К обеду следующего дня Ася приходит в себя. В ту минуту, когда она открывает глаза, я стою на крыльце больницы, курю. Вдыхаю никотин, медленно отравляя легкие и весь организм в целом. Нервы сдают.
Мне сообщают, что она очнулась, по пути в палату. Врач, которая ее ведет, задерживает в коридоре, начиная разговор с главного:
– Ей нужен хороший психолог. И ваша поддержка после того, что она пережила. Жертвы насилия…
– Я понял, – обрываю, потому что пока не в состоянии это слушать. Знаю, что должен, но не могу.
Переступив порог палаты, опускаюсь на стул рядом с кроватью.
– Ты очнулась…
– Лучше бы я этого не делала, – Ася отворачивается, стирая выступившие слезы.
– Не говори так.
– Как? Ты не имеешь и малейшего понятия… – замолкает. – Уйди, Леш, я не хочу никого видеть.
С этого момента дни превращаются в смазанное пятно из больничных коридоров, слов врачей и кардинальных решений. А потом моя сестра решает выброситься из окна, почти на моих глазах. Я успеваю вернуть ее в комнату. Всего секунда – и этого было бы невозможно предотвратить. После такого твой мир кардинально меняется. Ты меняешься. А вокруг, вокруг не остается ничего хорошего. Только беспросветная тьма. В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что, если мы не уедем, подобное может повториться снова. На меня давят, практически выколачивают деньги. Старые «друзья» отца стряхивают с меня то, что когда-то был должен он. Если бы я не полез в его старые дела, не захотел вернуть участок, где был дом, не напомнил о себе, подобного бы не произошло. Самой большой проблемой нашей нынешней жизни был бы мамин Жорик, проигрывающий деньги в карты. Хотя теперь его и след простыл.
Ася хотела прыгнуть вниз, даже написала записку. Клочок бумаги и четыре слова:
«Простите, я не могу…»
Вот и я не могу, не могу больше здесь находиться… Вокруг так много дерьма, и я ненавижу себя за случившееся.
Поэтому в экстренном порядке подписываю контракт с канадской командой, от которой поступило предложение о трансфере сразу после чемпионата, и отправляю сестру вместе с мамой в клинику на другом конце земного шарика.
Для того чтобы все изменить, нужно не так много. Всего три дня, и я обрываю контакты. Улетаю. Не встречаюсь с Теоной, потому что не хочу видеть ее разочарование. А рассказывать о случившемся… Зачем? Она будет переживать, но это не изменит моих решений. К тому же со мной ей опасно. Именно это я говорю ее отцу, прошу, чтобы он оградил ее от происходящего. Не позволил меня искать.
Я уверен, что в данном отрезке времени поступаю правильно. Выставляю на продажу всю московскую недвижимость. Выплачиваю половину отцовских долгов. На остальное мне дают отсрочку.
А потом, потом приходит сообщение о беременности. Одна фраза, и все снова меняется. У меня не возникает сомнений, вопросов. Я знаю одно – что нужен ей. Нужен, но не готов впустить в свою жизнь, пока окончательно не разберусь с проблемами.
Начинается череда встреч, звонков, жизнь на расстоянии. А теперь, я узнаю, что все это ложь…
Меня ломает. В квартире, которую я до сих пор не могу продать, пусто, темно и тихо. Сажусь на диван, запрокидывая голову на спинку, и долго смотрю в одну точку в окне. Горящий фонарь. Его тусклый желтый свет вводит в состояние отрешенности. Она врала. Для чего? Знала, что происходит, и врала… Хотела удержать? Хотела наладить все вот так? Грязно, исподтишка.
В двери проворачивается ключ, но я не реагирую. Слышу робкие шаги, тихое дыхание. Чувствую, как проминается диван рядом со мной, как ее пальцы касаются моих, у нее теплые руки, нежная кожа. В ней течет жизнь. Она пришла, потому что ее мучает чувство вины. Оно ее мучает, а мне все равно.
– Я принесла тебе поесть, – ее голос разрывает тишину, – Леш…
Но мне было легче, когда она молчала. Нужно, наконец, закончить это. Закончить раз и навсегда.
– Я слышу, но не хочу.
– Тебе нужна еда и сон.
Становится смешно.
– Ты думаешь, меня сейчас правда должно волновать, пожрал я или нет?
– Я не это имела в виду.
– Ты всегда имеешь в виду что-то не то, – закатываю глаза и поднимаюсь с дивана, на кухню иду громко шагая. Открываю холодильник и достаю оттуда бутылку виски. Раздражает. Все это дико раздражает.
Звон бокалов прокатывается по помещению и кажется таким отвратительным.
– Это не выход, – она уже стоит за спиной, – пить…
Пропускаю ее слова мимо ушей, делая еще пару глотков. Оборачиваюсь, бросая взгляд на ее губы. Розовые, соблазнительные. На языке вырабатывается слюна, и мне приходится себя одернуть. Спустить нас обоих на землю. Хватит этого цирка. Я не могу здесь находиться. Хочу вырвать из себя этот город, эту жизнь. Хочу чистый лист и чтобы ничего не могло напомнить мне о прошлом. А все мои мысли со временем вытравятся. Наверное, поэтому я озвучиваю ей:
– Тей, свали, а? Тошно. И без тебя слишком тошно.
Она вздрагивает, пятится, словно от удара по лицу.
– Я просто хотела извиниться, объяснить.
