– Я – старинный артефакт! Это очень важный факт! И таких, как я, осталась пара штук, какая жалость! Так что, сударь, если можно! Обращайтесь осторожно! – заверещало зеркало, но тут же его снова накрыла когтистая ладонь. – Уберите, сударь, руку! Я немного близорука! Я исправлюсь! Вы простите! Только когти уберите! Признаю свою вину! Дайте я еще взгляну!
– Ты запомни, наконец! Пред тобою образец! Если кто-то не согласен, помни, в гневе я ужасен! Повторять я не люблю. Будешь мямлить – разобью! Думай, прежде чем ответить! Мышка краше всех на свете! – процедил крестный и засунул руку по локоть в зеркало, откуда раздались душераздирающие крики.
Через секунду зеркало снова очутилось у меня, а крестный сладенько улыбался, мол, давай! Пробуй еще раз! Из зеркала появилось луноликое лицо, воровато косясь на Фея, а потом…
– Ты прекрасна, как цветок! – елейно запело зеркало. – Мир лежит у твоих ног! Ты – красавица на диво! Ты божественно красива! Я смотрю в твои глаза и не знаю, что сказать! Нет прекрасней украшенья, безо всякого сомненья! Тот, кто видел их хоть раз, сразу выпадет в экстаз! Твой прекрасный тонкий носик явно поцелуя просит! Твои губы – лепестки, изнывают от тоски… Твоя кожа – просто сказка! Просит нежности и ласки! Мышка, знаешь, это ты… Кхе… Кхе… эталонша красоты!
Я смотрела на зеркало, которое все еще не умолкало, воспевая мою неземную красу корявыми стихами. Фей с улыбкой смотрел на меня. А я не знала, плакать или смеяться. Банальную фразу «красота требует жертв» мой котик принимал слишком буквально и близко к сердцу.
– Я твержу тебе упорно – красота твоя бесспорна! Ты – основа мироздания, о прекрасное создание… – перечисляло зеркало в моих руках. – Ты затмила всех вокруг, всех сестер и всех подруг!
– Ничего себе! – нежно произнес крестный, беря у меня зеркало и кладя на стол лицом вниз, потом прижимая меня к себе и целуя. – Я всегда об этом знал! У меня самая красивая девочка на свете! Зеркало только что это подтвердило!
– Но ведь… это… хм… не совсем честно. Верни все обратно! – задумчиво ответила я, с упреком глядя на Фея и обнимая его за талию.
«Мисс Мухосранск» торжественно надевает корону на лопоухую голову после единогласного решения жюри. Папочка в восторге! Его дочка самая-самая! Большинство мужчин просто выбросили бы зеркало. И долго обдували упавшую женскую самооценку, пытаясь вернуть ее на прежнее место, сражаясь с маленьким червячком сомнения. А вдруг и правда уродина, а я просто не замечал этого раньше?
– Еще чего! Все честно! – возмутился крестный, целуя меня в кончик носа. – Красота всегда пахнет изменой. Либо придется менять девушку, либо менять девушек, либо менять свое представление о красоте. Я выбирал четвертый вариант. Если я не собираюсь подстраиваться под мир, значит, миру придется подстраиваться под меня. Ему придется смириться с моими вкусами. А Мышке отныне придется смириться с тем, что она – самая красивая женщина на свете. Это зеркало первоначальное. Остальные копии. Так что нам досталось то самое зеркало, которое определяет стандарты красоты этого мира. Забавно, не так ли? Ах, какое блаженство, ах, какое блаженство, знать, что ты – совершенство, знать, что ты – идеал!
К вечеру, когда у зеркала пересохла амальгама расписывать мою красоту, нам пришло сразу два письма. Первое было от Рапунцель, которая умудрилась объявить в своем королевстве дефолт и теперь срочно нуждалась в финансовой помощи в обмен на то, что ее маленькая часть королевства прочно войдет в наш состав. У Рапунцель губа не дура, но и мы не самые бедные, поэтому помогли, чем могли. Она намекнула, что скоро представит нам своего «жениха», и просила, чтобы мы не расслаблялись и думали, что подарим ей на свадьбу, которая обещает быть просто шикарной.
Второе письмо было довольно странным.
«Уважаемая Мышка! Я узнал от своего зеркала о вашей красоте и решил познакомиться с Вами лично! Не сочтите за дерзость посетить мой замок! Я мечтаю увидеть Вашу неземную красоту, чего бы мне это ни стоило! Я готов заплатить любую цену. Только прошу Вас, не затягивайте с ответом! Раньше вопрос присоединения моего королевства к Вашему даже не рассматривался, но теперь я готов сесть за стол переговоров.
– Та-а-ак! – холодно произнес Фей, высокомерно глядя на несчастного голубя, который вжался в подоконник. – Слава о красоте моей Мышки уже облетела всех? Вот так всегда! Чихни и кашляни на одном конце королевства, а на другом уже обсуждают, насколько заразно будет наклоняться к твоему гробу и лобызать твои сомкнутые холодные уста. Мышка, не хочешь к титулу «Пока еще Мисс Мира» присовокупить корону первой красавицы и достаточно увесистое королевство?
Через четыре часа я была готова. Платье лимонного цвета, украшенное драгоценностями, вечерний макияж и красивая прическа. Все, как и подобает первой красавице. Шучу, конечно. Странно, но вместо рыжей служанки была какая-то блондинка. Я вопросительно посмотрела на Фея. Крестный сделал вид, что не заметил моего взгляда.
