Кричат поздравления, кто-то орет про брачную ночь… Я вижу подъезжающий внедорожник с бантами, наклейками, сердцами и расслабляюсь. Еще минута и придет конец этому цирку.
Прощальная фотография на память зрителям, и я забираюсь в салон машины. Едва за нами закрывается дверь, как я растекаюсь на сиденье автомобиля.
— Ловко, но могла и меня предупредить, — Тимур тоже расслабляется, ослабляет галстук на шее и шире расставляет ноги.
— Чтобы ты еще раз устроил показуху на камеру? Не уж, хватит. Там фотографий и нашим правнукам хватит посмотреть.
— Сделаем детишек? — вдруг спрашивает Тимур.
— Не в этой жизни, Байрамов, — парирую я и стаскиваю с ног туфли.
Я едва не скулю от удовольствия, когда, наконец, освобождаюсь от шпилек. Подтягиваю ноги к себе и чуть массирую, но все равно неудобно. Я хочу домой, хочу на кровать, хочу в теплую постель и спать. Пока я думаю, Тимур обхватывает мои лодыжки ладонями и тянет ноги на себя. Укладывает их на колени и проходит по моим пальцам, массирует ступни и делает так, что я издаю протяжный стон, свидетельствующий об удовольствии.
— В этой, — спокойно говорит он. — В этой, потому что я не дам тебе родить ребенка не от меня, — приглушенно добавляет Тимур.
Я могу только открыть рот и ошарашенно смотреть на него. Где-то в мыслях возникает понимание, что мы ничего не подписывали. Никакого договора или контракта. Все договоренности исключительно на словах. Можно ли верить словам Тимура? Скорее нет, чем да.
Одна мысль не успевает сменить другую, потому что его пальцы, то, как он ими управляет, заставляют забыть обо всем. О контракте, о том, что это все фарс, о его словах на счет детей. Он ловко вырисовывает моими ступнями восьмерки, легко перебирает каждый пальчик и делает так, что я готова согласиться на все. Чего только не сделает женщина, снявшая каблуки спустя восемь часов на ногах, за массаж.
— Тебе в массажисты нужно, — слабо говорю я.
— Нет, — Тимур смеется. — Я не готов на такие подвиги для кого-то еще. Только для своей жены.
Черт.
Черт.
Черт.
Сколько можно?
Я не могу выдержать этой лести, его игры на публику, того, что он говорит. Минуту назад я радовалась, что вышла замуж за этого мужчину, а сейчас мне становится противно от осознания, что он лишь играет, шутит, издевается надо мной.
Я перемещаю свои ноги на пол автомобиля и отворачиваюсь к окну. Всего пара предложений, а мне хочется плакать. Рядом с ним ни на минуту нельзя поддаваться чувствами, ни на минуту нельзя расслабляться и верить. Ничему верить нельзя.
Пока мы едем, Тимур не пытается спросить, в чем дело, не начинает разговор. Мы продолжаем поездку в полнейшей тишине. Едва машина останавливается около особняка Байрамова, как я выпрыгиваю из нее и иду в дом.
Удивительно, что здесь нет ни единого журналиста. Неужели им не любопытно посмотреть, что будет дальше? Первая брачная ночь или молодожены разъедутся по разным домам?
— Можешь не оглядываться. Я приказал всех разогнать, а ведь еще час назад тут было человек двадцать, — он усмехается и встает рядом со мной.
— Как предусмотрительно.
Тимур открывает дверь и впускает меня в дом. Не обращая на него внимания, иду наверх, закрывая дверь прямо перед его носом.
— Да, что с тобой происходит?
Тимур рычит и бьет кулаком по закрытой двери. От неожиданности я даже отпрыгиваю назад и радуюсь, что успела закрыть защелку.
— Ничего, — кричу я, а сама чувствую, как гулко бьется мое сердце.
— Почему ты так себя ведешь? Почему сейчас сбегаешь?
— А на что ты надеялся? — горько говорю я. — На брачную ночь? Что мы с тобой детей пойдем делать? Не много чести? — его вопросы выводят меня из себя.
— Выходи, Соня. Поговорим открыто.
— Нет, — решительно говорю я, потому что знаю напор Тимура. Знаю, каким он может быть. Никакого разговора не будет. Будет подавление моего мнение и его уверенность в собственной правоте.
— Выходи, Соня. Я хочу поговорить с тобой не через дверь.
— Наговорились. Хватит. Я свою часть долга выполнила. Стала тебе прекрасной женой на публике, улыбалась, светилась и даже целовалась с тобой для прессы, — с горечью в голосе произношу я. — Теперь и ты потрудись меня всем обеспечивать и сделать так, чтобы я ни в чем не нуждалась, — копирую его слова, сказанные мне в офисе. — И вот сейчас я хочу тишины и покоя, Тимурчик. Никакой брачной ночи не будет. Ты ведь не надеялся, правда? — последние фразы я говорю со стервозными нотками в голосе.
Моя маска. Моя защита от внешнего мира. Быть той, кем я не являюсь.
Я стою так близко к двери, что слышу его тяжелое дыхание. За ним следует глухой удар и ругань, от чего я закрываю глаза и надеюсь, что он не станет выламывать дверь.
Тимур стоит там, за разделяющей нас деревянной поверхностью, пару минут. Затем я слышу удаляющиеся шаги и выдыхаю. Правда, когда слышу хлопок входной двери, а затем рев автомобиля, мне больше не так спокойно. Я начинаю волноваться и думать, куда он поехал. А потом вспоминаю, как он кого-то искал на нашей свадьбе. Вдруг это и вправду была любовница, а не мой отец?
Я медленно сползаю по двери на пол и зарываюсь лицом в руки, потому что неожиданно в груди болит, а на глаза наворачиваются слезы. Я быстро смахиваю их и уверенно заверяю себя, что не стану плакать. Не стану. Именно поэтому меня удивляют капли, медленно стекающие со щек на платье. Удивляют и расстраивают, потому что я не хочу плакать. Не хочу чувствовать.
Глава 25
Мы не разговариваем уже третий день. Тимур приезжает домой поздно, когда я уже сплю, а уезжает слишком рано, когда я еще не проснулась. Я не знаю его распорядок дня, не знаю, где она находится, что делает и с кем проводит время. Даже думать не хочу, что все это время он проводит с другой женщиной, с любовницей, разделившей с ним первую брачную ночь. Наверное, знать это наверняка было бы лучше, потому что слепая неизвестность пугает, но я боюсь узнать об этом, боюсь увидеть их вместе, когда буду выходить из супермаркета или пересечься с ними в кафе.
В конце недели я теряю терпение в ожидании и решаю наплевать на все. Да, я была неправа, что оставила Тимура за дверью, но ведь и его поведение никто не оправдывает. Я не маленькая девочка, чтобы думать, будто Тимур проводит ночи где-то в машине или с друзьями. В выходные может быть, но в будние приезжать домой в три-четыре утра? А я ведь даже хотела извиниться перед ним, объяснить ситуацию, сказать, что была неправа и зря так поступила, но ведь я была на взводе. Устала от фальши, коей была пропитана наша свадьба, устала от всего.
С каждым днем, пока Тимура нет дома, я понимаю, что не стану извиняться. Не буду говорить, что неправа и объясняться, вместо этого я набираю подруг и договариваюсь пойти в клуб. Хочу развлечься и забыться, я устала думать, где Тимур и почему он игнорирует простые понятия морали и нравственности.
Сегодня суббота, но я просыпаюсь в полном одиночестве и осознании, что в доме никого нет, кроме меня. Решаю, что сегодня не буду грустить, сладко потягиваюсь в кровати, разминаю затекшее тело после сна и встаю, чтобы позавтракать. Включаю телефон и отмечаю, что на часах уже не утро, а обед. Странно. Я вчера ждала Тимура, смотрела на часы и сверяла время, чтобы точно узнать, когда он придет. И из-за этого я проспала почти до двух часов.
Я расслабляюсь под музыку, кручусь на кухне в танце и забываю и о Тимуре, и о проблемах. Я настолько погружаюсь в себя, что не замечаю, как проходит день. И только когда стрелка приближается к девяти вечера, я иду собираться в клуб. Тимур не приедет как минимум к двенадцати, так что переживать о том, что он сможет запретить мне отдых, не стоит. В итоге все происходит так, как я и распланировала. В половине одиннадцатого к дому подъезжает такси, я сажусь внутрь и благополучно добираюсь до клуба.
Никаких записок для Тимура, никаких смс и звонков. Если он вдруг заметит, что меня нет дома, пусть понервничает и поймет, какого это, когда ты ждешь свою жену до утра.
Такси паркуется прямо напротив центрального входа в клуб, водитель открывает дверь и даже подает руку. Я удивляюсь сервису, но благодарю мужчину и оставляю ему щедрые чаевые. Прохожу внутрь и сталкиваюсь с толпой, которая пришла сюда отдыхать. Все веселятся, танцуют, улыбаются и отрываются настолько, насколько это возможно. Я подхожу к бару и заказываю себе коктейль, к подругам идти не спешу и некоторое время просто наслаждаюсь обстановкой. Танцующими парочками, девушками-соблазнительницами и щедрыми мужчинами. Я вспоминаю, как буквально несколько недель назад Тимур забрал меня из клуба.
Мне до сих пор кажется, что я сплю и все происходящее лишь странный сон.
Решаю, что не буду думать сегодня о Тимуре, допиваю коктейль, заказываю еще один и иду к подругам в ВИП-кабинку. С моим приходом все вопросы возвращаются к нашей свадьбе. Девочкам вдруг становится интересно, как все прошло после нее, каков Тимур в постели и понравилось ли мне. Я отшучиваюсь, язвлю и в конец разговор исчерпывает себя.
Мой телефон начинает разрываться от звонков ближе к полуночи, но я лишь бросаю взгляд на экран и игнорирую Тимура. Не знаю, как он понял, что меня нет дома, но его названивания каждые несколько минут раздражают. Я покидаю девочек, иду в туалет, чтобы ответить ему и натыкаюсь на компанию из изрядно выпивших парней. Их трое и они явно не собираются уходить с моего пути.
— Красавица, куда торопишься? — они тормозят меня возле лестницы и обступают со всех сторон.
— Извините, но не к вам, — с улыбкой говорю я. — Дайте пройти, я спешу.
Несмотря на мою уверенность, что все обойдется, они даже не собираются уходить.
— Пойдем отдохнем вместе. Потанцуем, — они окружают меня. Я пытаюсь их обойти, но они все сильнее сужают круг, преграждая мне путь.
— Я не одна. Не стоит парни, — выставляю перед собой руку и останавливаю самого настырного. К сожалению, он игнорирует мой выпад и обнимает меня за талию.