екая попытку Полковника дотянуться до пистолета. — А некоторые из нас его враги.
— Не тронь его, сволочь! — донеслось из кухни вперемежку с металлическим грохотом и лязгом.
— А там кто? — растерянно обернулся Вася.
Стало тихо. В дверях появилась бледная Ирка с прижатыми к толстым трясущимся щекам руками.
— Он его ударил, — шепотом сказала она. — Этот гад ударил Монтика. По голове. Сковородкой.
— Живым брать, живым! — с полу проревел Полковник.
Оттолкнув Ирку, я побежала в кухню, за мной, лая, ругаясь и сопя, Томка, Полковник и вновь прибывший гражданин: просто крестный ход! Дополняя картину, у кухонного окна, держа сковороду, как хоругвь, стоял Капитан. Всем хороводом мы сгруппировались вокруг сидящего на полу Монтика.
— Ну?
Он открыл глаза и мутным взором обвел бледные пятна окружающих его лиц. Сосредоточился на одной физиономии:
— Товарищ полковник!
— Господи, на все воля твоя! — изумленно всплеснула руками Ирка. — Заговорил!
— Человеческим голосом, — согласилась я. — То есть русским языком… Стоп, а откуда он бандюгу этого знает?
— Товарищ полковник! — повторил Серж, ныряя рукой за левый борт пиджака.
— Что, сердце? — всполошилась Ирка.
Я молча толкнула ее локтем в бок. Когда чего-то не понимаешь, лучше не вмешиваться.
— Вот она, та самая, — дрожащей рукой Серж протянул полковнику дискету.
Дрожащей рукой тот потянулся навстречу, и тут между нами протиснулся недрогнувший Томка. Хап! И дискета оказалась в собачьей пасти.
— Отдай!
— Том, отдай! — Мы с Полковником закричали одновременно, только я громче, о чем тут же пожалела.
Моя собака не любит, когда на нее кричат. Это травмирует ее психику. Но в дискуссии Том не вступает, мудро руководствуясь принципом: поговорим, если догонишь!
— Держи его! Держи!
Капитан, отшвырнув сковородку, побежал за собакой. С грохотом они проскакали по ступенькам лестницы вниз. Я осталась на месте, зная, что Том за себя постоит.
— Монтик, как ты? — Ирка с тревогой склонилась над любимым.
— В чем дело? Вы кто? — сердито спросил ее Серж, отстраняясь.
— Он меня не узнает! — пожаловалась Ирка.
— Чья собака? Убью скотину! — некстати взревел Полковник.
С ужасом я заметила у него в руке пистолет. Дура я, должна была сама его подобрать!
— Да не мешай ты! — не выдержала испереживавшаяся Ирка, замахиваясь на Полковника сковородкой.
Бум! Я невольно зажмурилась, ударенный Полковник тоже. Грохнул выстрел — Серж упал! Полковник упал! Ирка упала!
— Не верю! — возвысила голос я, мужественно преодолевая порыв упасть вместе со всеми, хотя бы в обморок. — Не могло ведь одной пулей убить троих!
Я поспешно осмотрела павших: Ирка и бандит-Полковник выглядели вполне невредимыми, а вот лицо Сержа заливала кровь.
— Вставай, симулянтка! — Я потрясла Ирку за плечи, метнулась к бандиту, вынула из его стиснутых пальцев пистолет. — Нашла время для обморока!
Ирка открыла глаза, увидела Сержа и зарыдала. Тот застонал, Полковник замычал, образовалось согласное многоголосие, напоминающее грузинское хоровое пение: Иркин рев вполне сошел за бас. Однако у меня не было настроения слушать концерт, и я вспорола музыкальную канву нервным фальцетом:
— Ирка, замолчи! Живой он, живой!
— Врача! — закричала она, разом перестав реветь и бросившись поднимать любимого. — Его голова!
— Руки! — слабо вскрикнул Серж.
— Руки вроде в порядке, — заметила я.
— Руки прочь! — Он на трясущихся ногах по стеночке отодвигался от Ирки в прихожую.
— Ты куда?!
Свирепо глядя на нее, Серж неловко толкнул дверь, вывалился в коридор и шагнул в лифт. Двери закрылись и, едва подъемник тронулся, изнутри донесся шум упавшего тела.
— Перехвати лифт! — крикнула я Ирке.
На полу заворочался Полковник.
— Жив, гангстер?
Бандит с трудом сфокусировал взгляд, тупо посмотрел на меня и с усилием спросил:
— Ват?
Вот-те раз! Я без усилий перешла на английский:
— Хау ар ю?[8]
— Велл,[9] — хмуро ответил Полковник, потирая голову и глядя на меня с превеликим подозрением.
Я огляделась по сторонам и наткнулась взглядом на озабоченное круглое лицо гражданина, не пожелавшего ехать в одном лифте со мной и Томкой.
— Вы-то кто такой? Только отвечайте по-русски!
— Вася я, — сказал тот, испуганно косясь на трясущийся пистолет в моей руке.
В самом деле, это опасно, потому как с оружием я не дружу и стрелять не умею. Хотя как-то в юности потрясла своего дежурного кавалера, одним выстрелом погасив свечку в тире, но целилась-то я при этом в уточку в противоположном углу. О чем, впрочем, кавалеру не рассказала…
— Возьмите это. — Я вручила пистолет не сопротивляющемуся Васе. — Посидите тут пару минут, покараульте этого типа, пока я вызову «Скорую» и милицию.
Спотыкаясь о разбросанную мебель, я быстро обежала квартиру в поисках телефона и не нашла его. Вот досада! Придется идти на улицу к автомату.
