– А Карла Смелого можно? – глаза пацана горели азартом.
– Можно. – помрачнев кивнул Ричард – Его одной пулей на куски разорвёт. Я очень доволен, братья – обратился король к присутствующим тамплиерам – Предоставьте мне возможность поговорить с сыном наедине. – почтительно поклонившись, тамплиеры покинули помещение – Убить Карла Смелого можно, Луи. К винтовке нужно приделать сошки и прицел, но это можно сделать за месяц. У нас одиннадцать патронов, за месяц изготовить ещё четыре-пять. Хватит на то, чтобы вам и стрелять научиться и Карла убить. Только какая честь в том, чтобы убивать врага как слона на охоте?
– Для вас никакой, отец. Но я ещё не скоро стану настоящим воином, и герцога могут убить раньше.
– А вы непременно хотели бы сделать это сам?
– Да, отец?
– Почему, Луи? Герцог оказался командующим случайно. После героической атаки вашего отца имперские князья могли выбрать любого, любой бы на его месте взял Париж. Герцога выбрала сама Судьба.
– Сама Судьба, отец. – почтительно поклонился Людовик Капетинг-Плантагенет, лаская правой рукой один из патронов.
– Карл не виноват в смерти вашего отца, Луи. Поверьте мне, хоть ваш отец и был настоящим героем, монархом он был никудышным. Заключал союзы с никчёмными и затевал войны против достойных. Его врагами были все вокруг, и он сам для этого очень постарался. По приказу твоего отца, граф Суассон сам сжёг дворец с Сите, Карл явился лишь посмотреть на догорающие развалинами и ограбить несожжённое. Такими же точно врагами, как он, вы можете считать и меня, и императора Генриха Вельфа, и графа Лестера и ещё с полсотни графов и герцогов.
– Мой отец вы, Сир. А герцога выбрала сама Судьба, вы сами об этом сказали. Чести мне это не принесёт, но я готов ради этого принять позор…
– Стоп! Никому больше ни слова, Луи. Подготовка займёт три, а может быть четыре месяца, помимо доработки винтовки, нам понадобится подготовленная команда прикрытия. Нужно организовать подходы к месту засады, и пути отходов так, чтобы нас никто не узнал. Молчите! Если вам своя честь не дорога, поберегите хотя бы мою. Я её слишком долго собирал, чтобы лишиться в один момент, из-за какого-то никчёмного герцога, с никчёмной окраины, никчёмной Европы. Но раз уж вам указала сама Судьба, то мы это сделаем. От имени Судьбы приказываю вам обо всём молчать.
– Слушаюсь, Сир. – низко поклонился Людовик – Но почему мы? Вы пойдёте со мной?
– Я приказал вам молчать, Луи. – Ричард по-стариковски тяжело вздохнул. – Это вы пойдёте со мной, сын. Не беспокойтесь, стрелять в Карла будете именно вы. Но вы всё будете делать только по моей команде. Если я прикажу прыгать, вы сначала запрыгаете, а потом уже подумаете – для чего я это приказал. И даже если до чего-то додумаетесь, всё равно будете прыгать до отмены приказа. Вас будут мучить все эти три-четыре месяца, я специально озабочусь, чтобы мучили вас посильнее, чем черти в аду. В течении мучений, я преподам вам краткий курс баллистики с таблицей стрельбы именно для этой винтовки. Если вы его не выучите наизусть, вся операция отменяется. Никаких больше вопросов и никаких условий. Если вы несогласны, или не готовы, оставайтесь при дворе. Изабелла добрая, она станет вам матерью, научит и этикету, и наукам, и языкам, и культуре, не научит она вас только убивать. Этому могу научить я, но цену этой науке я объявил и снижать не собираюсь.
– Клянусь обо всём молчать, Сир. – подломился в коленях Людовик.
Ричард сделал знак подниматься и непроизвольно хмыкнул.
– Усыновил отморозочка, изволь теперь соответствовать… – пробормотал король на непонятном языке – Завтра с утра, Луи, вы отправляетесь в лагерь русов у Хомса. Сопроводительное письмо я вам приготовлю. Обязательно убедитесь, что письмо сожгли сразу после прочтения.
На положенный этикетом поклон, Ричард хмыкнул.
– Посмотри, что из этого получится, но заявка на третьего Принцепса в наличии. Ступайте, Луи, мне нужно подумать.
Глава 22
– …На колено! Арбалетчики товьсь! – не дождавшись реакции князей и княжичей, Леопард равнодушно скомандовал – Бей!
По странному стечению обстоятельств, из более чем сорока арбалетчиков оцепления выстрелили только шесть. Три болта пробили голову Владимиро-Суздальскому князю Всеволоду Юрьевичу, неформальному лидеру князей востока, и ещё три череп Галицкого князя Владимира Ярославовича, главного авторитета «западников».
– Эх, надо было приказать снять шубы, Сир. – шепнул Ратибор.
Спящий Леопард только брезгливо скривился в ответ и снова скомандовал:
– На колено, тати! Арбалетчики товсь!
Шестеро выстреливших арбалетчиков синхронно, как бездушные механизмы, передёрнули рычаги взвода и наложили новые болты. На этот раз подействовало. Первым преклонил колено один из юных княжичей и этим будто снял с остальных оцепенение. Стоять остались четверо: лишившийся ноги в битве у днепровских порогов, Черниговский князь Ярослав Всеволодович; Курский Всеволод Святославович; Муромский Владимир Юрьевич, старший брат только что упокоенного Всеволода Владимиро-Суздальского; и Великий князь Киевский Рюрик Ростиславович. Матёрые, страха в глазах ни у одного нет.
– Не боитесь смерти, тати? Что же тогда на поединок не вышли?
