— Зачем? — оборотень смотрел чуть насмешливо, — чего такого ты еще обо мне не знаешь, чтоб начинать переговоры, вместо того, чтобы просто взять браслет?
— Но я не про тебя… — попыталась пояснить она, и Зарон ухмыльнулся еще шире.
— А я про тебя тем более все знаю. Бери, и не смотри так… а все остальные вопросы решим потом… нам некуда торопиться.
— Но ты же знаешь, что маги… — предприняла Апраксия последнюю попытку сохранить свою свободу.
Вернее, видимость свободы, душой она уже успела за эти несколько дней прикипеть к своему огромному напарнику, потому и потребовала, чтоб титул дали ему, магам неплохо живется и без титулов.
— Апи, мне нет никакого дела до магов и их правил. Я хочу, чтобы ты взяла мой браслет, — медленно и четко повторил он, — сейчас и сама.
— Ну, хорошо, — женщина хмуро вздохнула и сдалась, впервые в жизни принимая решение, не обдумав предварительно все детали и тонкости последствий своего поступка и не разложив их по воображаемым полочкам в строгом порядке, — давай.
Почему‑то жила в душе магини уверенность, что никогда после она не пожалеет о сделанном шаге. Не станет клясть себя за то, что так быстро и безоговорочно уступает сейчас его внезапному требованию. Да и не могла не признаться самой себе, что лелеяла в душе затаенную надежду на нечто подобное. Только не ожидала, что он примет это решение так скоро. Хотя могла бы сообразить, по той‑то решительности, с какой он предложил ей себя в первый же час знакомства.
Апраксия бережно взяла из его руки традиционный браслет оборотней, надела на запястье и протянула руку напарнику, чтоб застегнул и сказал положенную клятву. И обомлела, рассмотрев, что он держит на ладони второй.
— А этот я надену себе, — обыденным голосом сообщил Зарон, немедленно исполняя свою угрозу.
Затем без промедления сцапал нервно вздрогнувшее запястье магини и защелкнул на нем свой браслет, — беру тебя матерью моих детей.
— О пресветлые духи, — ахнула Апраксия, только теперь сообразив, что он женится на ней по закону оборотней, — Зарон!
— Сто двадцать лет, как Зарон, — лукаво ухмыльнулся он, держа перед ней на весу свою руку, — застегивай!
— Но ты говорил, что тебе не больше семидесяти! — Возмущенно припомнила магиня, уже взявшись пальчиками за застежку, однако еще не сделав последнего движения.
— Я поднимал себе цену, — беззаботно признался оборотень, насмешливо изучая ее лицо, — мне хорошо известно, что чистокровные женщины любят молодых мужчин.
— Жулик, — прикусила губу Апраксия, чтоб не рассмеяться, по человеческим меркам он выглядел не больше, чем на тридцать, — ну, хорошо… беру тебя отцом своих детей.
И она защелкнула застежку.
— Я планирую не меньше четырех, — мгновенно сграбастав ее в объятия, объявил Зарон деловито, — но если ты захочешь больше, я не против.
— Сколько?! — Ошеломленно выдохнула Апраксия, — да ты с ума сошел…
— Ничуть. Замок у нас есть, угодья тоже… а всё остальное они и сами себе заработают… думаю, к весеню первенца как раз угадаем, — отбрасывая рубашку, пробормотал оборотень.
И больше не дал ей сказать ни слова.
— Брысь! — Кандирд сбросил надоедливо мяукающего над ухом котенка с подушки, оглянулся на Илли и обнаружил, что жена уже не сопит уютно у него под боком, а зевая, сидит в подушках, — это я тебя разбудил?
— Нет, он, — засмеялась Илли, рассмотрела кровожадность во взгляде мужа, с которой он оглядывался явно в поисках предмета, какой можно швырнуть в назойливое животное и торопливо добавила, — но он не сам. Его отправили нас будить… и я отлично выспалась и отдохнула.
— Кто отправил? — недовольно буркнул принц, уже догадываясь, кому такое под силу и мечтая о том замечательном дне, когда будут пойманы все колдуны, отпразднованы все юбилеи, и они окажутся в своем дворце.
Он прикажет никому не разговаривать и не ходить до обеда и выгнать из дворца всех кошек. Ну или хотя бы со второго этажа.
— Мама, — Илли нежно его поцеловала и рыбкой выскользнула из рук, — я чувствую, что они все уже поднялись. Нужно уходить отсюда, у Апраксии в стазисе еще сестра сидит. Она конечно ничего там не чувствует, но нехорошо так обращаться с дриадами.
— Какая сестра? — не понял Кандирд, — новенькая вчера была с вами.
— Там двое было, но вторая, молоденькая совсем, как‑то странно себя повела, а разбираться было некогда. Не знаю уж, что он ей делал, чем так испугал, но лечить придется всем вместе.
— Могу представить… — принц и на самом деле представил и скрипнул зубами.
— Не думаю, — нежно погладила его по плечу Илли, — вот этим дриады отличаются от обычных женщин. Над нами нельзя издеваться, невозможно причинить телесную боль и нельзя взять в постель. Зато душа у нас самое слабое и ранимое место… и вот ее можно искалечить. Ты идешь, или еще немного вздремнешь?
— Иду, — рассудительно произнес принц, — раз решили разбудить тебя, значит, и все остальные уже поднялись.
Но когда они появились в столовой, оказалось, что все остальные не только проснулись, но и успели перекусить и уйти по своим домам. Не было ни магов, ни людей Бенгальда, ни его самого. Не было и графа ле Трайда, лишь несколько дриад, оборотень с магиней да баронет, поглядывающий на входную дверь.
— Доброе утро, — поздоровалась Илли, рассмотрела веселые лица дриад и заподозрила, что проспала какое‑то событие, — а что у нас случилось?
— Новая семья у нас случилась, — довольно улыбнулась им мать, — Апраксия с графом Зарондом ле Винлет объединили судьбы по закону оборотней.
— То есть, на всю жизнь, — ошеломленно перевела для себя Илли, и спохватилась, — поздравляю!
— Спасибо, — искоса поглядывая на невозмутимо нарезающего окорок оборотня, весело усмехнулась Апраксия, — но я только утром поняла, что он меня обманул.
— Ничего подобного, — спокойно отозвался Зарон, — просто не стал портить прекрасный момент.
— А в чем обманул‑то?
— Сразу в трех пунктах, — фыркнула Апраксия, — но знаете, я почему‑то счастлива.
— Насчет двух пунктов я, кажется догадываюсь, — мешая чай, задумчиво сообщила Илли, сообразив, что оборотень не мог не знать закона, по которому титул считается общим, если день его присвоения совпал с днем свадьбы. Ну и, разумеется, в таком случае дети будут гарантированно его наследовать, — а вот третий…
— Молода, еще, потому и не заметила, — с доброй насмешкой подсказала Ленора, — не привыкла еще, проснувшись, проверять все помещения вокруг.
— Точно, сколько раз мне мать говорила… — виновато кивнула ей Илли, мгновенно уходя в свои ощущения, как в темную комнату, где светится лишь несколько неярких светлячков.
Вот чуть зеленоватые, это дриады, желтые — люди, рыжеватый — оборотень. Чуть поодаль желтых больше, это слуги и домочадцы. А почти на потолке, вернее, где‑то за ним, ярко горит веселый зеленый огонек. И даже издалека греет щедрыми лучами живицы.
— Что? — распахнула шире глаза принцесса и оглянулась на Элинсу, — я правильно понимаю?
— Думаю, да, — мимолетно строго двинув бровями, мягко сказала та, — а по себе не ощущаешь?
— Я думала… — Илли смолкла, вспомнив, что это нельзя говорить при непосвященных, и неуклюже перевела разговор, — а что с садом мэра? Помнится, ночью все гуляли напролом.
— Мы уже всё исправили, — усмехнулась мать, — а теперь пора уходить. Во дворце дела много, и в лес нужно сходить, мы решили на водопадах ее лечить.
Ну конечно, исправили, — сообразила Илли, как же им не исправить, если живица потоком хлещет.
Так вот она, третья причина, по которой оборотень заторопился жениться! Зарожденные рядом с цветущей дриадой дети обязательно родятся здоровыми и одаренными. Ну и правильно сделал… иначе Апраксия еще долго бы не решилась.
Зеленый огонек стал жарче, придвинулся почти вплотную.
— Всем привет, — сонно буркнула Лира, входя в столовую, — хотите новость? До сегодняшнего дня я считала, что обожаю кошек. А куда мы так торопимся?
— Вот сначала уйдем, потом все тебе объясним, — мать ловко перехватила дриаду, машинально свернувшую в сторону баронета, напряженно прислушивающегося к их разговору, и направила к зеркалу, — Ленора, забирайте остальных.
Оказавшись в собственных покоях в королевском дворце вместе с матерью, Лирой и Кандирдом, Илли сразу поняла, почему остальных дриад увела Ленора. Чтоб не встретилась сейчас Лира с Ингом, и так дом мэра уже сияет для колдуна всеми сигнальными огнями, как прогулочный теплоход. И если он сопоставит взрыв, про который сегодня будет говорить весь город и этот сигнал, можно ни секунды не сомневаться, злодей немедленно ринется на поиски свеженькой путницы. Как сказала им вчера Ульяра, пока они барахтаясь в взбаламученной воде, выбирались на берег, у колдуна есть еще одна дриада, и именно с ней он и ушел. Потому что она самая сильная из них, хотя и старше обоих.
Ну, что сама Ульяра была почти выпита, все они рассмотрели еще в первый момент, но после первого круга стало абсолютно понятно, что уже через день — два дриада полностью восстановится. И это очень радовало, то, что вчера они сумели достать взрывчатку издалека, показало дриадам, как много могут они сделать сообща, и как важно им жить рядом.
— Не поняла, а где все? — Лира оглядывалась вокруг с заметным возмущением.
— Пока в другом месте, — мягко сказала Элинса, — Восстанавливайте внешность эльфиек, и никуда не уходите, а я пока схожу поговорю с отцом. Илли, ты за ней следишь!
— Это еще что за заговор? — подозрительно прищурилась младшая сестра, провожая погасшее в зеркале отражение матери, — ты что‑нибудь знаешь?
— Не знаю, а чувствую, — весело усмехнулась ей Илли, — вместо тебя такое зеленое солнышко.
— Что? — Задумалась на несколько мгновений Лира, потом подозрительно оглядела себя, — не может быть. А ты не перепутала?
— Я бы могла, — кивнула старшая, — но там, кроме меня, еще пятеро сидело. С утра пораньше все как огурчики бодрые, садик мэру восстановили и теперь со свежими силами пошли раненых в Туаринь лечить.