Она сомневалась, что ее отец вообще знает об этой системе, поскольку Шаддам никогда не утруждал себя выяснением таких подробностей, занимаясь делами Империи, а не армии. Но сочла эту информацию полезной. Уэнсиция хотела иметь собственный план действий, вне зависимости от того, как долго Падишах-Император и его окружение будут отсутствовать.
Ключевой элемент стратегии – это понимание мотивов вашего врага.
Мягкая пурпурно-алая обивка переносного императорского трона вся пропахла духами – их стойкий аромат напоминал Ирулан о дворце. Отец постарался сделать этот временный тронный зал таким же роскошным, как на Кайтэйне. Придворные щедро украсили помещение символикой, гобеленами, вымпелами и дорогой мебелью – необходимые атрибуты для поддержания престижа Императора во время большого турне. Ничто не выдавало того факта, что он от кого-то скрывается.
Походный трон Шаддама доставили с императорского фрегата и разместили на приподнятой платформе. Ирулан сидела рядом в вычурном кресле, прямая и настороженная, и наблюдала за обстановкой, используя навыки Бинэ Гессерит. Преподобная мать Мохайем также занимала свое обычное место рядом с возвышением.
Граф Фенринг вошел в просторную комнату и небрежно уселся в одно из кресел для посетителей. В отсутствие посторонних он обошелся без формального приветствия Императора, и принцессу это не удивило – этих двух мужчин связывала многолетняя тесная дружба.
Граф помогал ее отцу решать особенно сложные проблемы в обход обычных дипломатических или административных методов.
– Ваша безопасность превыше всего, сир, – сказал Фенринг, нервно перебирая пальцами. – Но можно не сомневаться, что принцессе Уэнсиции во дворце ничего не грозит.
– Мне бы там тоже ничего не грозило, – проворчал Шаддам. – Скорее, мне следует беспокоиться о том, как бы моя дорогая дочь не наворотила лишнего в мое отсутствие. – Он состроил раздраженную гримасу. – Как долго еще мне сидеть здесь в изгнании? Сколько же всего этих тайных убийц? – Ирулан видела, как Император отстраненно обмяк на троне. Обычно он сидел прямо и с достоинством. – И наследной принцессе тоже нечего бояться. Мои сардаукары давно бы уже выследили этого мятежника-предателя, но поскольку мои силы и так разделены, я не хочу распылять их еще больше. – Шаддам покачал головой. – Я разжаловал этого человека, а следовало сразу его казнить.
Император побарабанил пальцами по толстому подлокотнику трона, украшенному драгоценными каменьями. И продолжал ворчать:
– Даже если ему удалось захватить несколько имперских кораблей и завербовать там соратников – не могут же сразу все экипажи меня предать! Почему они не взбунтуются против Зенхи и не принесут мне его голову? – Он сокрушенно вздохнул. – Возможно, мне стоило остаться на Кайтэйне в качестве приманки, чтобы заманить его в ловушку. – Император поковырял в зубах наманикюренным пальцем. – Но я здесь – в полной безопасности! – Он произнес это с отвращением.
– Граф Фенринг, не слышали ли вы о каком-нибудь реальном заговоре здесь, на Арракисе? – спросила Ирулан. Даже с верными сардаукарами и в надежной резиденции никакие меры безопасности нельзя считать идеальными.
– Незначительные местные беспорядки, – пробормотал Фенринг. – Несколько диверсий со стороны пустынников-фрименов, нарушение повседневной жизни города. Волноваться не о чем.
Шаддам не слишком-то ему поверил.
– Куда бы я ни отправился и что бы ни сделал, уличный сброд всегда будет жаловаться, что я делаю недостаточно, или что делаю слишком много в интересах определенной группы людей. Некоторые ненавидят меня просто за образ жизни, подобающий Императору. – Он указал на роскошную обстановку во временном тронном зале.
Фенринг сохранил свой обычный невозмутимый вид:
– Сир, я регулярно получаю… ээээ, сообщения о любых местных беспорядках из своих источников. Я буду держать вас и майора-баши Колону в курсе. Мои агенты знают, кто такие эти пустынные крысы-фримены и где они прячутся.
Ирулан попыталась осмыслить ситуацию в целом:
– О каких местных проблемах вы говорите, граф Фенринг? Хотелось бы понять.
Фенринг вскинул брови:
– Ну-у, ээээ, Харконнены – вот корень всех несчастий и недовольства, принцесса. Как вам обоим известно, барон правит железной рукой, и люди сильно страдают от этого. Неудивительно, что они бунтуют время от времени.
– Насколько я помню, они обращались с аналогичными жалобами к моему отцу по поводу Дома Ричесов, – сказал Шаддам. – Они вечно будут ныть.
Ирулан не нравился толстый грубиян-губернатор, и она слышала, что войска Харконненов держат несчастных местных жителей под сапогом – особенно усердствует Глоссу Раббан, племянник барона.
– Возможно, нам следует рекомендовать барону действовать более гуманно?