— Я скоро! — крикнула я озабоченному Васе. — Только позвоню 02! Не волнуйтесь, я бегом!
Скатываясь во двор, я прислушивалась, не гудит ли лифт. Где Ирка и Серж? И где найти телефон? Работающий таксофон в наших широтах — большая редкость, неизвестные вредители зачем-то срезают трубки. В мобильники переделывают, что ли?
Ага, кстати вспомнила о мобильниках, у Ирки же в сумке сотовый. А где ее сумка? В машине. А где машина? Не поддамся склерозу, сейчас вспомню… ага! Слава богу, за рулем была я, и ключи от автомобиля остались у меня!
Машина стояла там, где мы ее бросили: в тридцати метрах от Монтикова-Сержикова дома. У заднего колеса в позе сфинкса лежал мокрый, грязный и счастливый Том: шерсть сосульками, похож на щетку для чистки обуви, уже сделавшую свое черное дело. Завидев меня, пес радостно гавкнул, забил хвостом, но не поднялся, закрылся от меня плечом и с энтузиазмом вцепился зубами во что-то, торчком зажатое в передних лапах.
— Фу, Том, фу! — на всякий случай закричала я.
Пес удвоил усилия, яростно стиснул челюсти и чем-то захрустел. На землю посыпались изжеванные темные кусочки. Я присмотрелась: так и есть, куда там компьютерной дискете против собачьих зубов!
Трясущимися руками я открыла машину, нашла сумку, достала из кармашка телефонную трубку, набрала 02 и на одном дыхании протарахтела:
— Милиция? Пионерский микрорайон, улица Трудовых Подвигов, десять! В квартире номер двенадцать вооруженные бандиты! Летят пули и сковородки!
За моей спиной хлопнула дверь. Я обернулась. Из темноты подъезда медленно выдвинулась Ирка: растрепанная, зареванное лицо в подтеках косметики. На вытянутых руках — неподвижный Серж.
— Я снова его потеряла, — хрипло сказала она, осторожно опуская тело на землю.
Стоп, не будем отчаиваться! Я все-таки вызвала «Скорую» и села рядом с Иркой. Мы молчали, Ирка закрыла лицо руками, я смотрела на Сержа. Шел дождь, капли стекали по его бледному лицу, смывая с него кровь.
— Не вздыхай так, — попросила я подругу.
— Я не вздыхаю, — огрызнулась та.
Мы переглянулись, встрепенулись, дружно уставились на Сержа. О чудо! Постанывая, он приподнялся. Я внимательно присмотрелась к его макушке и засмеялась:
— Ирка, да это же царапина!
— Монтик, милый, как ты? — просияла она.
— Оставьте меня в покое, — прошептал Серж, глядя на Ирку с необъяснимой неприязнью. — Идите к черту! Видеть вас не могу!
То, как он это сказал, не оставляло сомнений в искренности его слов. Не веря своим глазам, я смотрела, как Иркин возлюбленный встает на ноги и, пошатываясь, уходит в подъезд. Загудел лифт. Онемевшая Ирка приросла к месту.
Проводив взглядом Сержа, я обернулась к подруге, долго смотрела на ее лицо в разводах туши и не знала, что можно ей сказать. Не повторять же в самом деле: «Ты его потеряла!»
Когда шайка буйных сумасшедших разбежалась кто куда, Бурундук осторожно положил пистолет на подоконник, погрозил типу на полу кулаком и задумался: что теперь делать? В обещание психованной бабы вызвать милицию Вася не поверил: разумеется, это был просто подходящий повод сбежать. Казалось подозрительным, что ему оставили пистолет — а вдруг из него кого-нибудь уже пристрелили? Отдувайся потом за чужую мокруху! Не выпуская из виду вяло копошащегося мужика на полу, Вася тщательно протер рукоятку пистолета кухонным полотенцем, истребил свои отпечатки и, не зная, куда деть оружие, пристроил его в горшок с кактусом. Потом тем же полотенцем туго связал типу руки за спиной, вежливо попрощался и вышел из квартиры, аккуратно прикрыв, но не заперев входную дверь.
В подъезде никого не было. Во дворе нудно шелестел холодный осенний дождь.
— Пережду, пожалуй, — сам себе сказал Бурундук, зябко ежась.
Скучая, он почитал простые и понятные, исполненные корявыми печатными буквами надписи на беленых стенах и, воровато оглянувшись, обугленной спичкой дописал кое-что от себя. Той же спичкой исправил в приклеенной к стене листовке одну букву в фамилии кандидата в депутаты городской думы, отчего фамилия сразу стала непечатной, и пририсовал кандидату лихие кавалерийские усы.
Дождь не прекращался. Вася вздрогнул и вдруг вспомнил о цели своего визита в Сержеву квартиру: баксы! Две тысячи девятьсот долларов США в конфетной коробке! Не оставлять же их неизвестно кому, тем более что сам Серж позорно бежал, уступив поле боя подозрительным гражданам, в свою очередь, тоже удравшим.
Вася спрятал спички в карман, прошел к лифту и поднялся на третий этаж. Дверь Сержевой квартиры по-прежнему была не заперта. Вася тихо вошел, из коридора заглянул в кухню. Там, дергая локтями и сдавленно произнося непонятные слова, рвался из объятий полотенца незнакомец. Вася бесшумно закрыл дверь, на всякий случай запер ее изнутри, прошел в комнату, открыл дверцу бара и достал из конфетной коробки американские деньги. Пересчитал: точно, без одной сотни три штуки баксов.