Вокруг вернувшихся партизан уже собралась толпа, и они вновь рассказывали историю о недавней ловушке, которую устроили: Джемис и Хоуро дали засечь себя в пустыне, одинокими и беззащитными, недалеко от перерабатывающей фабрики Харконненов, где разведывательные топтеры патрулировали периметр. Они даже махали руками, якобы призывая на помощь.
Пара топтеров кружила у них над головами, проносясь совсем близко и вовсе не собираясь помогать. Пилоты повели себя до боли предсказуемо, снизившись, чтобы поиграть с жителями пустыни, как сытый зверь с добычей – из спортивного интереса. Наконец топтеры приземлились, и из них выпрыгнули солдаты с короткими мечами наголо…
Теперь, по возвращении в ситч, раскрасневшиеся и разгоряченные меланжевым пивом, Хоуро и Джемис хвастались, что могли бы и сами разобраться со всеми врагами. От души рыгнув, брат даже заявил, что мог бы победить всех в одиночку, без всякой помощи товарищей-фрименов, что вызвало череду недоверчивых смешков.
Захлопнув ловушку, пустынные воины выскочили из укрытий и быстро перебили всех Харконненов, чтобы захватить топтеры. Засунув тела в грузовые отсеки для дальнейшего извлечения воды, они улетели так быстро, что остальная команда рабочих даже не обратила внимания на произошедшее.
Налетчики использовали это в своих интересах – они развернулись и нанесли неожиданный удар по воздушному транспортнику-носителю, исключив всякую вероятность того, что фабрику перевезут в безопасное место, когда появится песчаный червь. Затем Хоуро с товарищами ловко пролетели на топтерах мимо других разведывательных машин, вступив с ними в воздушный бой и уведя подальше от места добычи. Работники фабрики даже не получили раннего предупреждения о появлении червя… что не имело особого значения, поскольку они в любом случае погибли бы.
Слушая браваду брата, Чани села на плетеный коврик из меланжевого волокна, подобрав под себя ноги. Она помнила, как праздновала подобные акции, в которых участвовала сама, и каждый раз это рассматривалось как триумф фрименов. Но теперь она задумалась, являются ли эти рейды действительно вехами на пути к свободе или просто привычными раздражающими факторами, на которые планетарные губернаторы не обращают особого внимания.
Заплетающимся языком Хоуро самонадеянно заявил:
– Я предлагаю еще чаще совершать набеги! Кусать Харконненов снова и снова, пока они с позором не покинут нашу планету! Дюна – это наш мир, и они должны оставить его в покое!
Джемис что-то промычал в знак согласия, а товарищи зааплодировали. В другое время и Чани выступила бы с подобными заявлениями, но сейчас она передумала. Дерзость брата показалась ей наивной.
– Этот мир – единственный источник специи, а Империя зависит от нее. Как и Космическая Гильдия. Большая часть населения пристрастилась к меланжу. Нас никогда не оставят в покое.
Фримены заворчали. Две девицы-подлизы, считающие себя великими соблазнительницами, сердито зыркнули на Чани из-за того, что она испортила праздничное настроение. Хоуро отмахнулся:
– Ты ничего не понимаешь, сестренка. Мы скоро прогоним Харконненов прочь!
У Чани защемило сердце, когда она осознала, что Мейпс, должно быть, считала так же несколько десятилетий назад. Брат обвел соратников тяжелым оценивающим взглядом:
– Возможно, мы мыслим слишком узко. Чани натолкнула меня на идею. Вместо того, чтобы просто уничтожать фабрики Харконненов и захватывать их топтеры, которые можно заменить, будет куда эффективней, если мы отрубим змее голову. Что если нам проникнуть в Карфаг и убить самого барона Харконнена?
Сперва диверсанты дружно рассмеялись, но постепенно посерьезнели, все больше проникаясь этой мыслью. Адамос высоко вскинул зачехленный криснож:
– Я мог бы вонзить его прямо в сердце барона! Мой клинок достаточно длинный, чтобы пробить его жировые складки!
Остальные захохотали.
– А что насчет графа Фенринга, имперского комиссара по контролю за добычей специи? – продолжал Хоуро. – Это могло бы иметь еще больший эффект. Поговаривают, что он близкий друг Императора Шаддама.
Двое фрименов хмыкнули. Хоуро кивнул на Чани:
– Моя сестра побывала в арракинской резиденции. Она осмотрела комнаты, охрану, кабинеты графа. Отец брал ее туда с собой.
– Лайет… – пробормотал один из диверсантов.
Хоуро нахмурился.
Словно вызванный звуками этого имени, в дверях грота появился мужчина. Чани поерзала на коврике, удивленная тем, что отец уже вернулся из путешествия к южным пальмовым плантациям. Лайет-Кайнс выпрямился, глядя на шумную компанию, и втянул носом пряный запах пива.
– Это ничего не даст, Лайет-Чи. Если вы убьете графа Фенринга или барона Харконнена, Империя просто пришлет другого комиссара или назначит другого сиридар-губернатора. И они не успокоятся, пока не накажут нас.
– Мы хорошо умеем скрываться, – возразил Джемис. – И мы способны дать отпор.
