– Что ты… – подаюсь вперед, но его ладонь прижимает меня к дивану. Он продолжает нависать сверху, трогать мое лицо, волосы и смотрит, смотрит так, что я в очередной раз теряю рассудок.
– Люблю тебя, слышишь? – проводит по моей щеке тыльной стороной ладони. – И хочу, чтобы это было взаимно, скажи, что это еще взаимно?! – стирает мои слезы, зацеловывая каждый миллиметр моего лица.
Я плачу и отчетливо понимаю, что скатываюсь в истерику. Тянусь к нему и больше не думаю ни о чем. Я просто хочу, чтобы он обнял меня, прижал так крепко и никогда не отпускал. Никогда-никогда. Я слишком долго этого хотела. Умирала и вновь восставала из пепла.
– Не плачь, – гладит мои волосы, – просто поверь мне. Я сделаю все, что ты захочешь. Все.
– Даже если я скажу, чтобы ты ушел? – вскидываю мокрые глаза, и Кирсанов печально усмехается. Отстраняется и садится на диван.
Подбираю с пола его рубашку и заворачиваюсь в нее, как в маленькое одеяло. Леша тем временем вытаскивает из перекинутых через диванную спинку брюк пачку сигарет, смотрит на нее, даже сдирает хрустящую пленку, но после бросает все это дело на ковер.
– Ты правда этого хочешь?
– Я не знаю, – шепчу, – я правда не знаю. Прости.
– Тебе не за что извиняться.
– Я была не права. Тогда, с беременностью. Я просто думала, что… я просто не хотела тебя терять, но в итоге…
– Хочешь есть?
Леша переводит тему, а я смыкаю губы. Может быть, он и прав, к чему сейчас эти покаяния? Изменить прошлое нереально.
– Нет. Но не отказалась бы от кофе.
– Я сварю.
Кирсанов натягивает штаны и выходит из гостиной. Надеваю рубашку и спешно застегиваю пуговицы. Подхватываю с ковра трусы, просовываю в них ноги и иду следом за Лешей.
На кухне его нет. Я ловлю взглядом его тень на веранде. Он все же курит. Стоит на ночном холоде в одних брюках и выпускает обильные струйки дыма в звездное небо. Тяну дверь на себя и переступаю порог. Обнимаю руками плечи, будто так мне будет теплее.
– Замерзнешь, – Лешкин взгляд с недовольством скользит по моим босым ногам.
– Ты тоже.
– Переживу.
– Ну вот и я, – закусываю указательный палец, – переживу.
Он сразу тушит окурок, касается ладонью моей спины и подталкивает в дом.
– Я ушел, потому что злился, – говорит, стоя позади, – ты всегда была со мной честна, и твой обман я воспринял его гораздо острее, чем стоило. У меня были проблемы. Я сам их создал, злился на себя, а потом просто трансформировал эту проклятую ярость на тебя, когда представилась возможность. Нам вообще лучше было не встречаться тогда, на твое восемнадцатилетие. Я был не про отношения.
– Ты меня не любил? – резко разворачиваюсь и смотрю на него, бегая глазами по хмурому лицу.
– Я себя не любил. А тебя очень. Тебя я любил и люблю. Просто тогда я не мог справиться со всем, что происходило вокруг. Брезговал помощью…
– Я знаю, – бормочу под нос, – знаю, что ты думал, что недостоин, что все портишь. Я знаю.
Говорю немного отрывисто, даже возбужденно. Я ему помогаю, опять протягиваю руку.
– Но я все портил, – ухмыляется, переступая с ноги на ногу, – я бы хотел встретить тебя позже. Сейчас. Встретить и не вынуждать испытывать все то дерьмо. Но я не могу этого изменить. Ты всегда была сильнее, смелее… – обводит мою скулу пальцами. – Отважнее. И ты действительно заслуживаешь самого лучшего. Всегда можешь уйти….
Застываю, а внутри скулю. Громко. Навзрыд. Пожалуйста, не давай мне права выбора. Оставь меня сам. Не делай из меня ту девочку, что за тобой волочится. Я же выберу тебя, если ты дашь мне этот чертов выбор, я сделаю его в твою пользу. Как и всегда. А я не хочу, не хочу быть слабачкой. Сделай его за меня.
– Могла уйти, – поправляет себя, – тогда. А сейчас, сейчас я тебя не отпущу. Это эгоистично. Знаю.
– Ты хочешь испортить жизнь нам обоим? – сдерживаю улыбку.
– Возможно, – Леша передергивает плечами и улыбается. Берет мою руку и крутит палец, на котором еще полчаса назад красовалось обручальное кольцо. – Через четыре дня я возвращаюсь в Атланту. Полетели со мной…
Кирсанов говорит тихо и даже на меня не смотрит. Кусаю нижнюю губу и пока не знаю, как на все это реагировать. У меня свадьба, через два дня я должна стать женой. У меня работа, друзья, семья – все они здесь. Что я буду делать на другом конце земли? У нас даже время не совпадает.
– Это слишком быстро, я не знаю. Я не уверена, понимаешь?..
– Понимаю.
Леша кивает и подталкивает меня на кухню. Роется в ящиках и находит кофейные капсулы. Дом новый, это чувствуется. Здесь практически никто не жил. Пока кофемашина жужжит и делится с нами сумасшедшими ароматами, я с ногами забираюсь на стул и смотрю в панорамное окно. Там темно, почти ничего не видно, лишь звездное небо.
– Ты можешь прилететь в гости на пару дней, потом сбежишь. Но знай, я все равно притащу тебя обратно, – ставит передо мной чашку, и моя челюсть отвисает от сказанных им слов.
– Ты должен мне так много, – делаю глоток и внимательно смотрю в его глаза, – за все то время, что тебя не было рядом.
– Думаю, мы сможем это исправить.
– Посмотрим, – неопределенно веду плечом, пряча улыбку за чашкой кофе.
***
Кирсанов сидит в машине. Я не позволила ему идти со мной. Да, я все же решилась отменить свадьбу. Не стала делать этого по телефону. Глупости. А теперь вот трясусь, как осенний лист на ветру, пока поднимаюсь в квартиру Тимура.
Мы с Лешей вернулись в город пару часов назад. Приобрели мне парочку вещей и выкинули свадебное платье. Маме я позвонила еще тем вечером, после секса. Объяснила, что никуда не пропала и со мной все в порядке. В подробности не вдавалась.
Нажимаю кнопку звонка, и Тим сразу открывает мне дверь, обрушиваясь с объятиями.
– Где ты была? Я чуть с ума не сошел, всех поднял. Два дня, целых два дня тебя не было, Тея, – качает головой, затягивая меня в квартиру. Впивается в губы, и я с трудом отлепляю его от себя.
– Тим, – упираюсь ладонью в твердую грудь. – Тим, стой, нужно поговорить, слышишь?
– Тея, я так переживал. Где ты была? Твоя мать сказала, что ты звонила ей, что все у тебя нормально. Как это понимать?
– Я… я… Тим, прости, но свадьбы не будет.
Он не сразу понимает, о чем я, слишком взволнован, эмоции просто через край.
– Что? При чем здесь… Постой. В смысле не будет? Ты хочешь перенести? Но мы же…
– Нет, я не хочу переносить. Я хочу все отменить.
– Почему? – его густые графитовые брови ползут вверх.
– Я люблю другого, – смотрю в пол, – всегда любила. Прости меня, если сможешь. Я не хотела никого обманывать, не хотела причинять боль…
– Я понял, – его губ касается усмешка, и Тимур закидывает ладонь за голову. Трет затылок. – И кто он?
– Ты его не знаешь. Мы познакомились очень давно. Просто… просто…
– Значит, ты врала мне все это время?
– И себе тоже. Прости. Я поступила как дрянь, знаю.
– Я понял. Уходи.
– Тим, – тяну к нему руку, но он грубо отталкивает ее в сторону.
– Тей, давай без этого. Просто уйди, и мы все забудем. Я не собираюсь устраивать сцен.
– Ладно, – киваю и ретируюсь. Шагаю к двери, а когда выхожу в подъезд, слышу, как в квартире что-то падает, разбивается и снова падает.
К Леше возвращаюсь в слезах. Не потому, что горюю из-за расставания, нет. Просто я вечно всех жалею. И Тима мне тоже жалко, он не заслуживает такого отношения. Он же действительно меня любил. А я… я как всегда.
Опускаюсь на сиденье и дрожащими пальцами хватаюсь за ремень. Пытаюсь пристегнуться, но у меня не выходит. Леша сжимает мои ладони и притягивает к себе. Обнимает, целует в висок.
– Это подло, – бормочу еле слышно, – я опять поступаю подло.
– Нет. Это не так.
Находит мои губы, поглощая те в поцелуе. Его близость успокаивает. Отвечаю взаимностью, крепко вцепляясь в воротник Лешиной рубашки.
– Иди ко мне, – перетягивает к себе на колени, зарываясь в мои волосы пальцами, – не плачь.
Часто киваю, начиная успокаиваться. Стараюсь изо всех сил. Нет смысла устраивать трагедию и винить себя. Вряд ли Тиму станет от этого легче. Внутри делаю еще одну зарубку насчет того, насколько я ужасна.
Лешины ладони стискивают мои бедра, и мое внимание переключается на эти прикосновения. Облизываю сухие губы и стираю с лица последние слезинки.
– Я тут… – Леша мешкает, тянется к бардачку и что-то оттуда вытаскивает. Крепко сжимает мою ладонь, а его взгляд взволнованно бегает по моей фигуре. – Ты можешь думать сколько угодно, – раскрывает ладонь, до этого сжатую в кулак, на которой лежит колечко.
Приоткрываю рот, но резко его захлопываю. Дотрагиваюсь до драгоценного металла, немного не веря в происходящее.
– Ты тогда сказала, что хочешь перейти на другой уровень… а я испугался, – берет мою руку, аккуратно вдевая палец в кольцо, – я был абсолютно к этому не готов. Ни к чему не готов.
– А теперь? – шепчу, затаив дыхание.
– Теперь я хочу сделать тебя счастливой. Своей счастливой женой.
– Я могу подумать? – рассматриваю бриллиант.
– Двух дней тебе хватит?
– Почему двух?
– Потому что через два дня у нас самолет в Атланту.
– Я не соглашалась лететь.
– У меня есть целых два дня, чтобы убедить тебя в принятии правильного решения, – касается языком моей шеи, оставляя влажную дорожку, – по всем фронтам.
Эпилог
Шайба летит в ворота, и ровно через секунду арену сотрясает сигнал, оповещающий о завершении матча. Выдыхаю и выхожу из ВИП-ложи. Меня до сих пор слегка потряхивает. Игра получилась очень жесткой. Лешу так припечатали к бортику, что в ту секунду мне отчетливо показалось, будто я слышу хруст костей, и неважно, что нахожусь слишком для этого далеко.
В сумке трезвонит мобильный, и я растерянно запускаю туда руку.
– Привет, мам, – отхожу немного в сторону, прилипая спиной к стене в прохладном коридоре, – мы прилетаем в субботу, в семь, да. Нет, все нормально, и голос тоже нормальный, – отмахиваюсь и стараюсь быстрее с ней распрощаться.