Барон широко раскинул руки и подобострастно поклонился:
– Сир, вам достаточно было только вызвать меня к себе! Внезапная проверка операций со специей? Я примчался бы на Кайтэйн немедленно со всеми документами! Неужели мои ежемесячные отчеты неудовлетворительны?
Император смерил его взглядом:
– То есть сейчас вы не готовы видеть меня?
– Что вы, что вы, сир! Мы всегда готовы к вашему присутствию, и вы оказали нам честь этим визитом, но мы вас не ожидали. Приготовления к торжественной встрече проводятся так быстро, как только возможно. Мы очень благодарны вам за терпение.
Заговорил Фенринг:
– Смысл инспекционных поездок с уведомлением в последний момент, эээээ, мой дорогой барон, как раз в том, что вы не знаете заранее, когда это случится.
Барон покраснел, смутился и занервничал. Ирулан внимательно следила за его поведением, подергиванием лицевых мышц и отметила, насколько он напуган. Отсюда принцесса сделала вывод, что он, вероятно, действительно скрывает какие-то операции или утаивает часть меланжа в своих регулярных отчетах. Ее отец хочет сыграть на этом и заставить толстяка трястись в неизвестности.
– Как долго здесь правит Дом Харконненов? – спросил Шаддам, хотя и так хорошо знал ответ.
Барон отвел взгляд, словно подсчитывая:
– Три четверти века, сир. И под моим руководством добыча специи значительно выросла, сир, к вашему удовлетворению.
– Насколько я удовлетворен, это мне решать, – отрезал Шаддам. – Мы проведем здесь неделю, возможно, и несколько, изучая все, что нужно знать о меланже и Арракисе… и о том, как вы здесь справляетесь с делами.
Барон попытался скрыть беспокойство:
– Я распоряжусь, чтобы для вас подготовили целое крыло моей штаб-квартиры в Карфаге.
– В этом нет нужды, барон. – Император вскинул палец, сверкнув большим аквамариновым перстнем в солнечных лучах. – Мы устроим нашу оперативную базу на нейтральной территории. Граф Фенринг согласился принять нас в арракинской резиденции, где высочайшая степень безопасности не имеет себе равных. Он и прекрасная леди Марго будут нашими хозяевами. – Шаддам пронзил барона взглядом. – А вы пока обеспечьте доступ к документам. Я привез с собой ментатов, а также своих личных промышленных экспертов.
Шаддам махнул рукой, и небольшая армия специалистов выступила вперед – мужчины и женщины в строгих деловых костюмах.
– Мои аналитики прямо сейчас пойдут с вами. Отведите их к своим бухгалтерским книгам, чтобы они могли немедленно приступить к проверке.
Барон побледнел даже под палящим солнцем:
– Немедленно?
– Немедленно! И мы увидим то, что увидим.
Шаддам прогулочным шагом отправился через поле, в то время как граф Фенринг поспешил вперед.
– Мы доставим вас и ваших ближайших слуг в Арракин на моих роскошных орнитоптерах, сир! – пояснил Фенринг. – Я всегда держу несколько штук про запас в Карфаге. А остальная часть вашей свиты сможет найти себе транспорт в космопорте.
Невыполнимый план – это не всегда бессмысленная работа. Он может стать объединяющим фактором для надежд и мечтаний.
Хотя теперь у Чани появилась некая миссия в городе, которая могла к чему-то привести, она все равно ненавидела переполненный и вонючий Арракин. Она не знала, все ли города Дюны так грязны и унылы, как этот; собственно, некоторые горожане говорили, что Карфаг еще хуже – более гнетущий, и вонь на улицах ощущается еще сильней.
Но Арракин – то место, где ей потребуется разрабатывать планы, заводить контакты и открывать двери для своих друзей. Город, где должен остановиться Император.
Услышав сообщение, которое принесла летучая мышь, Хоуро и его товарищи-партизаны прониклись дерзкой идеей – нанести внезапный удар по Шаддаму. Они строили планы, спорили и кричали.
Лайет-Кайнс, глубоко встревоженный этим обсуждением, строгим тоном пытался убедить их одуматься, но Хоуро, не обращая на него внимания, вывел своих друзей в отдельный грот, где они могли поговорить в узком кругу.
Чани в тот вечер посидела еще немного с отцом, слушая стук собственного сердца. Из бесед с Лайет-Кайнсом и Шадут Мейпс она сделала вывод, что убийством барона Харконнена или графа Фенринга вряд ли многого добьешься. Но в случае с Падишах-Императором ставки резко возрастали.
– У вас никогда этого не получится, дочь. – Лайет покачал головой. – У Императора Шаддама целая армия сардаукаров, которые его охраняют, и доступ в резиденцию будет закрыт. Это просто глупая пьяная бравада.
Чани нахмурилась:
– Я согласна, что брату пришло это в голову спьяну, но сама идея здравая. Когда он проспится, то от нее не откажется. Мы должны разработать план и все продумать до мелочей. Всем известно, что фримены способны на многое.
– Я очень надеюсь, что вы проявите здравый смысл – все вы! – Лайет выглядел смирившимся. – Не желаю больше обсуждать эту тему. Лайет-Чи скажет, что я говорю как имперская марионетка. – Он резко выдохнул. – Я не могу допустить, чтобы мой авторитет среди племен пошатнулся. Моя важная работа на благо планеты переживет и любого императора, и любого из нас.