– Ничего не нужно. Я справлюсь сам. Придумаю объяснения.
– Точно, как я могла об этом забыть? Сам.
Допиваю бокал и с шумом ставлю его на стол, вытираю рот тыльной стороной ладони.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Тея? Ты постоянно хочешь меня спасти. Зачем? Живи, радуйся, у тебя для этого есть абсолютно все. Но нет, тебе нужна эта чертова драма, эмоции, ты любого сожрешь, лишь бы получить желаемое. Ты боишься, что эти гребаные отношения закончатся.
Пропускаю еще бокал, а она молчит. Ее колотит, но она продолжает слушать все, что я сейчас несу.
– Зачем тебе это? Что за сумасшедшее помешательство? Отпусти себя и меня. Ты врала мне, чтобы оставить рядом с собой. Ты лицемерка.
Подаюсь к ней, довольно грубо прижимая к стене. Я провонял виски и сигаретами, Тея морщится, не поднимая взгляда.
– Ты прав. Я вечно тебя догоняю. Мне жаль Асю, тебя, твою маму. Но я хочу, чтобы ты понимал, жизнь не остановилась… Я не хотела, чтобы все получилось так, но как мне было до тебя достучаться? Что мне было делать? Ты принял решение и уехал. Исчез и сделал вид, что меня в твоей жизни не было. Но я тоже живая, мне тоже больно. Ты живой, и тебе нужно…
– Не нужно. Мне ничего не нужно. Я хочу, чтобы ты ушла. Сейчас, навсегда.
– Леш…
– Молчи, – прижимаю пальцы к ее губам, – не надо. Я решил. А ты, – глажу ее волосы, пропуская локоны сквозь пальцы, и смотрю, так пристально, всепоглощающе, – ты такая красивая. И я хочу, чтобы ты была счастлива. Без меня, у тебя это обязательно получится.
– Я не могу здесь. Без тебя не могу. Это убивает. Прости меня, слышишь?
– Уходи.
Глава 19
Три с половиной года спустя…
Теона
– Моя дорогая и самая любимая подруга, в этот замечательный день…
Я стою с бокалом шампанского в руке, рассказывая свою долгую поздравительную речь. Повод сегодня соответствующий – первая годовщина Полькиной свадьбы. Если мне не изменяет память, ее называют ситцевой. Кстати, нужно будет узнать, есть ли что-то подобное в Японии. Или они не заморачивались и не придумывали длинный список странных названий.
Договорив тост, салютую бокалом и делаю небольшой глоток шипучей жидкости. Задерживаю взгляд на Полином лице, подмечая искреннее счастье в ее блестящих от слез глазах. Сентиментальность сегодня берет верх, и она пускает слезу после каждого поздравления.
А сколько у нее было сомнений год назад. Когда Изао сделал ей предложение, Полина почти неделю ходила с таким видом, словно прямо сегодня собралась умирать. Даже схлопотала пару панических атак. Серьезность вообще не ее конек, а замужество –штука ответственная. Но разум, а главное, искренние чувства взяли верх. И вот как уже год моя любимая подруга – счастливая замужняя дама.
В ресторане прохладно, кондиционеры работают на всю мощность, поэтому моя кожа периодически покрывается мурашками. Это естественно, если твою открытую спину то и дело обдувает холодным ветерком. Делаю еще один глоток шампанского и, прихватив сумочку, выхожу из зала. Хочется свежего воздуха. Здесь шикарная смотровая площадка, а вот с чистым воздухом, конечно, напряженка.
Упираюсь ладошками в перила и смотрю на город практически с высоты птичьего полета. Все как на ладони. Когда я впервые прилетела в Токио, то очень долго привыкала к совершенно другому укладу жизни. После того как Кирсанов свалил, я почти год здесь прожила. Учила язык, это было довольно интересно – снова ходить в школу, когда тебе за двадцать. Познакомилась с бьюти-блогерами, гримерами, визажистами. Здесь все настолько иначе, что жизнь кажется более красочной и легкой. Хотя не могу не отметить, что это при условии немаленькой суммы денег на твоей карте.
– Ты чего сбежала?
Своим появлением Полина вынуждает меня обернуться.
– Наслаждаюсь уединением. Даже жаль улетать.
– Так оставайся, я буду только рада.
– Нет, у меня проект, плюс я сейчас влезла на телик. Правда, сама не знаю зачем…
– Тебя прям можно будет посмотреть?
– Посмотреть ты меня можешь на моем ютуб-канале или в инстаграме. А там я буду только за кулисами. Еще один виток опыта. Грим звезд.
– А ты все ищешь разнообразия.
– Стараюсь, иначе выгорю.
– И правильно, – Полина щурится и смотрит вдаль, под нами простирается целый город. – Как твои отношения с Тимом?
– Нормально, – пожимаю плечами, – без эксцессов.
– Блин, я, когда вижу, как он на тебя смотрит, мурашками покрываюсь. Столько обожания.
– Да, есть такое, – улыбаюсь, но почему-то мне кажется, что неискренне.
– Может, вам стоит уже перейти на новый уровень?
– В смысле?
– Ну свадьба там…
– Не уверена, что хочу замуж.
– О, я слышу сейчас себя прошлогодней давности.
– Это другое, – прикусываю кожу правой щеки изнутри, – мы вместе совсем немного.
– Полтора года, приличный срок. Я надеюсь, твоя неуверенность не связана с…