– Юля, здравствуй! – сухо поздоровалась мама, глядя на следы недавней попойки. Настя зарыдала и бросилась маме на шею со всхлипом: «Мамулечка…» Боже, как трогательно, я сейчас расплачусь. Поставьте, пожалуйста, песенку Мамонтенка.
– Юля пришла с меня деньги требовать за аренду квартиры… – рыдала Настя на мамином плече. – Мама, я тебе говорила, сколько она хочет! Мне детей кормить нечем, а она требует, чтобы я ей заплатила! Поговори с ней… Я прошу тебя, мамулечка…
– Ну все, котенок… все, успокаивайся… Я сейчас с Юлей сама поговорю… Мы что-нибудь придумаем… Ну все, котенок, все… Хватит плакать… Иди умойся, – причитала мама, поглаживая Настю по взъерошенным волосам. Настя, шмыгая покрасневшим носом и утирая слезы рукавом махрового халата, послушно поплелась в ванную. Душераздирающее зрелище! Я не поняла, это у меня ком в горле встал или меня сейчас стошнит?
– Юля! – Мать тяжело вздохнула, села на стул и закрыла лицо руками. – Я так понимаю, что твой ухажер настроил тебя против собственной сестры и родной матери? Как у тебя вообще язык повернулся требовать деньги с Насти?
– Мама, – спокойно заметила я, глядя на ее осунувшееся лицо. – А ничего, что у Насти язык повернулся назвать эту квартиру своей, сменить замки и не пускать на порог? А ничего, что у Кости повернулся язык мне угрожать? А у родной матери не дрогнула рука отдать ключи от моей квартиры моей сестре! Я еще не вспомнила Настины сказки про то, как я тут спиваюсь потихоньку и ночую на лавочке под подъездом в обнимку с бомжами.
Я бросила красноречивый взгляд на бутылку на столе.
– Да, Настя была не права. Но Никитка и Сашенька почему должны страдать?.. Господи! – Мать заглянула в пустой холодильник и ужаснулась. Она тут же принялась вытаскивать из своей сумки продукты и раскладывать их по полочкам. Я видела, каким взглядом крестный смотрит на свою бывшую «хозяйку».
– Послушайте, Ирина Владимировна, – с усмешкой произнес Фей, глядя, как мама достает сосиски, йогурты и палку колбасы. – То, что у Насти двое детей, еще не делает ее матерью-героиней, которой весь мир обязан. Я не собираюсь вступать в семейную секту «Бедная Настя» и Юле не позволю дальше заниматься благотворительностью. Это моя позиция.
– Не лезьте не в свое дело, молодой человек, как вас там! Я не хочу с вами разговаривать! Я хочу поговорить со своей дочерью, а не с вами! Юля, – вздохнула мать, вытряхивая кошелек. – Вот тебе все деньги, что у меня есть! Забирай! Остальное я потом отдам с пенсии… Чего смотришь! Забирай!
– Мама, мне твои деньги не нужны. Я у тебя их не возьму, – абсолютно спокойно заметила я, а потом крикнула: – Настя! Мама тебе денюжку принесла! Со своей пенсии! Ты же у нас привыкла жить за чужой счет? Так что давай, иди сюда, хватай быстрее, пока дают. И сразу же беги покупать себе колечки-висюльки! Быстрее, пока ювелирка не закрылась. И платье новое не забудь! Хотя зачем тебе платье? Ах, я и забыла! Ты живешь в моей квартире и пользуешься моими вещами!
В ответ была тишина. Вода в ванной не шумела. Сейчас котенок сидит, внимательно подслушивает все наши разговоры и ждет, чем дело закончится.
– Мама, посмотри мне в глаза, – произнесла я, присаживаясь перед ней на корточки. – Я понимаю, что Настенька чувствует себя хреноватенько. Но… Она нигде не работает, постоянно влезает в долги, чтобы жить «красиво», тянет с тебя пенсию, живет в моей квартире и любит решать проблемы за чужой счет. Тебя это не смущает? Меня смущает. Я никогда ничего у тебя не просила. Никогда. Я всегда старалась сама решить проблемы, чтобы не впутывать в них тебя. Мне нужно было только одно. Твоя любовь. Хоть сколько-нибудь… Хоть чуть-чуть… Мне ее так не хватало. Вся любовь доставалась Насте, у которой вечно все не слава богу. Я не мой отец. Я – Юля. Твоя дочь. Может, я этого никогда и не говорила, может быть, я не сюсюкалась в трубку и не «цемкалась» при встрече, но я люблю тебя, мама. Ладно, нам пора. Надеюсь, что еще увидимся. Свой новый номер телефона я не даю, потому что не хочу, чтобы мне каждые пять минут названивали коллекторы по Настиным долгам. Итак, я ставлю ультиматум. Я даю месяц. Ровно месяц на то, чтобы Настя сняла корону, нашла работу и начала выплачивать свои долги. Если за месяц ничего не изменится, я просто выставляю ее за дверь.
Мама сидела и смотрела на меня так, словно увидела в первый раз в жизни. Потом перевела взгляд на Фея, который просто молчал. В какой-то момент она прищурила глаза и тяжело вздохнула.
– Пойдем, любимый, – спокойно сказала я, выходя в коридор и толкая ногой дверь в ванную. – И тебе, котенок, тоже пока! Че притихла? Иди, сгребай своей жадной ручонкой мамину пенсию и ищи себе работу! Мне плевать, кем ты будешь работать. Хоть уборщицей, хоть дворником, хоть раздавать листовки на перекрестке. Все, чао-какао!
Дома я упала на кровать, раскинув руки. После семейных душевных посиделок я чувствовала себя прокладкой. У меня раскрылись белые крылышки, несмотря на впитанный негативчик.
