Рассыпавшись, как песок, гонимый ветром, фримены затерялись в толпе арракинцев. Джемис, пробегая рядом с Чани, толкнул ее в плечо и шепнул адрес.
– Встретимся там – место надежное!
Хоуро тоже услышал и быстро кивнул. Больше не глядя на сестру, он нырнул в боковую улочку слева. Впереди Чани шагали четыре женщины в похожей одежде прислуги, несущие на плечах канистры с водой. Она слилась с ними, будто принадлежала к их группе.
Пройдя какое-то расстояние вместе с водоносами, она нырнула в узкий переулок и стянула с себя грязный и мятый верхний балахон, затем перевернула головной платок изнанкой наружу и обвязала вокруг головы по-новому – так что, когда она вышла из укрытия, выглядела совершенно по-другому. Толпа позади приветствовала других, по-настоящему непричастных пленников и громко кричала им здравицы, но Чани старалась не привлекать к себе внимания.
Она до сих пор не могла поверить, что их отпустили без каких-либо условий и вопросов, и не имела этому никаких объяснений, кроме неожиданного указа. Дочь Императора даровала им помилование – бледная белокурая красавица, настолько хрупкая, что пустыня быстро погубила бы ее. Они с Чани жили словно в разных вселенных. Что это – игра в альтруизм со стороны избалованной женщины? Милосердие к бедным немытым массам от наивной принцессы? В этом виделось мало смысла, но в большинстве случаев поступки иномирян с благополучного Кайтэйна тоже не имели смысла. Чани поняла, что ей не нужно ломать над этим голову; нужно просто избежать повторного ареста в случае, если помилование окажется ошибкой.
Она пробиралась по улицам в одиночку, зная, что ее товарищи позаботятся о себе сами. О месте встречи они узнают друг от друга, и Чани планировала отправиться туда, но не сразу. В горле пересохло, сухой воздух высасывал влагу из тела. Ей, Хоуро, Джемису и остальным потребуются новые конденскостюмы, но у них нет ни денег, ни имущества на обмен, и не к кому обратиться за помощью.
Да, очевидное милосердие принцессы принесло им свободу, но сейчас стоило подумать о том, где взять конденскостюм и воду.
В камерах при казарме они обреченно, с болезненным любопытством обсуждали различные жестокие и мучительные способы, которыми Тварь Раббан или граф Фенринг могли бы их казнить. Никто не ожидал, что семья Императора Шаддама окажется добрее или мягче. Приговоренные смирились, бормотали молитвы, собирались с духом или тряслись от страха. Чани жалела, что не сможет попрощаться с отцом.
Она даже представить себе не могла, что их освободят.
Девушка миновала герметичную дверь в таверну без вывески, похожую на ту, где она ранее встречалась со своими товарищами. Несколько человек в грязной униформе рабочих космопорта топтались снаружи, вяло переругиваясь друг с другом. Чани не понимала, почему в такую сухую жару кто-то стоит под дверью, вместо того чтобы укрыться в тени таверны. У этих мужчин был зловещий вид, они напоминали наемников или головорезов. Они оживились, когда она проходила мимо, но резкость ее движений и острый взгляд заставили их остыть. Чани поспешила дальше.
До места встречи, названного Джемисом, пришлось добираться несколько часов. Теперь Чани больше ничего не хотела, кроме как найти выход из этого ужасного города и вернуться туда, где она бы чувствовала себя в своей тарелке. Домой, в глухую пустыню, в родной ситч.
Она оказалась в большой складской зоне, где хранились строительные материалы, плиты из синтетического камня и пласталевые балки. Наклонная крыша низко опускалась к земле, защищая склад от пылевых бурь. Отыскав стопку сложенных друг на друга плиток из расплавленного песка, Чани уселась в тени и стала ждать.
Прежде чем она успела немного отдохнуть, сзади появился Хоуро, застав ее врасплох.
– Я видел, как ты вошла на территорию. Пойдем со мной. Мы соорудили укрытие.
– Теперь мы в безопасности?
– Полной безопасности не бывает. Но мы можем ненадолго перевести дух.
Брат провел ее по лабиринту из балок и каменных блоков, через узкие промежутки между штабелями, расположенными на первый взгляд случайно. Но внезапно они вышли на открытую площадку посередине, совершенно скрытую от посторонних глаз. Джемис и еще двое уже сидели там; они взглянули на Чани с облегчением. Джемис подвинулся, давая ей место присесть. Она поняла, как сильно хочет пить.
– Здесь есть вода?
Как фримены, они обычно делились друг с другом всем необходимым, но если делиться нечем…
Адамос отодвинул в сторону плиту из искусственного камня, показывая тайник. Он вытащил оттуда помятую канистру.
– Есть запас на крайний случай. Возьми, сколько тебе нужно.
Чани отхлебнула теплой воды, прополоскала рот, провела языком по губам. «Возьми, сколько нужно». Некоторые жадные иномиряне напились бы вдосталь, но она сделала лишь несколько тщательно отмеренных глотков, затем вновь завинтила крышку, защелкнула герметизирующие зажимы и передала канистру обратно Адамосу, который вернул ее в тайник и накрыл каменной плитой.
Хоуро сообщил:
– Мы послали гонцов добыть для нас конденскостюмы. – И добавил со вздохом смирения: – Костюмы, вероятно, будут не фрименского производства, но нашим людям придется взять то, что получится найти и что мы можем себе позволить.
– Нам нужно только продержаться достаточно времени, чтобы вернуться в ситч, – сказала Чани. – День или два. Я, конечно, не в восторге от этого, но даже дешевый конденскостюм должен выдержать.
– Почему имперцы освободили нас? – Джемис недоуменно покачал головой. – Это какая-то прихоть принцессы, желающей покрасоваться?
Хоуро откинулся спиной на сложенные камни:
– Возможно, они следят за нами, чтобы узнать, где находится наш ситч и какие у нас связи в городе.
Касательно себя Чани не сомневалась, что ей удалось уйти от преследования. Остальные имели аналогичную подготовку, так что тоже должны были оторваться чисто.
– Неужели граф Фенринг каким-то образом установил на нас маячки? – спросил Адамос. – Тогда они могут отслеживать, куда мы пойдем.
Перебрав в уме все возможные варианты, Чани покачала головой:
– Какие маячки? Мы все это время сидели вместе. Как они могли нам что-то вживить?
– Это могли быть микроскопические иксианские устройства в пище или в воде, – предположил Джемис.
Хоуро усмехнулся:
– Какая еда или вода? Они ничего нам не давали, пока мы сидели в камере. – Он посмотрел на товарищей. – Я хотел бы понять причину освобождения, но мне это не так уж важно. Главное, что мы больше не пленники, и это благословение Шай-Хулуда.
Остальные склонили головы при звуках этого имени, почтительно бормоча что-то.
С наступлением темноты еще двое из разбежавшихся заговорщиков добрались до места встречи. Судьба троих оставшихся была неизвестна, но все надеялись, что каждый сам доберется обратно в ситч.
Далеко за полночь они встретились возле здания склада со своими городскими знакомыми, которые принесли с собой несколько конденскостюмов. Чани с товарищами надели их в укрытии, подогнали друг на друге, осмотрели швы и покачали головами, оценив качество. Они понимали, что придется обходиться тем, что есть.
К тому времени, как взошла первая луна, они ускользнули с окраин Арракина, покинув этот многолюдный муравейник. Избегая небольших пригородных поселений, они карабкались вверх по Барьеру, выискивая едва заметные сколы, отметины и пирамидки из камней, которые указывали им безопасный, но неприметный путь.
Как только они добрались до вершины огромной стены и оглядели освещенные звездами просторы дюн, Чани восхитилась дикой, суровой красотой своей родной земли. Пыльный уродливый Арракин, зараженный влиянием других миров, остался где-то за спиной. Остальные хотели отдохнуть, но Чани уже отправилась дальше, пробираясь вдоль скального гребня – ей не терпелось вновь оказаться на открытом песке.
Хоуро поспешил за ней, остальные следом. Брат понимающе кивнул:
– Ты хочешь поскорее вернуться в ситч – и в безопасность.
Чани остановилась и взглянула на него:
– В нашем ситче я всегда чувствовала себя спокойно, но не думаю, что отныне он будет казаться безопасным местом.
Ей придется рассказать отцу, что они пытались сделать и как плохо все закончилось. Но несмотря на неудачу, она будет дома. Оставив эти мысли при себе, девушка решительно зашагала дальше.
За час до рассвета они добрались до открытых песков и направились к дюнам, двигаясь особой неритмичной походкой. Через несколько километров они смогут призвать песчаного червя и оставят далеко позади этот город дьяволов.
Жизнь часто представляет собой тонкую грань между любовью и войной, балансирование между удовольствием и смертью.
Несмотря на огромную угрозу Кайтэйну, Уэнсиция внутренне улыбалась своей маленькой победе, когда дала Зенхе отпор. Главнокомандующий мятежников, безусловно, не ожидал от нее такого смелого поведения. Когда она сделает то, что должно, ему будет о чем подумать.
Ее отец, заботясь лишь о себе, увел с собой на Арракис основную часть Имперского оборонительного флота вместе с большинством своих сардаукаров. Император, безусловно, хорошо защитил себя от убийц… Поэтому вполне логично, что Зенха прилетел сюда, создав угрозу уже для Уэнсиции.
Как принцесса Коррино и доверенное лицо Императора на Троне Золотого Льва, Уэнсиция имела в своем распоряжении двадцать элитных солдат-сардаукаров, размещенных во дворце поблизости, готовых предпринять все необходимые действия для ее личной безопасности. Считалось, что один сардаукар стоит десятка обычных бойцов, но это не поможет в случае, если мятежный флот начнет бомбардировку столицы и превратит прекрасный дворец в дымящиеся руины. Требовался другой способ склонить чашу весов в свою сторону.
«Я – Уэнсиция Коррино, и я не такая беспомощная, как может показаться Зенхе».
Когда командир мятежников пригласил свой почетный караул обратно в гулкий банкетный зал, Уэнсиция тоже позвала своих людей, встревоженного камергера и грозных охранников-сардаукаров. Она мило улыбнулась, глядя на Зенху: