Он всем сердцем тосковал по жене. Когда Фарула умерла, от нее оставалась не более чем слабая оболочка себя прежней, но в его сознании она сохранилась такой же яркой и чувственной женщиной, в которую он влюбился. Теперь, слишком поздно, Лайет жалел, что не проявлял свою любовь к ней более открыто. Фримены – темпераментный народ и в то же время противоречивый, поэтому им нелегко выставлять напоказ личные эмоции. Это просто не в духе фрименов… но он мог бы это изменить.
Глаза Лайета вспыхнули, когда он подумал о своей умершей возлюбленной… которая была также возлюбленной Уоррика. Они с Уорриком дружили, несмотря на соперничество из-за Фарулы, и уладили свои разногласия. Двое молодых людей соревновались в гонке на песчаных червях, и Лайет признал свое поражение, желая Уоррику и Фаруле лишь самого лучшего в браке. Когда родился малыш Лайет-Чи, Лайет поклялся всячески его опекать. Он никак не ожидал – и никогда не хотел! – трагедии, которая постигла Уоррика. Даже в самом потаенном уголке души он не желал ему зла. Позже, когда Фарула согласилась, чтобы Лайет стал ее вторым мужем, он воспринял это как самую печальную из побед.
Лайет-Чи тогда был еще слишком мал, чтобы что-то понимать, но мальчик придумал собственные ответы на интересующие его вопросы и убедил себя, что они правдивы. Лайет пытался наладить с ним мирные отношения, но раздражительный юноша так и не проявил к этому никакого интереса. Чани делала все возможное, чтобы сглаживать углы, и Лайету оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь сердце пасынка смягчится.
Слова детей доносились, отражаясь от стен каньона и усиливаясь формой утесов. Он и представить себе не мог, что Лайет-Чи – Хоуро! – напомнил он себе, хотел бы побывать в Арракине, особенно в качестве помощника планетолога.
Лайет решил приложить больше усилий, чтобы достучаться до молодого человека. Он подумал – не обучить ли юношу бумажной работе имперского планетолога? Возможно, пасынок стал бы помогать ему готовить документы, скрывать нежелательные данные, отвлекать внимание от истинных цифр. Или Хоуро просто посмеялся бы и над этим тоже?
Лайет верил тревожной истории о загадочном корабле, который видели эти двое; о мародерах, похитивших тело Навигатора. Тайный проект тлейлаксу? Фримены недолюбливали всех иномирян, но тлейлаксу пользовались особо дурной репутацией даже среди граждан Империи. А теперь Гильдия предполагала, что у этих генетических колдунов может иметься скрытый объект здесь, на Арракисе!
Это оскорбляло Лайета до глубины души. Космическая Гильдия желала найти это сооружение любой ценой, и поставила эту задачу перед Чани и ее друзьями. Но Лайет понимал, что это куда более серьезная проблема. Это кризис, который затрагивает всех фрименов! Инопланетяне не могут безнаказанно создавать опасную генетическую лабораторию в их пустыне! Он содрогнулся при мысли о том, какой вред это может нанести его деликатной работе по терраформированию, его тщательно обихоженным плантациям.
Оставаясь в нише, он прислушивался к затихающему снаружи разговору. Чани и ее брат собрали вещи и двинулись дальше по каньону к следующей скрытой плантации. Когда они исчезли из виду, Лайет еще долго чувствовал тепло на душе, гордясь ими обоими, гордясь пасынком, несмотря на то, что молодой человек упорно продолжал сохранять дистанцию. Он поможет своим детям!
Обеспокоенный возможным присутствием тлейлаксу, Лайет уже отправил сотни разведчиков-фрименов на тщательные поиски. Если чужие генетики на Арракисе, его люди их найдут.
И тогда он с радостью позволит Чани, Хоуро и их друзьям-диверсантам уничтожить эту лабораторию.
Смерть – это часть жизни, а жизнь – часть смерти.
Долгие годы принцесса Ирулан думала, что ее приятная жизнь состоит из знакомого однообразия – каждый новый день почти такой же, как предыдущий. Даже торжественные приемы во дворце и заседания придворного совета давно приелись, но дерзкое предложение выскочки Зенхи нарушило ход обычной рутины. Оно спровоцировало серию драматических событий, которые никто не мог предсказать.
Конечно, его ждет крах. За тысячи лет правления Коррино произошло множество восстаний в защиту тех или иных идей, но ни одно не развивалось успешно сколь-нибудь значимое время.
Ирулан старательно не поднимала больше эту тему в разговорах с отцом, хотя внутренне соглашалась с возмущением Зенхи – имперские вооруженные силы переполнены некомпетентными аристократами. Если неверные решения приводят к бессмысленной гибели сотен и тысяч солдат – разве нельзя их оспорить? Неужели Зенха неправ в этом отношении?
Вполне логично, если он после этого скрылся, уведя своих бунтовщиков на какую-нибудь малоизвестную планету, где их никогда не найдут. Однако ему придется отвечать за свои поступки, если его все же поймают.