Фенринг и Шаддам усмехнулись, услышав это. Император сказал:
– Барон правит жестко, потому что иначе жители пустыни не станут подчиняться. Мы установили внушительные нормы добычи, и поток специи не должен иссякнуть. Ты все сама прекрасно понимаешь, Ирулан. Или на Уаллахе IX тебя ничему не научили?
– Я понимаю, отец, – тихо отозвалась принцесса. Теперь при помощи методов Сестринства она изучала настроение Императора и анализировала слова Фенринга.
Граф продолжал:
– Да, среди горожан есть брожения. Также недовольные существуют среди пустынных племен фрименов – их немного, но они опасны. Это отсталые люди и религиозные фанатики – поэтому барон и приставил Раббана контролировать их. Фримены никогда не будут довольны, какие бы реформы вы ни провели. – Он одарил всех вялой саркастической усмешкой: – Если только, сир, вы не отречетесь от престола и не свернете все операции, отозвав с планеты всех чужаков. Тогда, ээээ, возможно, их это удовлетворит. – Граф хихикнул.
Шаддам тоже ухмыльнулся:
– О, они все равно нашли бы причины для недовольства, Хасимир. – Оба мужчины рассмеялись, и Император небрежно махнул рукой: – Прикажите своим агентам выяснить все что возможно об этом сброде. Арестуйте всех, кого потребуется, и показательно покарайте. Иначе до них не дойдет.
Подразделения солдат, бронежилеты, клинки, щиты, штурмовые корабли – все это очевидные средства обороны. Но никогда не следует недооценивать разрушительную способность слухов.
Услышав в коридоре возню, сопровождаемую криками, барон оторвал взгляд от полированной черной столешницы. В дверь с кряхтением протиснулся Раббан, таща за собой полуживого человека, истекающего кровью. Голова несчастного болталась, из полуоткрытого рта сочилась красная слюна. Обе руки свисали вдоль туловища; одна была сломана в трех местах и неестественно согнута. Племянник тяжело дышал, но улыбался.
Жертва оставалась в сознании лишь из-за острой боли в ранах из-за рывков Раббана. Оказавшись в кабинете, человек издал булькающий хрип, а затем лишился чувств. Барон откинулся на спинку кресла, глядя на племянника из-за стола.
– Я получил сведения, которые вам нужны, дядя! – Ничуть не задумываясь, Раббан швырнул истерзанное тело на широкую поверхность стола. – Мне пришлось слегка на него надавить, но я не сомневаюсь, что информация достоверна!
Барон поморщился от отвращения, недовольный таким беспорядком. От удара человек очнулся, его остекленевшие глаза закатились. Во рту торчали обломки зубов. Когда особые методы допроса использовал Питер де Врие, он почти не причинял жертве видимых повреждений, но заставлял почувствовать гораздо более сильную боль – и более глубокую. Впрочем, племянник далеко не ментат, – смешно даже представить его на месте Питера! – но при определенных обстоятельствах способен действовать достаточно эффективно.
Барон поднялся с кресла и обогнул стол, ступая легко благодаря гравипоясу – будто шел по планете с пониженной силой тяжести.
– Это один из заговорщиков? Он планировал убить Шаддама? – Барон кивнул сам себе. – Хорошо, что ты сохранил ему жизнь. Император и граф Фенринг захотят с ним потолковать.
Раббан тупо поморгал:
– Заговорщик? Нет, дядя, – это свидетель! Один из моих агентов заподозрил, что он мог что-то видеть или слышать, поэтому мы его вежливо расспросили. – Толстые губы племянника сложились в усмешку. – Нам пришлось освежить ему память.
Человек на столе пошевелился и застонал. Раббан ткнул его локтем, попав по сломанному ребру, отчего мужчина вновь вскрикнул.
– Он держит питейное заведение в Арракине, которое часто посещают складские работники, грузчики, механики. Он разливает напитки, присматривается к посетителям, прислушивается к разговорам.
Мужчина издал горлом клокочущий звук. Барон взглянул сверху вниз на него, затем на Раббана:
– И что же он такого услышал, что показалось вам интересным?
– Он два раза видел собрание тайной ячейки повстанцев, – сообщил Раббан. – Жители пустыни, грязные фримены, говорит. Он подслушал обрывки их беседы.
Барон задумчиво сложил пальцы домиком:
– Он записал то, о чем они говорили? Если мы будем использовать его как информатора, возможно, следует установить подслушивающие устройства в его заведении, вживить ему в ухо имплант.
Истерзанный бармен скорчился на столе, выдохнув сквозь туман боли:
– Не надо…
– Это явно была группа хитрых заговорщиков, и он смог некоторых опознать. Он запомнил имена их сообщников и перечислил мне. Я передал эти имена своим людям, и в данный момент они прочесывают город, чтобы найти все крысиные гнезда.
– И какие же планы они вынашивают против Шаддама? – поинтересовался барон. – Как они собираются убить Императора? Есть ли у них оружие, взрывчатка? Они внедрили убийц в резиденцию?
– Я все еще выясняю это, дядя.
Бармен закашлялся кровью и кое-как выдавил: