Невероятно толстый барон явился в пурпурном плаще с меховыми манжетами и воротником. Золотые цепи и псевдобоевые награды – на самом деле юбилейные и за выслугу лет – украшали его грудь.
При ходьбе он едва касался ногами пола, поддерживаемый жужжащим гравипоясом. Рядом с ним вышагивал человек с похожим, но более квадратным лицом – упитанный громила. Заместитель барона на Арракисе, племянник носил аналогичный наряд, но на нем он сидел как деревянный. Когда барон отвесил официальный поклон, Раббан неуклюже повторил его движения.
Обладающая острой наблюдательностью Ирулан отметила, что одну руку племянник держит полусогнутой и старается ею не шевелить – как будто его туда ранили.
Император наклонился вперед на троне, поджав губы:
– Барон, вы пришли сообщить обновленные данные о добыче специи? Мои ментаты-аудиторы продолжают копаться в цифрах. Может, вы хотите сказать мне что-то еще? Или объяснить?
Барон замялся, словно такой прием подорвал его уверенность:
– Это не имеет никакого отношения к операциям со специей, сир. У нас серьезные новости, которые касаются вашей личной безопасности, угрозы вашей жизни!
Сардаукары напряглись. Придворные в тронном зале испуганно забормотали. Ирулан взглянула на преподобную мать Мохайем – та слушала очень внимательно, как и сама принцесса.
Шаддам, однако, откинулся назад на троне и лишь приподнял брови:
– Тут я чувствую себя в полной безопасности, барон. Резиденция под надежной охраной, а мои сардаукары непобедимы, их никому не одолеть.
– Вы не вполне правы, Ваше Императорское Величество, – возразил барон. – Поскольку Дом Харконненов отвечает за спокойствие всей планеты, наши оперативники постоянно собирают разведывательную информацию. Наши агенты прислушиваются к тому, о чем шепчется народ. – Он помолчал и продолжил, понизив голос: – И мы только что выявили коварную террористическую группу фрименов. Они сговорились убить вас, пока вы здесь, на Арракисе!
– Интересно! – заметил Шаддам совершенно без испуга в голосе.
– Мой племянник Раббан сейчас вам доложит, – сказал барон.
Смущенный равнодушием Императора, Раббан стоял плечом к плечу с более высоким и полным дядей, будто равный по положению.
– Сир, мои оперативники выследили группу заговорщиков на рынке Арракина. Я взял своих лучших бойцов, намереваясь окружить и захватить негодяев. – Он пожевал свои толстые губы. – Когда мои войска выдвинулись для захвата, террористы вступили в бой и рассеялись. Они убили нескольких моих солдат, а мы уничтожили двоих, хотя остальным удалось скрыться. – Голос Раббана превратился в низкое рычание. – Мы найдем их! Мои люди сейчас прочесывают улицы, вламываются в дома, проводят обыски. Мы уже выявили многих сочувствующих, которые будут допрошены. – Племянник резко замолчал, будто у него кончились слова.
– Вам следует остерегаться даже на Арракисе, сир, – добавил барон. – Спешу заверить, что служба безопасности Харконненов проводит облавы на этот уличный сброд. Мы найдем убийц и предадим правосудию. Однако в настоящее время мы рекомендуем вам оставаться здесь под усиленной охраной. Не покидайте резиденцию, отложите дальнейшие инспекции месторождений.
Император побарабанил пальцами по подлокотнику переносного трона:
– Коварные убийцы, да? Страшная угроза моей жизни? Я ценю вашу заботу и усердие, барон, но на самом деле тревожиться не о чем.
Барон озадаченно моргнул. Ирулан внимательно следила за каждым непроизвольным движением лица толстяка и распознала неподдельное удивление. Мохайем тоже пристально смотрела на него – взглядом достаточно жестким, чтобы просверлить дыру в скале, улавливая даже больше деталей, чем наследная принцесса.
Барон Харконнен продолжал нагнетать:
– Мы полагаем, что у них могут быть лазутчики даже здесь, в резиденции! Это фримены, сир. Они уничтожили в пустыне много передвижных фабрик и разведывательных топтеров.
– Да-да, я в курсе, что вы теряете оборудование и людей на местах из-за этих пустынных оборванцев. Но мне не о чем беспокоиться, – повторил Император. И, выдержав паузу, добавил: – Поскольку, видите ли, мы уже разобрались с проблемой, которую вы не смогли решить.
Раббан изумленно хрюкнул, и теперь вперед выступил граф Фенринг:
– Ээээ, хмммм, я уверен, что вы сделали все возможное, барон, а ваш племянник беспощаден и старателен. Но, как и сказал Император, мы позаботились об этой проблеме. – Он щелкнул пальцами в воздухе. – У меня, ээээ, есть своя сеть осведомителей – в магазинах, тавернах, на месторождениях и в космопорте. Они выспрашивают и подкупают людей, и действуют весьма эффективно.
– Но… мы уже обнаружили гнездо этих скорпионов! – заявил барон. – Моими стараниями добыт список их имен! Мы знаем, кто главные заговорщики.
Фенринг наморщил лоб:
– Да, эээээ, но просто знать их личности недостаточно, чтобы защитить Императора, верно? Особенно, когда они еще на свободе! Мои оперативники обнаружили их конспиративные квартиры, их тайники. С помощью сардаукаров мы арестовали их. Пускай, хмммм, эти оборванцы и смогли дать отпор войскам Раббана, но мы навели порядок.
Барон и Раббан словно одновременно лишились дара речи. Шаддам сказал:
– Двадцать восемь человек под стражей. Поверьте, больше они не будут планировать покушений. Но они никогда не представляли собой реальной угрозы. Просто кучка озлобленной молодежи, недовольной местными условиями. Ерунда, на самом деле. – Теперь глаза Императора полыхнули настоящим гневом: – И они не выражали бы такого недовольства, если бы вы, барон, выполняли свою работу!
Ирулан охватило острое любопытство по поводу этих арестованных боевиков. Что довело их до такого отчаяния? Ей захотелось узнать о них побольше.
– Вы нашли и схватили всех? – выпалил Раббан, и дядюшка ткнул его локтем. Поклонившись, барон на шаг отступил от трона:
– Сир, мы рады слышать, что любая опасность для вашей персоны сведена к минимуму. Можем ли мы забрать заключенных к себе, чтобы допросить их? Возможно, они выдадут дополнительную информацию о заговорах против Дома Харконненов.
Император помрачнел:
– Нет, это имперские пленники, и они содержатся на гауптвахте сардаукаров. Они не имели никакого особенного плана и не предпринимали практических попыток убийства. В обычных обстоятельствах это не стоило бы моего внимания. Разумеется, их казнят, – Шаддам сделал отметающий жест рукой. – Сам факт их заговора против меня делает такое наказание обязательным. Но вам нет необходимости вмешиваться, барон. – Его голос стал строже. – У вас полно других забот.
Барон задумался, что сказать в ответ, и наконец нашелся:
– Сир, я настаиваю. Правосудие на Арракисе – это дело губернатора.
– Вы, ээээ, уже доказали свою неспособность справиться с этим, барон, – произнес Фенринг. – Это больше не ваша забота.
Круглое лицо барона побагровело, и Шаддам отпустил Харконненов.
– Мне жаль, что ваш племянник пострадал из-за своего усердия, – сказал Император на прощание. – Я уверен, он действовал с благими намерениями. Теперь, в свете такого поворота событий, я возьму несколько орнитоптеров и часть свиты, чтобы облететь Барьер и осмотреть производства в пустыне. – Он улыбнулся с вернувшейся решительностью. – Поскольку угроза устранена, пора, пожалуй, перейти к делу.
Осознание и принятие неминуемой смерти способствует ясности мышления.
Тюремные камеры в арракинских казармах были темными и жаркими, тесно набитыми телами. Чани вспотела, как и ее товарищи, и никто из них не мог ничего с этим поделать. Драгоценная влага растрачивалась впустую! До сих пор им не приносили попить.
В четырех запертых камерах, оборудованных при казармах сардаукаров, содержалось двадцать восемь пленников, включая ее брата. Чани пересчитала арестантов при тусклом свете двух маленьких светошаров. Окна здесь отсутствовали.
Ее с товарищами захватили на конспиративной квартире, никто из них не погиб при сопротивлении – что, в некотором смысле, еще хуже. На улицах тоже похватали народ – «подозрительных на вид» личностей, которые имели несчастье оказаться не в том месте.
Большинство соратников Хоуро сидело здесь вместе с ними. Те немногие, кто пропал без вести, могли и сбежать, но скорее всего их убили. Чани видела, что на рынке погибли двое, и надеялась, что несколько человек остались на свободе. По собственному опыту она знала, что товарищи снаружи никогда не придут на помощь. С гауптвахты сардаукаров сбежать невозможно. И теперь Император решит судьбу пленников. Барон Харконнен жесток и мстителен, как и все Харконнены. Но она не ожидала пощады ни от Шаддама, ни от графа Фенринга.
Погруженная в свои мысли, Чани шептала молитву, которой научила ее старая Рамалло – и которую девушка произносила у смертного одра матери. Эти слова утешали ее, хотя она не ждала никаких чудес ни от Господа, ни от друзей.
Брат сидел рядом на жесткой металлической скамье, и Чани потянулась, чтобы взять его за руку. Его ладонь на ощупь была как влажный камень. Хоуро смотрел прямо перед собой, вперив взгляд в противоположную стену. В соседних камерах многие арестанты стенали и умоляли, требовали встречи с начальством, заявляли о своей невиновности. Никто их не слушал.
Поначалу Чани сочувствовала несчастным случайным прохожим, попавшим в широкую сеть Фенринга. Однако теперь обнаружила, что их кошачьи вопли и жалобные стоны мешают сосредоточиться.
Нескольких пленников охрана уже утащила, и Чани знала, что их больше никто не увидит. Остальные в страхе шептались, некоторые даже пустили нелепый слух, что этих заключенных освободили – совершенно невозможный исход. Их просто выдернули первыми, чтобы подвергнуть интенсивному допросу со смертельными травмами – в то время как напряженное ожидание сделает других более сговорчивыми. Графу Фенрингу все еще требовалось понять структуру заговора. Когда тюремщики поймут, что первые подозреваемые действительно ничего не знают – выжившие будут слишком сломлены, чтобы когда-либо вернуться к нормальной жизни.