Отец тоже избегал обсуждать с нею дела Зенхи, но Ирулан замечала, что каждый день он выглядит обеспокоенным и расстроенным. Они больше не вели непринужденных бесед за совместными обедами, не гуляли вместе по саду. Во дворец просачивалось все больше слухов о мятежном командире, но оперативники имперской разведки могли сообщить лишь немногие подробности. Даже при обычных обстоятельствах новости со всей огромной Империи иногда доходили только через несколько месяцев, а то и лет.
Было понятно, что оперативная группа Зенхи, захваченная после убийства герцога-баши Горамби, исчезла. Некоторые другие имперские военные корабли, похоже, пропали без вести во время различных миссий, и на Кайтэйне ждали, когда они объявятся. Ирулан изучила отчеты о других пропавших кораблях и попыталась соединить точки на звездной карте, но пока не видела никакой закономерности, которая доказывала бы, что под командованием Зенхи собирается еще больший мятежный флот.
Падишах-Император ни за что не признался бы, что его раздражительная месть честолюбивому Зенхе спровоцировала эту цепь событий. Возможно, если бы Шаддам сделал этого человека своим союзником, а не подставлял под неудачи и позор, можно было бы предложить Челис выйти за него замуж…
Сестра Уэнсиция, очевидно, была очарована мятежным офицером – она с головой ушла в изучение передвижений войск и флотов. Космическая Гильдия доставляла корабли в соответствии с установленными маршрутами и давними договорами, но не делилась своими записями даже с Императором, а тем более с его третьей дочерью. Уэнсиция, однако, поведала свои соображения Ирулан. Та выслушала, хотя это не казалось ей полностью достоверным. Но признала, что в отчетах Имперской армии существуют пробелы. Многие корабли, даже целые боевые группы, в которых под началом худших высокородных командиров служили компетентные офицеры второго звена, не представили докладов. Возможно, здесь имелась какая-то связь.
Во второй половине дня Ирулан присутствовала на заседании придворного совета, вернувшись к повседневной рутине. Заседание проходило на первом этаже дворца. Она наблюдала, как Уэнсиция излагает свое дело – сестра желала вступить в еще один комитет (она уже состояла в двух). Сегодня на заседании присутствовал и президент КАНИКТ Франкос Ару – один из самых важных людей в Империи.
Зная, что в лице сестрицы лучше иметь союзницу, а не врага, Ирулан пыталась найти для Уэнсиции роль, которая удовлетворила бы ее амбиции. Наследная принцесса видела, что сонные члены комитета обращают мало внимания на горячие речи Уэнсиции, поэтому поднялась во весь рост, прерывая дискуссию.
– Я голосую за назначение своей сестры в этот важный комитет. Уэнсиция явно хочет учиться и приумножать свой опыт. Как дочь Падишах-Императора, я считаю, что это, несомненно, хорошо. Вам следует дать ей такую возможность.
Уэнсиция удивленно взглянула на нее, затем благодарно улыбнулась. Голос Ирулан был очень заметным и влиятельным, и члены комитета быстро приняли нужное решение.
Когда принцессу Челис Коррино одевали к вечернему банкету, за дверью ее апартаментов послышался шум. Три фрейлины оторвались от своих хлопот – одна из них подбирала украшения, другая укладывала волосы, а третья наносила макияж. Две дополнительные помощницы умудрились в то же время надеть на принцессу новое платье, а портниха подгоняла швы.
Но Челис захотелось посмотреть, что происходит в холле. Она поспешила на крики, а служанки бежали за ней, подхватывая нитки, ожерелья и булавки.
В коридоре бушевал граф Фенринг. С грозным выражением лица он отчитывал стражника в дворцовой ливрее, стоявшего на посту у входа в покои принцессы.
– Нужно усилить бдительность! Всего один охранник? Для второй дочери Императора? Я мог бы убить тебя в мгновение ока и проникнуть в покои нашей дорогой принцессы, сея вокруг хаос! Стража всегда должна оставаться начеку – вдруг произойдет покушение на императорскую семью!
– Я на своем обычном посту, милорд. Для принцессы Челис всегда выделяется охрана. – Парень поежился под гневным взглядом графа. – Неужели случилось что-то чрезвычайное? Мы всегда принимаем все необходимые меры предосторожности.
– Очевидно, эээээ, что необходимо серьезно усилить эти меры! Бродят слухи о назревающем восстании, о бунте на имперских боевых кораблях! Любой из этих преступников может напасть на семью Коррино! – Охранник побледнел, а Фенринг продолжал: – Всем известно, что фанатики натворили на Отаке! А сегодня вечером состоится банкет, который, возможно, станет слабым местом в системе безопасности! Я распоряжусь, чтобы каждого гостя обыскали – ради спокойствия принцессы Челис и ее сестер.
Услыхав эти тревожные вести, Челис тихонько ахнула. Ее сердце застучало чаще. Служанки в ужасе замерли рядом с ней.
Выражение лица Фенринга мгновенно смягчилось. Сердечным успокаивающим тоном он обратился к принцессе:
– Я не хотел вас пугать, ээээ, дорогая. Но и не хотел бы, чтобы с вами что-то случилось.
– Фанатики? – Челис провела ладонью по лбу, на котором выступила испарина. – Вроде тех ужасных новохристиан с Отака? Разве того офицера Зенху не отправляли с ними покончить? Вы считаете, что они в сговоре?