Рамалло обратила свои ярко-голубые глаза к собеседнице. Глубокие морщины пролегали по всему ее лицу, столь же извилистые, как волны в море дюн. Она поднесла чашку с кофе к губам, но не отпила, а просто вдохнула поднимающийся пар.
– Разве не дело твоего отца учить тебя этому? У планетолога можно многое узнать.
Чани вздохнула:
– Да, отец объясняет мне разные науки, и я его слушаю. Он даже хочет, чтобы я понимала безумный образ мышления чужаков. Говорит, что я не обязана думать, как они, но должна рассматривать их как полезный инструмент.
– Он прав. – Похоже, Рамалло было вполне удобно сидеть на подушке, хотя пожилая дама давно перешагнула полуторавековой возраст. Она излучала глубокую мудрость прожитых лет. Всю жизнь Рамалло провела среди обитателей пустыни, знала их религию и служила советницей ситча Табр еще до того, как родилась бабушка Чани.
– Но это не все, что я хотела бы знать, преподобная мать. Помимо мечты моего отца, мне нужно узнать больше о жизни фрименов, о том, как слушать Шай-Хулуда и делать то, что лучше для нашего народа.
– Разве мечта твоего отца – это не самое лучшее для нашего народа? Все эти плантации, оросительные системы, хранилища воды? Это то, к чему мы стремимся.
Чани глотнула горького кофе и опустила взгляд:
– Он хорошо меня учит, так же хорошо, как моя мать учила меня разбираться в травах, но вы понимаете то, чего они никогда не могли понять. Вы понимаете то, чего не понимаю я. Объясните мне философию, стоящую за нашими молитвами и мечтами фрименов. Расскажите мне о Махди и Шай-Хулуде.
– Надо думать, многое об этом ты уже знаешь? – Рамалло поставила свою чашку на поднос и посмотрела на пламенеющий закат. – Этому учат всех детей в племени.
Чани старалась не показать нетерпения:
– Я знаю то, чему меня учили, но хочу узнать больше!
Глаза старой женщины сверкнули:
– Вон что! Ты хочешь стать сайидиной. А ты сможешь быть одновременно сайидиной и планетологом?
Чани серьезно посмотрела на преподобную мать:
– Я Чани, дочь Лайета. Я могу быть кем угодно, но прежде всего я хочу быть фрименом!
– Ну что ж, на главный вопрос ты дала верный ответ. – Рамалло задумчиво кивнула. – Я научу тебя всему, что знаю, но не сомневаюсь, что еще больше ты узнаешь самостоятельно.
Обе луны пустынной планеты сегодня взошли рано, и Чани наблюдала, как их яркие диски поднимаются над горизонтом. Когда небосвод усыпали звезды, собеседницы некоторое время сидели в молчании, попивая меланжевый кофе, чувствуя себя умиротворенно вдали от толпы соплеменников.
Чани знала, что высоко на орбите курсирует множество кораблей, и ее тревожило их незримое присутствие. Девушка старалась отогнать от себя беспокойство и ценила этот памятный момент – она сидит здесь в компании преподобной матери ситча, пытаясь разрешить важные вопросы о своем месте во Вселенной и о том, кто она есть.
Внезапно высоко в темном небе возникла оранжевая линия – будто чей-то палец провел черту, окруженную размытым пятном падающих звезд. Метеоры ярко вспыхивали, сгорая в атмосфере.
У Чани перехватило дыхание, и Рамалло тоже во все глаза смотрела на космическое зрелище.
Высоко над головой, сгорая, кружились обломки чего-то неизвестного. Они эффектно искрились и гасли задолго до падения на поверхность планеты.
– Интересно, что это? – пробормотала Чани.
Рамалло допила свою чашку кофе и удовлетворенно откинулась на подушку. Сложив узловатые ладони на коленях, она посмотрела на Чани:
– Это знак, дитя мое, который ты должна истолковать.
Девушка не знала, как правильно истолковать это явление, но не сомневалась, что разобралась в себе и приняла верное решение о том, чем хочет заниматься.
Я обещаю посвятить всю свою жизнь целям Школы Матерей, ставя Сестринство выше любых личных и семейных забот.
Две женщины в мантиях – одна молодая, другая очень старая – спустились на подземный этаж дворца в уединенную комнату с толстыми выпуклыми стенами-аквариумами. Это жутковатое тихое место заливал слабый голубой свет, и здесь они могли разговаривать, не опасаясь чужих ушей. Преподобная мать Мохайем тщательно все осмотрела, чтобы убедиться в отсутствии подслушивающих устройств. Она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал то, что она собиралась сказать принцессе Ирулан.
Крупные хищные рыбы плавали вокруг, с мягким шуршанием задевая прозрачные стены из бронестекла. Покосившись на Вещающую Истину, Ирулан отметила, что та выглядит взволнованной, хотя и пытается скрыть эмоции. Мохайем мало что сказала принцессе во время их спуска на подземные уровни, не объясняя причин этой конфиденциальной встречи, а просто велела идти с ней, и ее бывшей ученице пришлось повиноваться.
Однако Ирулан помнила, что она еще и наследная принцесса. Когда обе женщины оказались в прозрачном проходе между двумя большими резервуарами, она заговорила:
– Вас явно что-то гнетет, преподобная мать – как и меня.