Лайет-Кайнс вздохнул с обеспокоенным и огорченным видом:
– Дело в том, что иномиряне не разбираются в местных. Они даже не знают, кто такие фримены. Они будут убивать невинных жителей пустынных деревень. Они убьют любого в пыльной одежде и объявят его фрименом.
Некоторые из фрименов что-то забормотали, отводя глаза, ибо знали, что слова ученого – правда. Но вновь заговорила Чани, вспомнив историю Шадут Мейпс:
– Даже если мы уберем барона Харконнена, кто знает, не будет ли тот, кто его заменит, еще хуже? Такое случалось и раньше.
– Убив кого-нибудь из них, вы не добьетесь того, на что надеетесь, – сказал Лайет. – Возможно, какое-то время вы будете чувствовать себя победителями, но потом мы все заплатим за это.
Хоуро с трудом поднялся на ноги, покраснев от гнева.
– И насколько мы можем доверять твоей оценке, папаша? – Он произнес это слово с насмешкой. – Откуда нам знать, что ты просто не защищаешь имперцев? Ты отправляешь им отчеты, ты собираешь данные о наших насаждениях, о специи, о ситчах. Ты сидишь за шахматной доской и играешь одновременно за белых и за черных. Откуда нам знать, что твои настоящие симпатии на самом деле не на стороне Императора?
Лайет-Кайнс выглядел оскорбленным до глубины души. Чани слышала, как ахнули другие присутствующие, ибо они очень уважали ее отца. Он с трудом сдержал гнев, подбирая тактичные слова для ответа, когда из коридора вбежал мужчина. Он запыхался, и его шумное дыхание эхом отражалось от каменных стен.
– Лайет! – выкрикнул гонец. – Почтовая летучая мышь приземлилась в верхнем алькове. У нее внедренное ультразвуковое послание для тебя. – Он протянул складную клетку, в которой сидело крошечное существо, плотно прижав кожистые крылья к мышиному тельцу. – Метки на крыльях показывают, что она отправлена из Арракина.
Лайет обернулся – его настроение было испорчено. Смущенно фыркнув, Хоуро сделал еще один большой глоток пива и откинулся на спинку стула. Чани, встревоженная планами товарищей, надеялась, что все это просто хвастовство.
Лайет взял клетку у гонца и принялся изучать маленькое создание, бормоча себе под нос:
– Наверное, это очень важное сообщение, раз отправитель не решился использовать даже наши закодированные каналы связи. – Он вытащил летучую мышь, осторожно сжимая ее в ладонях. Та вскинула голову и открыла пасть, показав крошечные острые зубы. Казалось, животное только и ждало момента, чтобы исполнить свой долг.
Чани знала старый фрименский трюк с передачей секретных сообщений в виде звуковых волн от писка летучей мыши, которые мог разгадать только специальный переводящий механизм. Харконнены никогда не взломали бы этот код. Гонец протянул маленький приборчик, длиной не больше его пальца, уже активированный. Лайет погладил мышь по грудке, и та несколько раз пискнула.
Переводящее устройство засветилось, а затем выдало несколько слов плоским механическим голосом:
– Срочное оповещение. Имперская делегация, включая Императора, вскоре прибывает в Арракин с необъявленным инспекционным визитом.
Лайет недоверчиво моргнул, и устройство повторно воспроизвело сообщение. Хоуро, Джемис и их товарищи слушали в изумлении. Наконец Чани перевела дыхание:
– Император летит сюда? На Арракис?
– Сам Император! – Хоуро басовито хохотнул. – Это меняет наши планы! – Он посмотрел мимо отца Чани на пылких молодых фрименов, обводя их взглядом и чувствуя, как в них нарастает возбуждение. – Возможно, убийство барона Харконнена или графа Фенринга – действительно бесполезная затея. – Он прищурил глаза и сжал губы в жесткую линию. – Но Император – это совсем другое дело!
Ослепительное зрелище способно эффективно отвлечь внимание.
С имперского фрегата на орбите пустынный мир казался принцессе Ирулан мрачным и таинственным, хотя и был освещен безжалостным палящим солнцем с дневной стороны. Но принцесса честно пыталась разглядеть природную красоту планеты.
Император и его советники, а также Космическая Гильдия и Картель, ценили Арракис только за меланж, который он давал. Но люди, живущие там, внизу – пустынные племена ситчей и грабенов, торговцы, дипломаты и простые горожане, – считали его своим домом. Каким же безрадостным было бы их существование, если бы они не замечали скупой неброской красоты в своей суровой планете.
Корабли Императорской экспедиции – представительские фрегаты, а также сопровождающие суда, несущие придворных, протокольных министров и бесчисленную обслугу – целым роем вывалились из трюма зафрахтованного галактического лайнера. Сидя в удобном кресле на борту имперского фрегата, Ирулан взглянула в иллюминатор, затем перенесла внимание на экран высокого разрешения у подлокотника. Она вообще не видела там внизу никаких городов – только сплошной океан песка. Арон, ее верный сопровождающий, сидел с другой стороны салона в своей обычной спокойной манере бдительного стража, ожидая желаний и указаний принцессы.