Я проснулась, сладко потягиваясь. После гнилой соломы проснуться на кровати – одно удовольствие. Тем более что перед сном я искупалась и наелась до отвала. Фей лежал рядом, обнимая меня. Я его принципиально не обнимала, но возмущаться после увиденного и пережитого не рисковала. Лучше спать с котом, чем со скотом. Нет, мне, с одной стороны, было немножко приятно, что меня обнимают, а с другой стороны, это как-то немного противоречило моей древней привычке спать в гордом одиночестве. Если я обниму его, он подумает, что он мне нравится. А мне бы не хотелось, чтобы он так думал.
– Скажи честно, – очень осторожно начала я, глядя, как его веки подрагивают. Нарочно прикинулся спящим. – А спать в обнимку обязательно? Нет, ну если тебе так больше нравится, то обнимай…
– Когда ты была маленькая, мы всегда так спали… В доме было очень холодно, поэтому ночью я залезал к тебе в кроватку, и мы с тобой грелись. Здесь тоже холодно. Ты не хочешь мерзнуть, я не хочу мерзнуть… Вот мы и спим в обнимку. Греем друг друга, как когда-то. Исключительно по необходимости, – пояснил Фей, чуть приоткрывая глаза, а потом добавил: – Утешай себя этой мыслью.
Я повернулась к нему спиной и перевернула продавленную головой подушку. Взгляд уперся в стену. Когтистая рука лежала на моей талии. Я закрыла глаза и уснула.
А проснулась только в полдень. Слегка дернулась, пытаясь избавиться от наваждения неприятного сна. Снилось мне детство.
Маленькая Настя упорно выдирает волосы моей кукле, а я сижу рядом, и мне так хочется ее ударить, но я лишь тоскливо смотрю, как любимая игрушка превращается в чудовище. Я дергаю маму за подол халата, показывая рукой на Настю. «Юля, возьми лучше книжку почитай!» – отмахивается мама, забираясь с ногами на диван. Но я-то знаю: стоит мне взять книжку, как маленькие ручки тут же потянутся за ней. Дверь открывается – пришел папа. Он берет Настю на руки, подбрасывает пару раз, опускает на пол. Достает из кармана большой леденец, разворачивает и дает Насте. Та показывает конфету мне, хвастаясь и дразнясь, а потом засовывает себе в рот…
Мне досталась тогда маленькая потертая барбариска, которую я молча положила на пол. Нет! Не хочу об этом вспоминать! Не хочу! В носу противно защекотало, а веки стали такими тяжелыми из-за набежавших внезапно слез. Я стала глубоко дышать, чтобы успокоиться. Не хватало еще плакать при коте! Поэтому я и предпочитаю спать одна, чтобы в случае чего нареветься в подушку всласть. Я стиснула зубы, стараясь снова задвинуть это воспоминание куда-нибудь на задворки подсознания. Нет, слеза все-таки скатилась. Надеюсь, никто не заметил.
– Мышка, – сладко и коварно прошептал Фей, чуть приоткрывая глаза и прижимая меня к себе, – по-моему, между нами что-то есть… И от этого твое сердце будет биться очень-очень часто…
Я замерла в напряжении. Слезы моментально высохли. При мысли об абстрактных, возвышенных и абсолютно неуместных понятиях я сглотнула. Нижнее веко левого глаза стало ритмично подергиваться.
– Надеюсь, что это твой хвост? – тихо предположила я самый безобидный вариант.
– Нет! Хвост там, дальше. Это «что-то» очень твердое и… я бы даже сказал, хм, волшебное… – продолжил крестный тем же сладким голосом, демонстрируя кончик хвоста, выглядывающий из-за спины.
Напряжение сменилось животным ужасом.
– А ты можешь заправить волшебную палочку обратно? – шепотом спросила я. У каждого мужчины должен быть стержень. Правда, у кого-то он внутренний, а у кого-то нефритовый.
– Увы, нет. Это – подарок… – продолжил Фей, наслаждаясь моим ужасом.
Ужас медленно перерастал в тихую панику, правда, уже совсем другого рода. Полудохлая мышь? Недобитый голубь? Снулая и дубовая крыса?
– Оно еще теплое? – Я скривилась, представляя, как котик воплощает свою мечту «спать вчетвером». Я, он, его будущий завтрак и мой вчерашний ужин. И все на одной подушке.
– А ты потрогай… – предложил крестный с коварной улыбкой.
Мля… Что бы это ни было, я не собираюсь это трогать, щупать и проверять.
– Давай трогай, не стесняйся!
Его голубые глаза смотрели на меня так, что стало понятно: пока не потрогаю, от меня не отстанут!
А руки с мылом после этого мыть не придется? А если я «случайно» это оторву, он не сильно обидится? А если оно еще тепленькое? Я вдохнула, выдохнула, чтобы успокоиться. Моя рука опасливо пошарила под совместным одеялом. Его рука вложила мне в ладонь что-то теплое и тяжелое. Я медленно достала «находку», которая на поверку оказалась невзрачным украшением с черным камнем. За ним тянулась массивная цепочка. И что это? Это мне?
– Спасибо! – с облегчением вздохнула я. – Спасибо, что это не то, о чем я подумала… Ни первое, ни второе, ни третье.
– Надень на шею, – зевнул Фей, отпуская меня.
– Давай потом, – кисло улыбнулась я, удивляясь тому факту, что мне подарили подарок. – Я потом обязательно-обязательно померяю…
Взгляд Фея стал очень тяжелым. Я села на кровати, сжимая в руке подарок.
– Ладно, я надеваю! – сдалась я, чтобы не обижать крестного, который вдруг ни с того ни с сего решил сделать мне подарок.
