направление и бесполезно проблуждал целый день.
Льешо и не заметил, что издал какой-то презрительный звук, но Каду тут же прореагировала, пытаясь оправдать грубые ошибки человека, которого он считал опытным и компетентным воином:
— Я решила бы точно так же — что враг направится прямиком к границе между Гуинмером и Гарнией. Действительно, людям капитана пришлось повернуть обратно, но теперь они на верном пути и даже сумели наверстать часть потерянного времени.
Девушка показала на карте то место, где находились сейчас они сами, а потом провела от Дарнэга линию — причем линия эта приближалась, а вовсе не удалялась.
— Нам повезло. Карательный отряд направляется на север, но пока движется на северо-запад, примерно так, как летает ворона.
Льешо бросил на девушку встревоженный взгляд, однако в ответ получил лишь ни к чему не обязывающую улыбку. Решив как-нибудь при случае подробно расспросить, как именно она совершает свои фокусы, он снова склонился над картой. Потребуется немало везения и решительности, чтобы перехватить гарнов, — даже если удастся точно выдержать верное направление. В пустыне человек, даже отойдя за дюну по малой нужде, мог навсегда потерять спутников и даже жизнь — бесконечное однообразие полностью лишало ориентации.
— А что же Шокар?
— Шокар тоже скорректировал свой маршрут. Однако даже при самых благоприятных обстоятельствах отряды смогут встретиться не раньше, чем завтра, ближе к вечеру.
— А когда они смогут войти в Гарнию?
Все собравшиеся вокруг стола прекрасно понимали, что время — их враг. Карта безжалостно сжимала расстояния. Чтобы дойти через пустыню до Акенбада, потребовалось несколько недель, а на мягкой коже город отстоял всего лишь на палец.
Харлол внимательно слушал и молчал. Затем решительно отметил на границе точку — примерно в пятидесяти ли к западу от того места, которое показала Каду.
— Мне кажется, они идут по пустынной дороге Гансау и на территорию Гарнии попадут вот здесь.
Льюка и Балар молчали, говорили Каду и пустынник. Наконец Льюка осторожно подал голос:
— Если карательный отряд решит пересечь границу в заранее определенной точке, спасательной экспедиции придется иметь дело с тем подкреплением, которое Гарния готовит своим воинам.
— Значит, необходимо перехватить налетчиков еще до того, как они смогут соединиться со своими. Мы не можем сражаться с Гарнией — у нас просто не хватит сил.
Льешо не стал рассказывать об отчаянных криках товарищей, которые слышал во сне, — даже сейчас уже может оказаться слишком поздно.
— Действительно, лучше не затевать войну у порога дома, пусть даже и вражеского, — согласился Харлол, — однако Гарния серьезно отличается и от Фибии, и от империи Шан. Небольшие банды бродят вслед за стадами — практически по всей этой карте. В стране нет единого централизованного правительства, а сообщение существует исключительно между самыми крупными из местных клановых вождей. Иногда некоторые из кланов заключают между собой кратковременные союзы для решения каких-то специфических задач, однако понятия «официальности» не существует в принципе. Каратели свернули с самого надежного и предсказуемого пути, возможно, для того, чтобы максимально затруднить преследование или отвлечь внимание от собирающихся против Шана сил. А может быть, таким способом они просто пытаются обойти враждебные кланы.
Чем дальше в глубь степи вы проникаете, тем меньше вероятность, что кто-то в этих землях знает о той войне, которую соседи ведут от имени всей Гарнии. Кланам нет никакого дела до «подвигов» карателей — естественно, до тех пор, пока сами они живут в мире. Шамана может беспокоить присутствие неподалеку сильного волшебника, однако о существовании империи Шан подозревают лишь немногие. Разумеется, налетчиков будут ждать союзники, готовые помочь пересечь границу, но уверен, что их будет очень мало, да и гарны-соседи их не поддержат.
Хабиба молча, внимательно слушал, однако последняя информация его явно взволновала.
— Но ведь неподалеку обязательно окажется или сам мастер Марко, или кто-нибудь из его марионеток. Может быть, эти люди даже будут ждать на границе, в том самом месте, где налетчики планируют ее пересечь. И уж они-то не захотят ждать, а сразу возьмутся за пленников.
Харлол, нахмурившись, внимательно взглянул на волшебника.
— Не дай бог сойтись с Марко в бою. — Льешо не произнес эти слова, а постарался передать их выражением лица и глазами. — Если возникнет опасность попасть к нему в плен, лучше сами убейте меня.
Каду вздрогнула и поежилась. Она все поняла. Льешо увидел в этом хороший знак.
— Действительно, необходимо перехватить врагов до того, как они подойдут к границе, — заметила воительница. Маленький Братец крепко обнял хозяйку за шею, словно готовясь тотчас выйти в путь. — Шанс на успех мы имеем лишь в том случае, если удастся ограничиться схваткой с одним лишь карательным отрядом. А если перейдем границу, то и нейтральные кланы тоже бросятся на защиту своей земли, а значит, помогут налетчикам.
Как и Льешо, девушка ничего не сказала о полной бесполезности противостоять волшебнику — мастеру Марко.
— Значит, выходим, — распорядился Хабиба.
Каду низко поклонилась, прощаясь. Ее примеру последовали Бикси и Стайпс и поспешили поднимать свои отряды. Льешо направился было следом, однако путь ему преградили братья. Льюка и вообще начал строить из себя старшего брата — верный признак грядущих серьезных неприятностей. Льюка, разумеется, умел предвидеть будущее, но в эту минуту все его предсказания не имели никакого смысла. Наверное, он потому и бесился, что просто не знал, что надо делать.
— В чем дело?
— Вместо тебя с отрядом поедем мы. — Льюка показал на Бал ара, а потом ткнул пальцем себе в грудь. — А ты останешься в тылу под охраной вооруженного телохранителя. Освободив императора и отдав его на попечение ополченцев, мы сможем привезти сюда Адара и Шокара. Тогда уже все вместе решим, что делать дальше.
— А если я откажусь повиноваться, вы снова долбанете меня по голове, а потом привяжете к опоре палатки?
— Ты седьмой сын, Льешо. — Льюка вытянул руку, словно держал на ладони всю империю Фибии и хотел предложить ее брату в качестве дара. — Ты нужен Богине живым, чтобы сражаться за Кунгол. А если погибнешь, защищая Шан, то не сможешь этого сделать.
— Но ты не можешь оградить меня от моего же собственного испытания, Льюка. — Покачав головой, Льешо отверг притязания брата. — Больше того, ты не знаешь и не можешь знать, чего ожидает от меня Богиня.
Принц мог бы добавить, что на самом деле Богиня ожидает от него многого, даже слишком многого, но ему не хотелось отступать с занятой в споре с братьями позиции.
— Если катастрофа Акенбада хотя бы чему-нибудь нас научила, то мы должны понимать, что единственный путь к безопасности — пройти тяжелый путь испытания до самого конца.