— Папа, — Сигвальд направляется туда, откуда звучал голос. — Тебя искал дед. Говорит, размыло северный тракт.
— О. По крайней мере, теперь понятно, что задержало его в пути.
— Он тебя ищет. Я отправил его к казначею.
— Мм, сейчас закончу с этим и сам его найду.
У меня дрожат колени, в животе странное ощущение. Нервно одёргиваю золотой ремешок под грудью, провожу трясущимися пальцами по шёлковым складкам голубого подола. Слишком дорогое платье смущает — не привыкла к таким.
— Мун, подойди, — зовёт Сигвальд.
Ненавижу его за это. И благодарна. На подгибающихся ногах иду к ним, заглядываю за стеллаж: Император в чёрных рубашке и шароварах, подвязанных алым поясом, сидит за огромным столом у окна и что-то вписывает пером в один из лежащих перед ним листов, а рядом книги и свитки, счёты, чернильницы с перьями, свечи. Император оборачивается, и от одного его взгляда у меня перехватывает дыхание. Стискиваю руки на животе, и золотые браслеты тихо звякают друг о друга.
— Как наша затворница? — улыбается Император, улыбается и глазами тоже.
— Х-хорошо, — улыбаюсь широко и радостно. — Дворец великолепен.
— Десять лет строили, — усмехается Император.
У него белоснежные, идеальные зубы, они светятся на фоне смугловатой кожи. Поднимаю взгляд на его глаза — и тону, тону.
— А учиться грамоте тебе придётся, — качает головой Император. — Сигвальд поможет, он у нас муж учёный.
Хочу посмотреть на Сигвальда, но не могу оторвать взгляда от весёлых зелёных глаз Императора, соглашаюсь:
— Да, вы правы: мне следует научиться читать… Тем более, здесь столько книг…
— Уверен, — вступает Сигвальд, — когда научишься, библиотека станет твоим любимым местом во дворце, как и у меня.
Киваю. И мечтаю сказать что-нибудь умное, подобающее принцессе, но взгляд Императора мешает думать.
— А вот ты где, — раздаётся сзади.
Вздрагиваю. Ингвар проносится мимо меня, обдав потоками воздуха. Император с широкой улыбкой встаёт ему на встречу, но теперь зелёные глаза не улыбаются — равнодушны. Он, как и сын недавно, обнимается с тестем, хлопает его по спине. А я не понимаю, как Император может держать при себе человека, способного предать родину для собственной выгоды.
— Слышал, с трактом проблемы, — сразу начинает Император.
Сигвальд направляется ко мне. Ингвар, не обращая на нас внимания, отвечает:
— Размыло его по всей северной провинции. И чем ближе к границам, тем сильнее.
Снова Сигвальд ведёт меня под локоть. Едва мы оказываемся в дверном проёме, раздаётся сердитый голос Императора:
— Неужели они не понимают, что сами роют себе могилу? Дороги — это вены Империи, её жизнь. А если варвары нападут сейчас, как мы отправим подкрепление? Почему…
Створки затворяются, отрезая нас от разговора.
— Ещё успеешь наслушаться деловых бесед. — Сигвальд обнимает меня за плечи. — А пока у нас медовый месяц.
Мне показалось, он говорит это больше себе, чем мне: я-то всё равно в них участвовать не могу.
— Итак, что бы нам посмотреть…
С лестницы выворачивает стражник и, поклонившись, сообщает:
— Госпожа Фрида просит аудиенции принцессы.
Фрида… Губы растягиваются в счастливую улыбку, я чуть не подпрыгиваю, поворачиваюсь к Сигвальду, и он кивает с улыбкой:
— Иди, пообщайся с сестрой. Уверен, вам есть о чём посекретничать, — он удерживает меня за руку и убирает прядь моих волос за ухо. — Я буду в нашей комнате.
Стражник опускает взгляд. Понимаю, о чём он подумал, и краснею.
— Да, конечно, — смущённо кланяюсь и поворачиваюсь к лестнице. — Ведите.
Следую за молодым стражем, краснея при мысли о том, какие вопросы задаст Фрида, и обдумывая, как рассказать, что жена я пока лишь формально.
Ох, так страшно, словно перед первой брачной ночью: вряд ли смогу лгать сестре. Но и так неловко, что я жена, но по-прежнему девушка, пусть и по веской причине.
Глава 12. В новых владениях и статусе
— Что ж, спасибо за службу, Ингвар, — кивает Император (Ингвар принимает благодарность с кислой миной). — Мне нужно обдумать твой доклад и закончить со счетами, — небрежный жест в сторону бумаг. — А тебе надо отдохнуть с дороги. Думаю, мы сможем обсудить дальнейшие меры вечером. Подготовь свои предложения. С чёткой аргументацией.
Гнев Ингвара выдают только затрепетавшие при резком вдохе ноздри, по тонким губам скользит улыбка:
— Да, конечно. Позволь откланяться.
По остановившемуся взгляду, расслабленному лицу и едва уловимому кивку Ингвар понимает, что Император уже погрузился в мысли и не нуждается в нём.
Не нуждается.
«Ублюдок», — стиснув зубы, Ингвар чётким военным шагом покидает библиотеку. Лишь когда между ней и им пролегли пару поворотов, он разжимает кулаки и вдыхает полной грудью, в которой кипит ненависть. Впереди золотым солнечным светом сияет выход на балкон. Не обращая внимания на двух стражников, Ингвар выходит на каменный язык и окидывает взглядом прекрасный сад и ближнюю к дворцу часть города.
Ингвар больше не верит, что родство с завоевателем сделает его хозяином в собственной стране.
Мечты и надежды давно превратились в яд ненависти.
В каком-то смысле, у Ингвара стало даже меньше власти, чем при прежней королевской семье. Сдавая столицу, Ингвар надеялся, что Император отправиться завоёвывать северные или западные королевства, оставив его управлять новой территорией при молодой несмышлёной жене, а Император взял и остался в Викаре. Остался навсегда, а Ингвара то и дело отправлял во всякие захолустья, не позволяя жить в столице больше месяца в год.
И вот теперь это унижение — инспекция северных крепостей, общение со всяким отребьем…
«Ну, ничего, — холодная улыбка змеится по губам Ингвара. — Настало время получить причитающуюся мне власть».
Он стискивает каменную балюстраду.
Ингвар мчался сюда сломя голову не ради знакомства с невесткой, хотя она тоже представляла интерес. Он мчался сюда, чтобы не допустить сближения внука с супругой до того, как Император сдохнет. Больше всего на свете Ингвар боялся, что к его приезду проклятие уже будет снято, но успел.
Ненавистная королева с жёлтыми глазами привезла от своих загадочных родственников много опасных знаний, и теперь это играло на руку Ингвара. Надо только украсть принцессу и держать её вдали от Сигвальда, и тогда не надо наёмных убийц, яда, сложных заговоров — Император просто умрёт, наконец освободит место на троне, а уж с внуком Ингвар найдёт общий язык… а в крайнем случае у него останется принцесса — законная наследница страны, и её супруг, кем бы он ни был, станет полноправным королём.
«Надо только украсть принцессу», — Ингвара охватывает дрожь возбуждения, в его ледяных глазах ураган эмоций: ненависть и надежда, ярость, страсть. Неожиданно он представляет Мун под собой, как он вторгается в неё, глядя в жёлтые глаза королевы, и горячее возбуждение охватывает его пах. Огонь разливается по его телу, заставляя чувствовать себя молодым.
Хищной пружинистой походкой он возвращается в коридор, идёт наугад, высматривая служанок. Перед его мысленным взором — отказавшая ему в близости королева, воплощенная в юном теле своей дочери, перед его мысленным взором Мун, и он сгорает от возбуждения.
Смазливая служанка вытирает листья растущей в кадке пальмы. Ингвар прибавляет шаг, хватает девушку за локоть и тащит в ближайшую комнату. Лица стражников непроницаемы. Наконец девушка понимает, пытается вырваться, но Ингвар валит её на софу.
— Не дёргайся, если хочешь жить, — цедит он и, у испуганно застывшей, задирает подол. — Ноги раздвинь.
Ингвар представляет, что это Мун послушно выполняет его приказ, и возбуждение становится болезненным, он высвобождает жаждущую плоть и торопливо ложится на девушку. Гибкое юное тело, горячее лоно — всё пьянит его, переполняя страстью и ненавистью. Он торопливо наслаждается приливом сил, воображаемым ненавидящим взглядом жёлтых глаз королевы.
Кончив, Ингвар поднимается, сразу забывая о служанке. Он не уверен, что снова хочет рисковать властью, помогая взойти на престол человеку, послушание которого под вопросом (возможно, Сигвальд подчиняется отцу лишь из любви и уважения, а получив корону, может взбрыкнуть), к тому же брак с юной принцессой — это так соблазнительно.
Тихий шорох заставляет его опомниться. Он видит приоткрывающую дверь служанку, понимает — если та расскажет о совершённом им, выволочки от Императора не избежать. А Ингвар вовсе не хочет выволочки от ненавистного дикаря, не хочет, чтобы его снова отослали невесть куда и лишили возможности лично затянуть на шее Императора петлю.
— Пойдём, я заплачу тебе, — Ингвар улыбается, легко скользя к служанке.
Она медлит всего секунду, и этого достаточно, чтобы вогнать ей в почку кинжал. Крови совсем мало, Ингвар бросает тело на ковёр и закатывает, оттаскивает за софу. Осталось позвать верных людей, которые уберут труп и отошлют свидетелей-стражников в восточную провинцию.
***
Конечно же по закону подлости первое, что спрашивает Фрида:
— Ну как прошла первая брачная ночь?
Глаза горят, дыхание участилось от нетерпения, а её пальцы почти больно стискивают мои ладони. Она такая дивно хорошенькая с завитыми волосами, в платье цвета неба, чистая и благоухающая.
О, что мне сказать? Краснею.
— Хорошо, — это ведь почти правда.
— Ну и как… — Фрида заливается краской, взглядом указывает на пах. — Какой у него? Как выглядит? Говорят, он противный, но у принца, наверное, должен быть красивый, да?
Лучше бы я провалилась сквозь землю.
— Точно не противный, — шепчу, задыхаюсь от смущения. Почти хныкаю: — Фрида, мне очень стыдно об этом говорить, давай… дай время к этому привыкнуть.
— О. — В её взгляде азарт спорит с сочувствием. — Ну тебе хотя бы понравилось?
— Да, конечно, — киваю: это тоже почти правда, я ведь не могу сказать, что первая брачная ночь мне не понравилась.