– Никакие родственные связи не оправдывают откровенного свинства, – философски заметила я, глядя в потолок. – Это только в сказках бывает, что родители всю жизнь не любили одну из дочерей, а потом резко любить начали. Как там говорится? Кошка бросила котят, пусть скребутся, как хотят.
Я села.
– Пусть меня хоть с грязью смешают, но, как говорил мне один мой знакомый котик при первой нашей с ним незабываемой встрече: «Покатались, а теперь пусть учатся ходить пешком!» – сказала я, глядя на Фея, который усмехнулся. – Тем более у нас есть проблемы поважнее. Как насчет последнего королевства? Сейчас я полна решимости его завоевать.
Мы ехали не спеша. Котишка лежал у меня на плечах, расположившись теплым меховым воротником, а я радовалась тому, что, повернувшись, увижу любимую кошачью морду. Или не морду, но от этого не менее любимую. В зависимости от того, в какую сторону повернусь.
– Расскажи мне о том королевстве, – попросила я, глядя, как вдалеке чернеет лес. – Я хочу знать, к чему морально готовиться.
– Им правит один монарх. Когда он был молод, с личной жизнью, как говорится в официальных хрониках, у него не сложилось. Красавицы со всех уголков слетались и зудели ему над ухом: «Выбери меня!» Но монарх успешно отмораживался и делал вид, что не собирается расставаться с холостяцкой жизнью. В итоге терпение монарха лопнуло еще до того, как иссяк поток желающих его окольцевать. Красавицы очень обиделись и побежали жаловаться своим феям, мол, так и так, подлец, козел, однозначно! Феи явились на разборку, мол, непорядок! Мы тут, значит, красавиц тебе пригнали! Целое стадо, а ты что-то не спешишь влюбляться без памяти с первого взгляда в первую встречную? И кто ты после этого? Пытались его приворожить, но безуспешно. Девушки рыдают, мол, феечка, милая, ты же обещала, что я примерю корону! Как же так? А феи такие: «Спокойно, девочки! Мы что-нибудь придумаем». И тогда решили поставить ему ультиматум. Или он женится на любой из «крестниц», или очень сильно пожалеет! – усмехнулся котишка. – После категорического отказа его прокляли по полной.
– Я так понимаю, что его нужно расколдовывать? Скоро нам придется открывать клуб пострадавших от фей, – хмыкнула я, представляя себе клуб «Анонимных феененавистников».
– Отличная идея. Заодно проведем перепись населения. Предлагаю в бланке сделать отдельную графу «заколдован» и ответ «да» или «нет» и «ква»! – язвительно заметил котишка. – А потом центр реабилитации и психологической поддержки пострадавшим от заклятий создадим. Сразу ставим большой аквариум для лягушек, а остальных как-нибудь на стульчиках разместим.
– «Здравствуйте! Меня заколдовали, когда мне было двадцать! Фея решила, что на моем троне будет лучше смотреться какой-то дровосек!» – говорит один страдалец, а все начинают дружно хлопать, – баском выдала я, сдерживая улыбку.
– «Давайте похлопаем бедняге-принцу и пожмем ему хобот! Кто следующий?» – ехидно продолжил мысль котофей.
– «Здравствуйте, я – принцесса! Меня заколдовали, чтобы насолить моим родителям!» – противным голосом сказала я.
Мы выехали на морское побережье, где было так красиво, что я невольно сбавила темп. Нечасто меня брали с собой на отдых. Обычно сплавляли каким-нибудь дальним родственникам. Но пару раз на море я все-таки была. И мне очень понравилось!
– Похлопаем принцессе с щупальцами! Сильнее хлопайте! Не жалейте крыльев, плавников и лап! – ответил котишка, задумчиво глядя в морскую даль.
Перечислять можно до бесконечности, поэтому мы быстро потеряли интерес к этой теме. Конь трусил почти по самой кромке воды, а я с радостью смотрела, как на горизонте мелькают белые «барашки» волн. Люблю море.
По пути нам попался огромный старый, поросший водорослями камень. На нем было что-то написано, и я решила прочитать. Свесилась с коня и стала вглядываться в полустертые буквы.
«Этот камень был установлен в память о принце Дэрэке и его невесте Юрсуле, погибших во время свадебного морского путешествия, неподалеку от этой бухты. Сестра принца заколола их ножом прямо во время свадебной церемонии, проходившей на борту…»
Дальше было неразборчиво. Я посмотрела куда-то вдаль, вспомнила бедную Русалочку, а потом почему-то подумала о фее. Интересно, как все было на самом деле и имеют ли отношение белые голуби к испорченной свадьбе?
– Котик, а здесь русалки водятся? – мечтательно спросила я, глядя на блестящую мокрую гальку, которую, шипя и урча, лизали пенящиеся волны.
– Мышка, я знаю, о чем ты подумала! Нет здесь никаких русалок! Я тебя умоляю! – скептически фыркнул котишка. – Про эту свадьбу знают все! Еще бы! Алкоголя на борту было столько, что корабль еле плыл. Организатор свадьбы решил, что свадебный торт непременно должна разрезать сводная или приемная, я уже не помню, сестра принца, глухонемая и умственно отсталая девушка ангельской красоты. Принц ее постоянно таскал за собой, потому что, стоило ее оставить хотя бы на минуту, как она начинала исходить в истерике. Поскольку она была очень красивой, на нее возложили эту почетную миссию. Жениха и невесту поставили рядом с тортом, девочке дали в руки длинный нож, а она не понимает, чего от нее хотят. Организатор ей показывает жестами: режь давай, смелее… Просили? Получайте!.. Возникла потасовка при попытке ее обезоружить, но в ангелочке проснулся такой азарт, что дрогнули даже самые стойкие и отважные. В итоге десят