Отец удалился в свой кабинет в ситче, чтобы погрузиться в планетологические дела. Глядя ему вслед, Чани прошептала:
– Мы должны хотя бы подумать об этом.
Как она и ожидала, ее сводный брат не отказался от этой идеи. На следующий день, хотя все страдали от тошноты и изжоги, Хоуро, Джемис, Адамос и остальные употребили меланж в виде порошка, чтобы прочистить мозги. Они вышли из ситча в тихое место среди пустынных скал, чтобы продолжить разговор.
Чани стало обидно, когда она поняла, что товарищи ее избегают. Раньше Хоуро никогда не имел от нее секретов, и когда до нее дошло, почему он поступает так сейчас, она все высказала ему прямо:
– Ты думаешь, что я встану на сторону отца! Раскрою ему твои планы и помешаю тебе! – Она уперла ладони в свои узкие бедра и смерила брата взглядом, прикидывая, сможет ли победить его в драке. Брат явно не ожидает от нее физической агрессии – она может просто повалить его на землю и заставить сдаться.
– Он имперец, – фыркнул Хоуро.
– А также фримен, рожденный среди нас и живущий среди нас. Как ты думаешь, с кем его сердце?
– Я знаю, что он принес присягу Императору. – Темные брови брата сошлись на переносице. – И он в достаточной степени фримен, чтобы серьезно относиться к подобным клятвам. Это неразумно с нашей стороны – давать ему возможность выведывать наши планы.
– Но зачем избегать меня? – не унималась Чани. – Я пригожусь вам, если у вашей безумной затеи есть хоть какой-то шанс на успех!
Остальные партизаны молча наблюдали за их спором. Брат окинул Чани снисходительным взглядом:
– И как ты можешь нам пригодиться? Тебе всего четырнадцать.
– Что-то в предыдущих рейдах мой возраст вас не волновал! И я была в Арракине! У меня есть знакомства в резиденции, где остановился Император. Я знаю планировку здания. – Хоуро смутился – он явно не думал об этом, и Чани продолжала: – Как ты собираешься подобраться к Шаддаму? Просто ворваться с бандой мальчишек-фрименов, с ног до головы покрытых пылью, и потребовать встречи с Императором?
Брат отвел взгляд, его лицо помрачнело:
– Ты права, сестра. Мне стоило лучше все обдумать. – Он приглашающе махнул рукой: – Присоединяйся и помоги нам разработать правильный план.
Вскоре стало понятно, что заговорщикам предстоит проделать большую работу, а не просто обрисовать эту почти невыполнимую задачу в общих чертах. Им придется вести разведку, делиться друг с другом информацией и корректировать свои действия «на лету». На все это требовалось время, но никто не знал, как долго Шаддам пробудет на Арракисе. Их группа собиралась подальше от ситча, чтобы не привлекать внимания и не вызывать подозрений. Чани заметила, что Лайет-Кайнс намеренно избегает молодых партизан, будто не хочет ничего знать.
Через несколько дней после получения новости Джемис с таинственным видом сообщил, что еще по меньшей мере двадцать фрименов из других ситчей направляются в Арракин. Их задача рассредоточиться, тихо задавать вопросы и собирать разведданные – как проникнуть в окружение Императора; можно ли устроить засаду с оружием и взрывчаткой вдоль какой-нибудь дорожки, по которой он гуляет; получится ли повредить императорский орнитоптер, прежде чем Шаддам вылетит с инспекционной проверкой на поля специи. Возможно, они даже найдут способ отравить еду Шаддама или убить его в спальне. Варианты были расплывчатыми, но бесчисленными.
Чем больше Чани слушала, тем отчетливее понимала, насколько сырыми и непроработанными являются эти планы.
Покинув ситч Табр, группа отправилась через пустыню в отдаленные деревни у подножия Барьера. Эти общины зарабатывали на жизнь мелкой добычей полезных ископаемых, ручным сбором меланжа, напыленного ветром на скалы, или отхожими промыслами в Арракине. Чани и ее друзья знали, что в этих поселениях терпеть не могут Харконненов, и жители не стали задавать лишних вопросов, когда Хоуро конфиденциально попросил их о помощи.
Самое полезное – Джеймис узнал имя человека, ответственного за найм чернорабочих в хранилища специи возле космопорта Арракин. Старейшина деревни, который в молодости выполнял подобную работу, скептически покачал головой, увидев возбуждение в глазах гостей:
– Это ужасный труд, тяжелый и грязный за жалкие гроши, и все это время Харконнены глаз с тебя не спускают. Лучше вам наняться в бригаду сборщиков. Хотя бы будете работать в привычной пустыне.
– Нам нужно в Арракин, – твердо заявил Джемис.
Вместе с рабочими они покинули деревню на рассвете, когда тень от Барьера темным озером протянулась к городу. Огни многочисленных ночных предприятий еще горели. Свет плавильных заводов, ремонтных мастерских и заправочных станций для челноков казался зловещими пожарами. Одна из площадок космопорта освещалась целым созвездием фонарей, и Чани могла разглядеть сверкающий имперский флот – гигантские роскошные фрегаты и военные корабли Коррино. По периметру стояли сборные казармы, и даже на рассвете патрули сардаукаров прохаживались так, будто в любую секунду были готовы к вторжению.