Похоже, Мохайем не ожидала, что Ирулан первой нарушит тяжелое молчание.
– Нетерпеливое дитя! Что ж, хорошо, выкладывай, что у тебя на уме. Вопрос, который хочу обсудить я, наверняка займет больше времени.
Из уважения к наставнице Ирулан проигнорировала ее снисходительно-пренебрежительный тон. Применив придворный опыт, принцесса подумала о своем положении и напомнила себе, что она больше не простая послушница в Школе Матерей.
– Я уверена, что в миссии на Отаке капитан Зенха потерпел неудачу из-за моего отца! Поскольку Император не счел этого мужчину достойным женихом для меня, он решил все сделать по-своему. Ему мало было просто отказать – он захотел подорвать репутацию этого человека и выставить его на публичный позор, даже если это будет стоить жизни тысячам верных имперских солдат!
Мохайем окинула ее оценивающим взглядом:
– Ты хочешь сказать, что Император пошел бы на такое?
Уже обдумав этот вопрос, Ирулан быстро ответила:
– Да! И я хочу знать, имеете ли вы какое-либо отношение к этому жестокому плану.
Преподобная мать вскинула брови:
– С чего бы мне лезть в такое дело?
– Потому что вы следите за селекционным индексом Бинэ Гессерит и сочли Моко Зенху неподходящим генетическим партнером для меня, с неправильной родословной. Вы могли уговорить отца перечеркнуть ему возможность жениться на мне. Вы больше, чем Вещающая Истину при Императоре; он ценит ваши советы.
Старая женщина хрипло усмехнулась:
– Пожалуй, так и есть, но в данном случае мне не пришлось вмешиваться. Предложение Зенхи выглядело абсурдным с того самого момента, как прозвучало, и Император решил вопрос таким образом, чтобы другие нежелательные женихи никогда не осмелились просить твоей руки. Я не волновалась по этому поводу. – Она прищурила свои темные глаза: – Я не имею к этому никакого отношения. Впрочем, если бы твой отец попросил моего совета – чего он не сделал, – я сказала бы ему, что флотский капитан неподходящая партия для принцессы крови, как и для любой сестры Бинэ Гессерит.
Хотя Ирулан и не имела ясновидческих способностей, она не думала, что Мохайем лжет.
– То есть вы подтверждаете, что я есть в селекционных списках Школы Матерей?
Мохайем улыбнулась, и глубокие морщины вокруг ее губ разгладились:
– Каждая сестра внесена в тот или иной селекционный список. Ты старшая дочь Шаддама Коррино и леди Анирул, Бинэ Гессерит Скрытого ранга. Разумеется, твоя родословная представляет для нас исключительный интерес. Необходимо соблюдать определенные стандарты.
– Значит, Зенха был обречен на провал с того момента, как эта идея пришла ему в голову…
Мохайем уставилась на стену-аквариум, глядя, как шипастая рыба проплывает мимо, словно солдат в карауле.
– Ему еще повезло, что твой отец не казнил его.
– Я не назвала бы это везением. Ожидалось, что он погибнет во время миссии вместе со всеми остальными несчастными.
Какое-то время они вместе наблюдали за стаей морских хищников – те смотрели на них в ответ через изогнутое стекло и разевали пасти, демонстрируя острые зубы. Одна из рыб боднула твердую прозрачную поверхность, будто собираясь протаранить двух женщин. Ни Ирулан, ни Мохайем не моргнули глазом, и грозный хищник поплыл дальше.
Преподобная мать повернулась к Ирулан, переходя к другой теме:
– А теперь я должна обсудить с тобой более важный вопрос, чтобы убедиться, что ты понимаешь свою роль и свои обязательства. Ты прошла многолетнюю подготовку на Уаллахе IX с определенной целью. Ты – самая высокопоставленная из сестер Бинэ Гессерит при императорском дворе. На тебе лежит большая ответственность перед Сестринством. Не отвлекайся от своих обязанностей.
Ирулан напряглась:
– Я благодарна Сестринству за годы обучения в Школе Матерей. Занимая свое положение при дворе, я представляю и Орден Бинэ Гессерит – частично. – Теперь ее лицо ожесточилось, а взгляд стал резким, как у одной из тех хищных рыб. – Но я не ваша марионетка, преподобная мать! Как принцесса крови, я предана своему отцу и Империи с одной стороны, и в равной степени Сестринству – с другой.
Мохайем оторопела от такой перемены в ее настроении:
– Дитя мое, Империя – это всего лишь искусственная конструкция управления, чересчур разросшаяся и слишком древняя, чтобы работать с прежней эффективностью. Твой отец и его агенты даже не замечают слабых мест и постоянных мятежей, как и запутанного клубка противоречий. Но мы, Сестринство, продолжаем дергать за ниточки. И ты – ключевое звено нашего Ордена, благодаря своему рождению и подтвержденным способностям.
Ирулан промолчала. Используя навыки Бинэ Гессерит, чтобы совладать со своими чувствами, она ничего не сказала в ответ, но ее старая наставница хорошо умела читать язык тела.
– Тебе нечего сказать? – требовательно вопросила Мохайем.
– Вы дали мне много пищи для размышлений, преподобная мать. Я разрываюсь между преданностью государству и Сестринству, но всегда должна помнить, что Дом Коррино правит Империей уже десять тысяч лет.