Зеркало уже охрипло расписывать мои достоинства, а Фей смотрел, полуприкрыв глаза, периодически поправляя бантики и драгоценные заколки.
– У меня самая красивая Мышка на свете! – сладко заметил он, проводя пальцами по моему лицу, а потом коварно усмехнулся. – Я даже не знаю, что мне с этой красотой делать… Хотя нет, знаю…
Он наклонился и поцеловал мое обнаженное плечо. Зеркало туберкулезно надрывно кашляло, сипело, но продолжало:
– Ты прекрасна, как звезда… И особенно…
Фей навострил уши, краем глаза наблюдая за зеркалом. Я тоже напряглась, обращаясь в слух.
– …глаза! – выдало зеркало.
Крестный выдохнул, мол, показалось. Я тоже, если честно, заметно расслабилась. Подъездное творчество подсказывало совсем другую рифму.
– От зависти завяли розы, как бриллианты твои слезы… – пафосно распиналось зеркало. – Твоя фигура, как скульптура, и все знают, ты…
Зеркало закашлялось. Опасный момент! Мы опять покосились на зеркало. Оценка моих интеллектуальных способностей явно не входила в зеркальную компетенцию.
– Нежная натура! – выдало зеркало, снова пытаясь отсрочить свою кончину.
– Когда у него батарейка сядет? – тоскливо поинтересовалась я.
В последний раз я слышала столько комплиментов, когда шла выбирать себе арбуз. Судя по тому, что дома я ради интереса перевесила арбуз на безмене, за комплименты я заплатила гораздо больше, чем за арбузик, который, к слову, оказался совсем не сладким. Пока мне мастерски навешивали, меня профессионально обвешивали. Жизнь – боль.
– Заткнись! – процедил Фей, обращаясь к зеркалу, и зеркало с радостью умолкло.
Ехали мы достаточно долго. Один раз притормозили, когда увидели, как два знакомых коня безрадостно поднимают целину под окрики какой-то дружной многодетной крестьянской семьи. Лошадки, завидев меня, жалобно заржали, но я сделала вид, что не узнала их, и проехала мимо.
Когда мы подъехали к незнакомому и очень мрачному замку, нам навстречу лениво выползла кухонная утварь, вопя во все горло: «Хозя-я-яин! Твоя очередная Бэ приехала!»
Говорящая сковородка орала громче остальных, но даже ей не удавалось переорать чайник со свистком. Когда я вышла из кареты, пузатый чайник присвистнул мне вслед и уронил из носа кипящую каплю, навевая новую отгадку на загадку «у какого молодца утром капает с конца».
– Не свисти, – усмехнулся котишка, обращаясь к чайнику. – Денег не будет! И не вздумай кипятком писать! Так, Мышка, смотри под ноги, не наступи на блюдечко с голубой каемочкой!
Глазастая тарелка с голубой каймой и трещиной смахивала на камбалу с паучьими лапками. Она радостно скакала на своих тонких ножках вокруг меня, подмигивая одним глазом. Весь сервиз, включая подсвечники и колченогую кастрюлю, сопровождал нас до двери.
– Сервиз и сервис! – усмехнулась я, подбирая подол платья, пока поднималась по лестнице.
– Да, он и вправду опытный Дон Жуан, раз пытается соблазнить женщину набором кастрюль, – вздохнул котофей. – У меня такое чувство, что на носу Восьмое марта, а я прогуливаюсь в гипермаркете! Я понял, это намек, я все ловлю на лету, но непонятно, что конкретно он имеет в виду!
Я положила руку на дверную ручку и услышала:
– О да, детка, да… Можешь вертеть мной, как тебе вздумается! – простонала ручка мужским голосом. Фу!
Мы вошли в замок. Я зашагала по красной ковровой дорожке, ведущей вверх по лестнице.
– Оу! Наконец-то массаж! Как я люблю красивые женские ножки, которые топчутся по мне, – прошуршала мужским голосом ковровая дорожка, а прямо под ногами появились два глаза, бесцеремонно рассматривающих содержимое моей юбки. – Что я вижу! Мне кажется, что ты трусики задом наперед надела!
– Слышь, половичок! Я тебя сейчас так выбью, что мало не покажется, – прошипел котофей, свешиваясь с моего плеча.
Я быстро соскочила с дорожки и пошла вдоль нее по ступенькам. Открыв дверь, увидела кучу стульев.
– Присаживайтесь, дорогая гостья, – внезапно произнес подсвечник. – Я сейчас схожу за хозяином!
И тут я заметила, как стулья зашевелились. На тряпичных спинках открылись глаза, и все стулья двинулись ко мне.
– На меня! Нет, на меня! – наперебой заорали они, окружая со всех сторон. Я решила, что лучше сесть в кресло. Но только подошла к нему, как на спинке появились глаза.
– Приса-а-аживайтесь, – сладенько произнесло кресло, облизываясь огромным языком, внезапно появившимся из сидушки.
– Я лучше постою! – икнула я, глядя, как кресло снова облизывается. Я шарахнулась подальше от кресла и стульев. Откуда-то снизу раздался голос:
– И с каких это пор барышни вместо панталон носят полупрозрачные кружевные трусы? – басом заметил старый, потрепанный палас, прищуриваясь. – Срамота! Да в углу паутина толще, чем ее белье!
– А декольте у нее ничего так! Аппетитное! – раздался голос откуда-то сверху. Я резко вскинула голову и поняла, что стою под огромной глазастой люстрой. – Надеюсь, она туда ничего не подкладывает!