Сердце бьётся учащённо, не могу понять, почему этот жест вызывает во мне брезгливость, но у меня нет ни малейшего желания оставаться с Ингваром в одном доме.
— Иди, — киваю я. — Собери своих людей и действуй. Только скоординируй действия с Фероузом.
— Спасибо, — цедит Ингвар и, поднявшись с колен, направляется к двери, даже не замечая понурившуюся Фриду.
— Позаботься о Сигвальде, — мотаю головой в сторону постели.
Я тоже не могу видеть сына таким.
***
Не знаю, сколько лежу в темноте и подземной сырости, но даже страх утомился терзать меня, и я просто лежу, не желая подниматься из мутного оцепенения и исследовать тюрьму.
Меня похитили и замуровали. Возможно, оставят умирать голодной смертью, а мне почти всё равно.
Почему Император не нашёл меня? Временами кажется, он просто оставил меня здесь, но здравый смысл говорит, что Император не всемогущ, и в прошлый раз найти меня сразу тоже не смог.
Но нашёл.
И спас.
В этот раз тоже спасёт, потому что он… лучший.
На лестнице раздаются шаги, ужас пришпиливает меня к койке, потому что эти шаги — не шаги Императора, слишком громкие, в рваном качающемся ритме, не то что его хищная поступь.
Щёлкает засов, дверь с тихим скрипом отворяется.
Понимаю, что это не Император, чувствую — это враг. Сердце выбивает бешеную дробь, но в глубине его живёт надежда, что это — помощь, что меня спасут.
— Принцесса, — насмешливо зовёт незнакомый голос. — Отзовись, малышка.
Меня пробирает дрожь, от ужаса не могу шевельнуться.
Кто-то идёт ко мне…
Глава 18. Когда надежда потеряна
— Принцесса, ты ещё спишь? — спрашивает неизвестный и громко отрыгивает. — Проклятье.
«Лежи, просто тихо лежи», — умоляю себя в надежде, что этот человек уйдёт.
Я уже могу пошевелиться, но остаюсь лежать, взывая к Императору, навернувшиеся слёзы вырываются из-под ресниц.
— Принцесса… — Горячая ладонь касается лодыжки, голос мужчины понижается. — Принцесса, просыпайся.
Лежу, судорожно соображая, что делать. Начинаю нашаривать в темноте хоть что-нибудь, что сойдёт за оружие.
— Спишь, — хмыкает мужчина и чем-то шуршит. — Значит, хорошо я тебя приложил, не придётся повторять.
Вдруг подол задирают, на меня наваливается тело. Ударяю коленом, судорожно сучу ногами, пытаясь врезать по невидимому лицу. Вдруг понимаю, что истошно кричу, ногти впиваются в чужую кожу.
— Не смей! — взвизгиваю я, лупя ногами. — Не смей ко мне прикасаться!
Мужчина стонет от ударов, вдруг напрягается и, перехватив лодыжки, прижимает их к койке. Я захлёбываюсь криком.
Сжимающая лодыжку рука вдруг становится ледяной, по коже бежит парализующий холод.
В комнатушку врывается свет факела и рокочущий голос:
— Что здесь происходит?
Я и молодой незнакомый парень застываем, глядя на распахнутую дверь и шагающего внутрь мужчину. В сердце вспыхивает надежда на спасение.
***
Выслушав короткий и неинформативный отчёт Фероуза, потираю висок:
— Куда ты направил Ингвара?
— Ингвара? — вскидывает брови Фероуз и поглаживает бороду. — Я никуда его не направлял. Я думал, он с Сигвальдом.
Дурное предчувствие ударяет в живот. Наклонившись над столом с картой, уставленной фигурками, обозначающими передвижение поисковых отрядов, почти шепчу:
— Надо проверить, куда он поехал. И ещё… мой недобрый друг сказал, что Мун, — её имя отзывается болью в сердце, — увезли на восток, но сдаётся мне, надо усилить поиски в западном направлении.
— Разумно, — кивает Фероуз и подёргивает бороду. — Я отдам особые распоряжения.
Едва кивнув, он уходит из комнаты. Оставшиеся чиновники не смеют подойти, а я смотрю на пёструю карту, постукивая по столу кончиками пальцев.
«Я должен сохранять спокойствие», — но ужас скручивает внутренности в тугой комок.
Продолжаю смотреть на карту в нелепой надежде, что дар моей матери, — способность по карте определить положение искомого человека или вещи, — хотя бы тень этого дара проснётся во мне и укажет путь к Мун.
Что с ней сейчас?
Почему сердце так болит?..
В помещение чеканным шагов входит стражник:
— Ваше высочество, с вами желает встретиться госпожа Октазия. Говорит, это важно и касается принцессы.
— Хорошо, — выдыхаю я и направляюсь к двери.
Я слишком зол и испуган. Лучше бы Октазии действительно знать что-нибудь полезное.
***
Утро Октазии вышло тяжёлым из-за терзавших её дум. До последнего она надеялась, что Марсес одумается, что заговор против Императора — выдумка перепивших мальчишек.
Она так надеялась. Впервые за долгие годы она молилась, чтобы беда обошла её дом, но мгновенно распространившаяся по городу весть о похищении принцессы лишила её последней надежды на то, что заговорщики не посмеют напасть.
И тогда стало вдвое тяжелее.
