– Так, проваливайте отседова! – пробурчал Костя, отодвигая Настю и пытаясь захлопнуть дверь. – Иначе выйду и наваляю так, что мало не покажется! Вам надо куда ехать – ехайте!
– Тогда, может, мы зайдем? – спросил Фей, резко дергая дверь на себя. Цепочка вылетела вместе с болтами. Изумленная Настя стояла в коридоре, прижимаясь к Косте. Квадратными глазами она смотрела на то, как Фей пропускает меня вперед, а сам заходит следом, прикрывая за собой дверь.
– Здравствуйте, – очень вежливо поздоровался крестный, осматривая мой бюджетный ремонт. – Мы, наверное, раздеваться не будем. И обувь снимать тоже, потому что тапочки нам все равно не дадут. Я узнал, что у меня есть огромная семья… А ничего, что я с грязными ногами? Хотя я, кажется, знаю, о кого их сейчас вытру.
– Мама! Кто пришел? Почему вы тут стоите? – раздался писклявый детский голос позади изумленных родственников.
– Марш спать, а то щас ремня дам! – заорал Костя, захлопывая за босоногим «почемучкой»«дверь в спальню. В спальне плакал маленький ребенок.
Мы молча прошли в зал. Фей упал на диван, вальяжно заняв его половину, закинул ногу на ногу и раскинул руки на спинке. Я села рядом и вытащила из-под себя пульт от МОЕГО телевизора. Настя стояла и странно смотрела сначала на нас, потом на своего Костю. Костя только что, сам того не зная, мысленно получил развод.
– Милая, а кофе у тебя нет? – спросил Фей, вытаскивая из кармана моего пальто торчащую пачку сигарет и глядя с нескрываемым осуждением. – Если тебя не затруднит, сделай нам с тобой кофе.
Он поймал меня за руку, когда я встала с дивана, и заглянул в глаза.
– Я тебя очень прошу, – негромко произнес крестный, а потом поцеловал мою руку и молча отпустил.
Я все поняла. Кофе придется делать очень медленно. Я уже мысленно представила, как собираю на плантации кофейные зерна, складываю их в мешки, гружу на слона и везу обжаривать, погоняя слона веточкой.
Я прошла на кухню, оставив кошечек разбираться между собой. Кошечки прикрыли дверь. Я засопела от возмущения, увидев детские каракули на обоях, порезанную клеенку на столе и гору грязной посуды в раковине. Открыла шкафчик, где у меня стояли кружки, увидела, что половины из них не хватает. Ну конечно! Не свое не жалко. Я пошарила по ящикам, нашла коричневую от чайного налета ложку, включила электрочайник и достала какой-то пакет с дешевым растворимым кофе, напоминающим пыль от каштанов. Насыпав кофе, я села на диванчик-уголок и тяжело вздохнула. Перед глазами промелькнуло все. Рефераты, курсовые, привези-отвези, помоги забрать, займи и так далее. Фей прекрасно знал о том, что в моей квартире живут непрошеные квартиранты. И я так понимаю, что мое активное участие в семейных разборках сценарием не предусмотрено.
Через десять минут я внесла в комнату две кружки с напитком, отдаленно напоминающим кофе, и поставила их на стол, где уже лежали документы на квартиру, нотариально заверенная доверенность на представление моих интересов и файлик с какими-то справками. Фей вертел в руках мой паспорт, сверяя росписи и с улыбкой поглядывая на мою внезапно притихшую родню.
– Спасибо. – Он снова взял мою руку и поцеловал. Поднял кружку, понюхал, скривился, а потом поставил на стол, с укором глядя на хозяев, мол, мы не вы, придорожную пыль кипятком не разбавляем и с сахаром не размешиваем.
Настя смотрела на всю эту картинку, поджав губы. Только сейчас я заметила, что на ее груди висит золотая цепочка толщиной с палец, а почти на всех пальцах красуются золотые колечки. Она бросала странные взгляды на своего мужа и вертела на безымянном пальце обручальное кольцо, словно подумывала его снять, но все никак не решалась. Фей притянул меня к себе и усадил рядом на диван.
– Мы поговорили с твоей сестрой и ее супругом и пришли к такому выводу, что они не хотят сесть в тюрьму, оставив детей на попечение бабушки и государства. Кстати, не хочешь позвонить маме? – спросил Фей, протягивая мне Настин телефон. Я посмотрела на него и вздохнула. Красиво жить не запретишь!
Длинные гудки в абсолютной тишине. Я заметно нервничала, глядя на смазанную фотографию мамы на заставке звонка.
– Алло? Настенька! Ну как там дела? Юля уже успокоилась? – раздался взволнованный голос мамы. – Ты сама, главное, не нервничай… Бедная моя девочка… Ну держись, мой котеночек… Держись… Если тебе нужны денюжки, потерпи немного… Я пока без денюжек, но как только пенсию получу, так сразу тебе вышлю… Я же понимаю, как тебе сейчас тяжело…
– Алло, мам… Это не Настя. Это я… – произнесла я, закрывая от волнения глаза.
– Юля? – удивленно спросила мама. – Ты что себе позволяешь? Мало того что на звонки не отвечаешь… Настя говорит, что у тебя телефон украли, пока ты валялась пьяная на скамейке… Стыдно с матерью поговорить? Да? Ты зачем Никитку позавчера ударила? Я тебя спрашиваю?
– Мама, Настя тебе соврала. Я никого не била. Меня вообще в городе не было. Я только сегодня приехала, – ответила я, чувствуя, как рука крестного легла поверх моей. Я едва сдерживала слезы, понимая, что доказывать что-то бессмысленно. Прямо как в детстве. Он погладил меня по руке, а я подняла на него глаза и закусила губу.
– Ну зачем же Насте врать? Она и так, бедная, все для тебя делает, а ты… Неблагодарная! – раздался на том конце трубки мамин голос, а я с ненавистью смотрела на сестру, чувствуя, что такое бывает только в очень плохих сказках. Настя смотрела на меня каким-то странным взглядом, а потом переводила взгляд на Фея. Крестный наклонился к моему уху и что-то прошептал.
– Мама, у меня все хорошо. Я скоро улетаю… эм… за границу, – произнесла я, умоляюще глядя на крестного. – И… эм… замуж выхожу…
– Знаю я твоих женихов! Костенька уже троим алкашам морды разбил! Правильно сделал! Нечего попойку на кухне устраивать! – возмутилась мама и зарыдала в трубку. – Вот был бы жив папа, он быстро разобрался бы! Не ври матери! Зачем ты врешь! Лучше бы правду сказала!
Я молча положила трубку. Правда о том, что я живу и сплю в одной постели вместе с ее бывшим котом по кличке Эдельвейс в настоящем замке и занимаюсь великими завоеваниями сказочных королевств, потянула бы на белую горячку с последующим принудительным лечением.
– Уважаемые квартиросъемщики, будьте так любезны внести оплату за проживание, спокойно и хладнокровно заявил Фей, глядя на Настю и на ее побрякушки. – И с этого момента вносить ее регулярно. Иначе получите реальные сроки за махинации с недвижимостью. Подписывайте договор. Два экземпляра. Я лично не поленюсь приехать за деньгами. А если оплата будет задержана хотя бы на сутки, то на следующий день сюда въедет дружная семья алкоголиков. Думаю, вы быстро найдете с ними общий язык. Тем более что опыт, судя по вашим рассказам, у вас есть.
Костя молчал. Настя стояла и вертела на пальце свое обручальное кольцо, кутаясь в мой халат.
– Не стойте как статуи, иначе мне очень захочется нагадить вам на голову, – нехорошо усмехнулся Фей. – Сумма аренды прописана в договоре. Если я узнаю, что деньги за квартиру идут из маминой пенсии, то пеняйте на себя. Если узнаю, что вы просили у мамы деньги или взяли их у нее, то вместо дружной семьи алкоголиков здесь будут проживать неустановленные лица без прописки в количестве минимум десяти человек. Я специально снижу им оплату, при условии, что они каждый день будут жарить кильку на машинном масле, организуют в квартире свалку и приют для домашних животных. Вы же любите котиков?
– А че так дорого? – возмутился Костя, глядя на меня и выпячивая вперед челюсть. – Да за сраную двушку, как за пентхаус в центре… Вы че? Оборзели?
– Подписывай! Иначе сядешь, юрист, – усмехнулся Фей, глядя, как Костя читает условия договора и показывает его Насте. Глаза Насти превратились в два блюдца. Обручальное кольцо было снято и брошено в карман.
– Юлечка, прости, пожалуйста… – пролепетала Настя, пуская слезу. – Юлечка… Мне нужно было что-то сказать маме, чтобы она не волновалась по поводу твоего внезапного исчезновения… Я звонила тебе на работу и узнала, что ты там не появлялась… Я искала тебя… Честно-честно! Да, я поступила очень-очень неправильно, но обещаю, что во всем сознаюсь маме… Юлечка… Юльчик… Сестренка… Ну чего ты, в самом деле? Ну Юльчик, ну давай по-хорошему… Костенька только на работу устроился, а то в нашем городе работы вообще не было… Сашеньку в садик определили… Скоро Никитка в садик пойдет. Мы такую сумму не потянем… Честно… Это слишком дорого для нас… Все равно ты здесь пока не живешь… Ну дорогая моя… Ну чего ты? Зачем же доводить дело до суда и полиции? Пожалей мамочку. Мамочка этого не переживет… Ты же не…
– Не волнуйся. Юлечка просто подпишется под заявлением, а дальше этим займутся нужные люди. Поверьте, у них большой опыт. Подписал, Константин? – саркастично заметил Фей, сверля глазами Костю, который вопросительно смотрел на жену, мол, подписывать или нет. – Документы на квартиру я забираю.
Настя вцепилась в мой рукав. Она явно паниковала. Костя представил пробел в биографии в виде вынужденной отсидки, плюнул и подписал, швыряя ручку на стол.
– Ну прости меня, пожалуйста… Юлечка… Давай просто сядем и поговорим… Как раньше… Чайку попьем… Я сейчас чай всем сделаю… – Настя посмотрела на меня перепуганными глазами. – А насчет мамы мы что-нибудь придумаем… Выкрутимся… Да, мне пришлось соврать, но не говорить же маме, что ты исчезла бесследно? Да, я неудачно пошутила…
– Насчет того, что, как только вы подпишете договор, я передумаю подавать на вас заявление, я тоже пошутил, – усмехнулся Фей, откидывая голову на спинку. – Хорошая шутка? Очень смешная, не так ли? Почему вы не смеетесь? А теперь Настя берет телефон и набирает мамин номер. Она кладет телефон на стол и включает громкую связь. А пока идут гудки, она мучительно подбирает слова для предстоящей исповеди. Как там говорят? Покайся, и тебе будет скидка.
– Алле! Мамулечка! Привет! – Настя посмотрела на меня, а потом снова на телефон. – Мамулечка, я… Тут… эм… Короче… Я немножко наврала… Ну ты не волнуйся… С Юлей все в порядке… Просто она вынуждена была уехать ненадолго… А теперь вернулась… Она не пьет… Ну… эм… разве что только по праздникам… Наверное… Мамуля?