– Смерти мы не боимся, Пардус. – за всех ответил Рюрик Ростиславович – Для нас поединок – это Божий суд, а против тебя шансов ни у кого нет. Лучше уж вот так. – Великий князь Киевский кивнул на трупы Всеволода Юрьевича и Владимира Ярославовича – Чем проиграть Божий суд, кто знает, как это оценит Господь на том свете. Только почему ты нас татями называешь?
– А кто же вы? Вверенную вам державу порвали на лоскуты, только грабите да междоусобицы затеваете, мало того, породнились с кочевниками и их в эту свару втянули. На Державу вам плевать, на народ тоже. Так только тати живут, гордыню тешат, да мошну набивают.
– А у вас такого нет? – усмехнулся Рюрик Ростиславович.
– Пока есть. – кивнул Спящий Леопард, жестом останавливая вскинувшегося было Ратибора – Но к осени мы и своих татей повыведем. Просто начали с вас, ляхов и угров, но этим, будь уверен, не закончится. Построим мы единую христианскую державу, охраним её и от своих разбойников, и от кочевников, и от мусульман. Нас много, а сражаемся мы под знаменем непобедимого Львиного Сердца, Великого Паладина христиан и «Гнева Аллаха» для мусульман. Будут на Руси и города каменные, и дороги мощёные. И пределы раздвинутся – от Одера на западе, до Великого океана на востоке. Только то и нужно для этого – татей извести, да дать народу плодиться и размножаться, как завещал нам сам Господь. На вас долг, Рюриковичи. Долг и перед Господом, и перед вверенным вам три века назад народом. Кто желает этот долг отслужить, тому шанс я дам. Князьями вы больше не будете, но баронами, или даже графами стать сможете. Дел предстоит много, а толковых людей не хватает.
– Не опасаешься, что мы бунт учиним?
– Нет. – усмехнулся Спящий Леопард – Я пять лет сражался с мусульманами, которыми командовал один из лучших полководцев нашего времени – Салах ад-Дин. Я штурмовал Акру, отбивал Яффе, участвовал во взятиях Иерусалима, Дамиетты, Ракки, Багдада и Басры. После тех сражений, война с вами – просто забава. Вы, даже будучи при власти, и то сплотиться не сумели, тем более не сумеете в бунте. Кроме того, вас никто не поддержит. Вообще никто. Ни города, ни бояре, ни ваши бывшие дружины. Вам сейчас нужна моя защита, вас все ненавидят. «Горе побеждённым!»
Рюрик Ростиславович, Великий князь Киевский, с помрачневшим лицом помолчал минуту, потом повернулся к преклонившим колено, среди которых были двое его сыновей.
– Пардус прав. Вам всем нужна его защита. Служите ему верно. Позора на вас нет, мы принимаем его на себя. Говорите. – посмотрел Рюрик на стоящих рядом князей.
– Ты уже всё нужное сказал, брат. Служите Пардусу, дети, а нам, старикам, лучше уйти сейчас – Муромский князь, Владимир Юрьевич с презрением посмотрел на Ратибора и спросил – Шубы снимать? Тебе, холопу, и обноски сгодятся.
Черниговский князь Ярослав Всеволодович; Курский Всеволод Святославович только молча сбросили шубы.
– Командуй, Пардус. – в свою очередь скинул шубу Рюрик Ростиславович – Ты в своём праве, мы далеко не ангелы и «Горе побеждённым», только помни, что Русь – это мы. Управляли мы ею может быть и плохо, но именно мы её создали.
– Арбалетчики, кругом! Шагом марш в свои расположения. Грегор, забирай этих четверых к себе в штаб. Герцог Ратибор, забирай молодёжь и начинай учить их настоящей войне. Чтобы к осени между устьями Дуная и Волги не осталось ни одного кочевника. Всё мы в это лето, конечно, не распашем, но стремиться к этому надо. Мы не волки, мы Господни псы-волкодавы, охраняющие вверенное стадо христово от волков. Охраним и от кочевников, и от татей. А ты. – Спящий Леопард пристально посмотрел к глаза Муромскому князю – Если думаешь, что из тебя никто не сможет сделать послушного холопа, то сильно в этом заблуждаешься. Есть методы. Не только будешь землю пахать, но и, пинающие тебя в рожу, сапоги лизать. Отдам тебя настоящим мастерам – через неделю смиришься. Я теперь здесь король. Грегор и Ратибор мои герцоги. Понял меня, мужик?
– Я не мужик, а князь. – успел гордо произнести Владимир Юрьевич.
– Как хочешь. – блеснувший молнией, меч Спящего Леопарда, отделил упрямую голову бывшего Муромского князя от тела – Только не князь ты, а дурак, гордыни ради помер. – равнодушно констатировал Леопард – Грегор, забирай троих. Покойников передайте попам, пусть их похоронят прямо в шубах. И помните все. Теперь только я здесь назначаю – кто чей холоп, а кто господин.
Пятьдесят девять, оставшихся живыми и здоровыми потомков датского ярла Рюрика, герцог Ратибор распределил по одному в лучшие десятки большой тысячи псоглавцев и сразу погнал их в степь за Дон. Велено было учить бывших князей и княжичей настоящей войне, вот на войне они и научатся. Те, кто выживет, конечно. За зиму, пока занимались Русью, через Волгу на запад перебрались восемнадцать половецких родов, ожидающих победы Рюриковичей над наглыми пришельцами и восстановления старых договорённостей. Тысяч десять воинов выставить они могут, но это если считать всех вместе. На деле же, половецкие ханы жили ничуть не дружнее русских князей. Оно и понятно, степь только кажется бескрайней, на самом же деле и края у неё есть, и более плодородные участки, и населена она довольно плотно, за Волгой всем места не хватало.