В этот один большой страх намешано столько всего, что голова раскалывалась. Октазия боялась за Марсеса: боялась, что у них ничего не получится, и её сына казнят за измену, боялась, что, отбиваясь от солдат Императора, он погибнет. Боялась, что в случае удачи дальнейшие интриги приведут его к смерти. Боялась, что Мун охмурит будущего мужа и отомстит за пережитые в этом доме унижения. Боялась и за Императора тоже, ведь Император… при взгляде на него, при мысли о нём, сердце Октазии так сладко трепетало, а ноги подгибались.
Минуты тянулись, складывались в часы, а Октазия, сославшись на головную боль, лежала в постели и не знала, что делать, как защитить сына… и Императора, которого каким-то образом собирались убрать, чтобы посадить кого-то на трон через брак с Мун.
Как в это тяжёлое время Октазии не хватало совета мудрого и прозорливого друга.
В конце концов она села на кровати и позвала служанку. Через минуту в руке Октазии лежал тяжёлый полновесный золотой с чеканным профилем Императора.
Октазия решила, что если монета упадёт Императором вверх, ему и надо помогать.
Несколько мгновений решили судьбу, так Октазия оказалась в одной из гостевых комнат дома Борна и теперь ждёт Императора, надеясь, что ей удастся выторговать свободу сына. Мечтая о благодарности Императора…
— Я слушаю, — властно говорит он.
Её сердце пропускает удар, Октазия оборачивается и на миг теряет дар речи. Собравшись с силами, скороговоркой произносит:
— Я помогу найти Мун, если вы пообещаете спасти жизнь моего сына, моего Марсеса.
Гул её сердца заглушает все звуки, она боится взглянуть на их прекрасного Императора.
— Обещаю и слушаю.
Вдохнув, она наконец смотрит на его бледное, сердитое лицо. Её охватывает безотчётный ужас, но она сглатывает и начинает говорить:
— Её должны были увезти в один из наших домов.
В несколько стремительных шагов Император оказывается рядом, нависает над ней, вцепляется в плечи:
— Говори.
Он так близко, что Октазия чувствует исходящий от него запах корицы, но ей даже в голову не приходит прижаться к его груди, расплакаться и ощутить сильные руки на своих плечах, как это виделось в её сладострастных мечтах, нет, она просто начинает всё рассказывать срывающимся от страха голосом.
***
Секунду привлекательный мужчина, в котором я узнаю среднего придворного мага Борна, смотрит на нас, затем останавливает взгляд на спущенных штанах держащего меня парня и хмурится.
— Я-я думал, она спит, я не хотел ничего такого, — лепеча, парень отдёргивает руки и начинает спешно натягивать штаны.
Отодвинувшись, я вжимаюсь в стену.
Что будет?
Борн не удивлён, встретив меня здесь, не возмущён заточением принцессы. Неужели он участник покушения?
— Ты, щенок, — рычит Борн. — Ты на кого позарился? Она королевской крови и не про твою честь.
Парень бледнеет и пятится.
Мощный удар кулака сбивает его с ног. Прежде, чем парень успевает подняться, Борн осыпает его пинками.
— Как посмел? Как додумался до этого?
— Ильфусс, — лепечет парень, прикрываясь от ударов, пытаясь ударить в ответ и снова сворачиваясь в глухую оборону.
— Она нам нужна живой и невредимой, — выплёвывает Борн.
— Я-я д-думал… — воет с пола парень.
Борн останавливает занесённую ногу и язвительно уточняет:
— И что же ты думал, идиот?
— Д-думал, она нужна только потому, что без неё этот ублюдочный Император умрёт.
Моё сердце пропускает удар: «Как? Что? почему?»
Лицо Борна искажает оскал:
— Не только это.
Он снова ударяет, парень перехватывает его лодыжку и рывком валит на пол, факел отлетает в сторону. Рыча и пихаясь, мужчины катаются по полу.
Они слишком заняты собой.
Дверь открыта.
Ужас стискивает меня, но я нахожу силы, чтобы продвинуться к выходу. Мужчины продолжат бить друг друга, рычать и выкрикивать ругательства. Набравшись смелости, я прыгаю с кровати на пол и бросаюсь в тёмный коридор…
***
Борн появляется так внезапно, что Вездерук не успевает предупредить Арна: Борн просто хватает его, орудующего рукой в штанах, за плечо и сдвигает в сторону.
Первым порывом было бежать, Вездерук выскакивает из коридора в комнату, где ещё храпит Марсес, несётся к выходу, но останавливается.
«А что это я? Свалю всю вину на Арна, кто он, а кто я. Разве кто-нибудь поверит, что аристократ послушался простолюдина, а не наоборот?»
Вдохнув и выдохнув, Вездерук придумывает плаксивую речь о том, как Арн его запугал и принудил соучаствовать в покушении на честь принцессы, даже слезу пускает, а сам слушает доносившийся снизу шум.
И вдруг в тёмном проёме возникает светлая тоненькая фигурка.
Мун.
Она застывает на пороге, во все огромные жёлтые глаза глядя на Вездерука. У того высыхает слеза.
Снизу доносятся звуки ударов, там что-то падает.
Сглотнув, Мун по стенке отодвигается в сторону. Всего на миг её взгляд касается двери наружу и снова упирается в Вездерука. Он не может сдержать злобной ухмылки и полушёпота: