– Слоны? – Трошкина огляделась. – Какие слоны?
– Розовые.
– Розовые слоны? – Алка нашла взглядом папулю – он как раз вышел из комнаты, – подозрительно нахмурилась. – Борис Акимович, что вы добавили в вафли? Инке мерещатся розовые слоны!
– О, это классика галлюцинаций, – одобрила, возникая вслед за мужем, мамуля.
Своим появлением прояснила вопрос с ремнем: он охватывал ее талию. Мамуля облачилась в песочного цвета брючный костюм в стиле сафари, заплела косу, перетянулась ремнем и выглядела как Лара Крофт, расхитительница гробниц, двадцать лет спустя.
Я не придумала повода для такой экипировки, поэтому прямо спросила:
– Мам, ты куда собралась?
– За металлоискателем, – ответила родительница и браво вздернула на одно плечо щегольский кожаный рюкзачок. – Боря договорился, нам его дадут на два дня, я сейчас съезжу заберу.
Уже совсем в образе, она браво козырнула, развернулась на месте и зашагала к калитке пружинистой походкой морпеха.
– Осторожнее на поворотах! – строго крикнул ей вслед папуля.
Он не одобряет мамулину водительскую манеру. Ее только фанаты этапа «Формулы-1» в Монако одобряют, я думаю. Серпантины мамуля проходит на головокружительной скорости.
– А как же я? – огорчилась Алка.
– Покормишь Акимку – отдашь его деду, вернусь – пойдем испытывать металлоискатель! – оглянувшись на ходу, успокоила ее мамуля и исчезла за воротами.
– Ну, еще час-полтора Ким поспит, – пробормотала Трошкина, взглянув на наручные часики.
Сто лет она их не носила, пользовалась, как все, вместо часов мобильником. Но с появлением малыша раскопала в закромах старые бабушкины часики и под Зямино восторженное аханье – «Винтаж, винтаж!» – чуть ли не имплантировала их себе, навсегда поместив на запястье.
Часики-то и впрямь отличные: мало того что золотые, так еще и противоударные, и водонепроницаемые. Алка их даже на время купания в море не снимает.
– Сгоняем на пляж? – предложила мне подружка.
– Давай, – согласилась я, думая о своем. – Только мне один звоночек надо сделать…
– По дороге сделаешь, чтобы время не терять, – решила за меня Алка и побежала за своими пляжными вещичками.
Я тоже сходила к себе, надела купальник и, посетовав на то, что пляжная сумка занята непрофильным активом в виде ископаемой наличности, набросила полотенце на плечи, как палантин. Обойдусь без ручной клади, телефон только в карман сарафана суну…
– Давай через крепость? – спросила Алка, едва мы выскочили за ворота.
И, не дожидаясь ответа, припустила к любимым руинам.
Древние крепости ощущаются как-то вне географии. Не важно где – в Крыму, Грузии, Италии, Франции, Чехии, Турции, на Кипре, – они выламываются из современности и работают как порталы то ли в прошлое, то ли в сказку.
Каждый старый камень кладки – артефакт, хранящий в себе спрессованного крылатого дракона.
Каждая трещина – замочная скважина, возможность подсмотреть и подслушать, ощутить и вспомнить.
Звон браслетов, шорох льняного подола, тяжесть кувшина на плече – в нем колодезная вода, выпуклый глиняный бок холодит шею, солнце слепит глаза, трещат цикады, непробудно дремлет берег – Лета, лето…
– Ну ты чего? – Трошкина, далеко ускакавшая по кривой тропинке, на очередном повороте оглянулась – мол, нельзя ли побыстрее?
– Не тормози, я догоню! – Я показала подружке извлеченный из кармана мобильник.
Пусть думает: я остановилась, чтобы спокойно побеседовать и в процессе телефонного разговора не сверзиться с кручи. Алка пожала плечами и побежала дальше. А я присела на теплый камень и нашла в телефонной книжке нужный номер.
Нет, я не споткнуться боялась. Я просто не хотела, чтобы кто-то – даже лучшая подруга – услышал этот мой разговор. Как говорится, дружба дружбой, а пироги врозь.
– Детективное агентство «Версия», – с важностью ответил мне знакомый мужской голос.
Можно сказать, шаляпинский бас: его владелец по паспорту Федор Иванович Шаляпин! Разумеется, не тот, который певец, даже не родственник. Просто тезка, спасибо любящим родителям.
– Федя, вольно, это я, – коротко хмыкнув, сказала я в трубку. – Машка на месте?
Машка – это Мариэлла Викторовна Гурковская, наша с Федей подружка (его, конечно, более близкая) и основатель детективного агентства «Версия»[2]. По сути, они с Федей равноправные партнеры, но деньги на дело принесла в клювике Машка – ей любящий папа, владелец банка, щедро подбрасывает «на булавки».
Вообще Федя с Машей – колоритная парочка. Он – маленький, рыжий, похожий на простодушного голубоглазого хоббита, но при этом бывший лейтенант полиции. Она – анекдотическая тюнингованная красавица-блондинка, но при этом далеко не дурочка и с такой деловой хваткой, какой не было даже у ее тезки из сказки про медведей. Ну, вы помните ту сказочную Машеньку: она и кашу съела, и мебель покрушила, и никакой ответственности за содеянное не понесла.