– А теперь представь, что ты мышка, – зевнул Фей, потянувшись и привставая на локте. – Представляй. Ты маленькая, беленькая, с длинным хвостиком… С маленькими розовыми ушками и черными бусинками-глазками.
Я зажмурилась и попыталась вообразить себя мышкой. Когда я открыла глаза, то поняла, что меня перенесло на заснеженные просторы. Я была одна посреди белоснежных холмов. Это шутка какая-то? Через секунду я увидела нечто большое и черное. Огромная кошачья морда, от которой у меня сердце ушло в пятки. Кот открыл пасть, и я лихорадочно попыталась бежать… Бежать, бежать, бежать… Куда-нибудь. Я хотела встать на ноги, но не смогла, поэтому бежала на четвереньках, скатываясь с белых сугробов одеяла.
– Итак, – облизнулся кот, гаденько улыбаясь. – Сейчас мы будем готовить мышку. Мышка, ты готова?
Я просто сжалась в комочек от страха. Вот зря я повелась… Подарок! Отлично, меня сейчас съедят!
– Готова! – заметил кот, подтягиваясь и зевая. – Прячься. Я буду тебя искать… Считаю до двадцати. Раз…
Я дернулась по белым волнам, спрыгнула на пол, бросилась к двери. Дверь была закрыта. Зато в углу я увидела щель, в которую едва пролезла.
– Двадцать! – услышала я. Сердце ушло в пятки. – И где же моя Мышка? Где она спряталась?
И тут я почувствовала, что меня вытягивают из убежища за хвост… Я пыталась бежать вперед, но мордой протормозила по полу и чуть не сломала длинные передние зубы.
– Мышка, если ты прячешься, то прячься целиком. Не забывай про хвост. Давай еще раз… Можно бегать по всему замку, – заметил кот, наступая на пресловутую часть тела. – Раз… Два… – начал отсчет, убирая лапу.
Я перевела дух и побежала под кровать, нашла трещину в стене, пролезла в нее и попала в соседнюю комнату. Заметалась в ее центре, пытаясь понять, куда бежать и куда прятаться, бросилась в сторону груды старой поломанной мебели. Там была еще одна щель, которая длинным переходом вела куда-то вверх. Я протиснулась в нее и замерла на месте. Я застряла. Застряла… Я пыталась выбраться, но поняла, что не могу… Щель слишком узкая…
Я попыталась успокоиться. Пока я старалась отвлечься от мыслей, что останусь здесь навсегда, в голову лезло все подряд.
– Мышка? – раздался знакомый голос. – Ты где? Я тебя чую, но не вижу. Отлично, просто отлично.
– Я застряла… – простонала я. – Я боюсь замкнутых пространств…
От ужаса я начала задыхаться. Дернулась вперед, потом назад. Нет, я действительно застряла!
– Ничего, мой маленький клаустрофоб, лазейка есть… – сообщил кот.
Отлично! Утешили. «Все будет на высоте!» – поддержите морально того, кто боится высоты. «Лазейка есть!» – успокойте того, кто боится замкнутых пространств. «Все будет в шоколаде!» – обнадежьте диабетика. И получите стопятьсот очков в карму. Боюсь, что их сразу занесут в табло.
– Сейчас попробую достать тебя лапой… – раздался голос кота. – Увы… Ты там глубоко?
– Глубже некуда!
Не знаю, кто до меня лазил в эти щели, но, кажется, исключительно тараканы. Натощак.
– Как ты себя чувствуешь? – с издевочкой спросил кот. – Как за каменной стеной?
– Как в каменной стене! – огрызнулась я, пытаясь максимально выдохнуть и попытаться выбраться самостоятельно. – Получила место в Кремлевской стене досрочно за особые заслуги перед отечеством.
По стене постучали.
– Кто-кто в теремочке живет? Кто-то в невысоком живет? – раздался голос, давясь от смеха.
– Мышка-норушка! – злобно рявкнула я, надрывая связки.
– «Наружкой» ты была бы, если бы сидела снаружи, – заметил ехидный голос, дальше простукивая стену, – а так ты – мышка-внутрянка.
– Ветрянка! – простонала я, снова дергаясь. – Вытащи меня!
– Вы позвонили в службу спасения. Переведите телефон в тональный режим. Для соединения с оператором нажмите один, – раздался саркастический голос.
– Один! – заорала я. И снова услышала стук.
– Сейчас все операторы заняты. Оставайтесь на линии. Ваш звонок очень важен для нас! – сообщил ехидный голос, простукивая стену.
Раздался оглушительный грохот, потом отвалился кирпич, и когтистая рука достала меня. Я чихнула от пыли, вцепившись в спасительный палец. «Шевабода! Шевабода!» – пронеслось в голове на радостях от условно-досрочного освобождения.
– Не переживай, если что – розетку сделаем. Электричества нет, зато будет розетка. Сможешь совать туда пальцы, сколько влезет. Исполним твою детскую меч… – начал крестный, а потом резко дернулся назад.
По стене шла глубокая трещина. Она расползалась, и…
Стена рухнула, поднимая облако пыли. Следом раздался страшный шум за окном. Вылетели стекла.
– У тебя что? – возмутилась я, снова чихая. – Башню снесло?
– Не у меня, а у нас… – со знанием дела возразил Фей, выглядывая в окно. – Несущая стена была… Левая башня… Капитально-косметический ремонт нам бы не помешал, а то у нас два с половиной королевства, а мы живем с тобой как-то чересчур скромно, если судить по королевским меркам. Ничего, деньги вчера поступили, смету на ремонт я составил, бюджет спланировал.