– Ма-аш! – вместо ответа покричал Федя, и через несколько секунд в трубке раздался нежный голос:
– Инка, ну наконец-то! У нас, между прочим, для тебя работенка имеется, а ты пропала!
Официально я в «Версии» не работаю, но частенько помогаю ребятам в их расследованиях. Небезвозмездно, конечно, но – тссс! – не говорите об этом налоговой.
– Маша, Федя, есть дело на миллион! – объявила я, не размениваясь на оправдания и реверансы.
– Рублей, долларов, евро? – тут же деловито уточнила дочь банкира.
– Вообще-то я выразилась фигурально, но речь о реально больших деньгах. Вопрос: вы в деле? Или чем-то очень заняты и не сможете составить мне компанию на здешних торфяных болотах?
– А в Крыму разве болота? – Машенька отсылку к «Собаке Баскервилей» не уловила.
– Смотря в чем помочь, – ответил по существу осторожный Федя. – У тебя какой-то странный голос… Прости, я прямо спрошу: предполагается, что мы будем расследовать преступление или совершать его?
– Как плохо ты обо мне думаешь, Федор! – обиделась я. – Конечно же, мы будем расследовать преступление. Хотя бы потому, что совершить его повторно не получится – все уже украдено до нас.
– Что именно украдено? – деловито уточнила Маша.
– Сначала договоримся, как делим вознаграждение.
– Поровну на троих? – это простодушный Федя.
– Из общей суммы тебе десять процентов агентских за принесенный заказ, минус наши затраты и накладные расходы, а остальное поровну, – это практичная дочь банкира.
– Маша, договорились. Теперь внимательно слушайте. – Я поозиралась – вокруг никого, кроме возбужденно стрекочущих цикад, не было, но я все-таки прикрыла трубку ладонью. – На днях в Феодосии ограбили банк. Украли центнер золота в слитках!
– Как украли?! – ахнула Маша.
А Федя деловито потребовал:
– Подробности давай!
Я дала, а потом добавила:
Похоже, я догадалась, за какую ниточку надо потянуть, чтобы распутать это дельце.
– Тогда командуй, – коротко ответствовала Маша.
И я скомандовала:
– Во-первых, найдите выход на этого мистера Иксенко…
– Это мы быстро, я попрошу папу, он поможет, – согласилась банкирская дочка.
– Во-вторых, договоритесь с этим мистером о поиске его сокровищ за достойное вознаграждение…
– Это я сама сделаю, можешь не беспокоиться, договорюсь, – пообещала Маша.
– В-третьих, живо гоните в Крым, – закончила я. – Все остальное – по прибытии.
– Будем у тебя через шесть часов, – пообещал Федя.
– Через семь, – поправила Маша. – Мне нужно чемодан собрать, все-таки на курорт отправляемся. Инка, что у вас там за погода, как море?
– Штормит, – лаконично ответила я, имея в виду не столько волнение водной стихии, сколько крутизну захватывающих событий.
– И-и-и-нка-а-а! – донеслось снизу.
– Все, мне пора, до вечера! – Я закончила сеанс связи с товарищами-детективами и ответно покричала Алке: – И-и-и-ду-у-у!
И действительно пошла к морю, строго-настрого запретив себе думать о чем-либо, кроме отдыха. Дела подождут: приедут ребята, соберется наша сыщицкая банда, и будет вечер мудренее утра.
– Правильно мыслишшшшь, – прошелестело мне кривое оливковое дерево.
– Сссуета напрассссна, – свистнул ветер в сквозном проеме старой стены.
Ты, детка, в Крыму.
Этот берег, это море – они были, есть и будут всегда. Все сиюминутное здесь стремительно быстро, тут время меряют веками.
Думай о вечном или вообще ни о чем.
Живи здесь и сейчас.
Ни о чем не переживай, сбрось с сердца камень.
С каждого сердца по камню – и вот она, крепость…
После тихого часа, оставив весело гукающего малыша Кимку на попечение деда, женская часть нашей семьи в полном составе отправилась на песчаный пляж в поисках сокровищ.
Привезенный мамулей прибор – пищащая штуковина на длинной палке – показал себя самым лучшим образом: он почти не замолкал, сигнализируя об обнаружении чего-то металлического.
Тихий и редкий писк мы игнорировали, а на громкий и частый реагировали должным образом – пускали в ход прочие инструменты. У нас было два совочка, синенький и зелененький, красные грабельки и желтое ведерко с ситечком.
Отличный набор для песочницы Алка с Зямой припасли для сынишки, даже жаль, что малышу не довелось его обновить.
В комплекте с металлоискателем песочный набор преотлично подошел для археологических раскопок. За какой-то час мы нарыли два десятка разнокалиберных монет, шесть гвоздей, четыре гайки, три жестянки из-под тушенки, одну погнутую ложку и кучу ржавых пивных крышек. Монеты были сплошь российские и украинские, мелкие – номиналом не выше нашей десятирублевки.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне это видится так: каждый турист, покидая сей благословенный берег, считает своим долгом последовать традиции и бросить в воду монетку, – сказала мамуля, дожидаясь, пока мы с Алкой в четыре руки выкопаем ямку там, где в очередной раз запищал неутомимый металлоискатель.