И когда только он избавится от этого наваждения? Так можно просто с ума сойти, а конца не видно. Эта поездка по Миссисипи проходит ужасно, но впереди еще длинный путь через океан. На том корабле не будет игорных залов, и он не сможет заглушить картами и вином свою тоску по Тане. Она будет денно и нощно перед глазами, и придется все время думать об одном и том же…
Штефан стоял перед дверью в каюту, держал в руках ключ и не решался войти. Она скорее всего уже спит, но что это меняет? Зачем подвергать себя искушению? Ему вовсе не обязательно спать именно здесь… Так почему он явился? Понятно, почему – в глубине души он надеялся, что именно ненавистный ему опыт любовницы толкнет Таню в его объятия, ведь ночью, в темноте, не видно его обезображенного лица. Конечно, это всего лишь жалкая надежда. Таня слишком волевая женщина, чтобы поддаться минутной слабости. Она прекрасно владеет собой, и это ему как раз в ней нравится. Несмотря на многие другие недостатки, из нее получится замечательная королева. Только дождется ли он этого?
«Господи, что за мысли рождаются в голове? – подумал Штефан. Я становлюсь меланхоликом, а это совсем на меня не похоже! Это всего-навсего одна из женщин, с которыми я никогда не церемонился. Мог заполучить любую, они так падки на титулы и деньги. И от этой ничего особенного не ожидал до встречи… Как, однако, все в жизни непредсказуемо!»
Он открыл дверь крадучись, чтобы не разбудить Таню, и тут же спохватился – к лицу ли ему так осторожничать? Взял и, как всегда, хлопнул дверью. Таня тут же вскочила и уставилась на него – сразу видно, не спала. Вид незаспанный, но на лице не отразилось ни удивления, ни испуга. Словно ждала его возвращения.
Одна из настольных ламп зажжена, свет приглушенный. Но так было всегда, каждый вечер. Наверное, она боится полной темноты, которая и так всегда царит в этой каюте без окна, и к нему это не имеет никакого отношения, Штефан об этом не задумывался раньше, а просто гасил лампу. Таня ни разу не сказала ни слова по поводу света. Впрочем, раньше она вообще с ним не разговаривала…
На Тане до сих пор было желтое платье. Она и до этого не спала раздетой, но ведь не переоделась же в свое старое тряпье! Штефан оглядел ее и заметил, что на платье расстегнуты кое-где тугие застежки, оно сидит на ней свободнее, и из-за этого одно плечо оголилось, а декольте на груди стало глубже, материя едва прикрывала ее полную грудь.
Лучше бы он не смотрел! Его возбуждение только усилилось, он стал совсем беззащитным; Штефан принялся яростно расстилать свой матрас.
– Который час? – спросила Таня спокойным голосом.
– Откуда я знаю, черт возьми? – огрызнулся он.
– Я задала простой вопрос. Не следует рычать на меня за это.
Штефан резко обернулся. Слишком резко – голова пошла кругом, его замутило, и он инстинктивно сжал виски ладонями. Подождав, когда боль утихнет, Штефан снова посмотрел на Таню и увидел, что она привела платье в порядок и теперь с удивлением смотрела на него.
– Господи, да ты же пьян! – воскликнула Таня с неподдельным изумлением. – И не вздумай отрицать это. У меня наметанный глаз, имею опыт.
– Это уж точно!
– Думай, что хочешь, Штефан, но учти: я научилась справляться с пьяными так давно, что ты тогда еще виски и не нюхал!
– Виски? – Он усмехнулся. – У нас никто не пьет эту гадость. Я пью только водку, которую нам поставляет соседняя Россия. Вот это настоящая выпивка.
– Не буду спорить.
Он посмотрел на нее, прищурив глаза:
– Эй, а ты, случайно, не собираешься ухаживать за мной? Ну, как обычно ведут себя глупые женщины с пьяным – поддакивают, ублажают и прочее.
– Вовсе нет.
– Правильно. Потому что я этого не люблю.
– Так я и знала.
Он внимательно посмотрел на нее: не прикидывается ли? Но у нее было совершенно бесхитростное выражение лица, поэтому Штефан успокоился. А кроме того, он не хотел с ней спорить сейчас. И о чем спорить-то? Он действительно пьян и все сильнее ощущает это. Даже галстук едва снял и, размахнувшись, бросил в угол на стул. Принялся стягивать с себя сюртук и никак не мог справиться.
– Тебе нужна помощь, Штефан?
Он едва отыскал глазами кровать, на которой она сидела, а уж потом сосредоточил взгляд на самой Тане. Этот свой взгляд он попробовал сделать удивленным: мол, какую помощь, да еще от нее? Видимо, у него это плохо получилось, потому что девушка повторила вопрос.
– Нет уж, не надо, – сказал Штефан, – черт, все это виски! Ничто другое не действует так отвратительно!
– Это уж точно!
– А ты… ты что, хотела бы раздеть меня совсем? – И Штефан странно посмотрел на Таню.
– Нет, я просто подумала, что тебе надо помочь найти твою постель.
Штефана ответ разочаровал, он надеялся, что она вспыхнет.
– У меня пока еще все в порядке со зрением!
– Это ты так считаешь.
– Что?
– Ты слышал. Я придерживаюсь другого мнения.
Он ухмыльнулся.
– А кроме того, даже слепой не промахнется и найдет вот эту постель. – Штефан, подойдя к кровати, уселся на нее. – Вот видишь?
– Но, Штефан…
– Ты решила разозлить меня?
– Вовсе нет. Но ты разве не знаешь, что твоя постель не здесь?
– Я не глупее тебя, – отмахнулся Штефан и потянулся к своему ботинку, но промахнулся и чуть не свалился на пол, наконец нашел равновесие и стал стягивать непослушный ботинок.
– Я прекрасно знаю, что живу в этой каюте вместе с тобой. Это меня сводит с ума, но приходится мириться.
– С каких пор это тебя сводит с ума?
Штефан ответил не сразу – возился с ботинком.
– Не увиливай, Таня. Мы говорим о каюте.
– Да, ты прав. Конечно, о каюте, в которой мы с тобой находимся вместе. Я тут сплю на кровати, а ты на полу, не так ли?
Вот плутовка! Все разложила по полочкам, но не пора ли потесниться? Этого он, конечно, не сказал.
– Так, да не совсем, принцесса!
Тут наконец он снял башмак, вернее, тот соскочил с приподнятой ноги и упал на пол. Штефан, не разгибаясь, посмотрел на Таню.
– Я могу лежать на полу, но вот сплю ли я, что-то не припомню! – И принялся за другой башмак.
– Поэтому ты собираешься улечься на кровать сегодня?
Штефан так резко выпрямился, что ему стало не по себе. Он со стоном повалился на кровать, голова просто разламывалась от боли. В руках у него остался чертов ботинок, о котором он и думать не хотел до тех пор, пока ему не вздумалось прижать ладони к вискам. Он и прижал… Но тут у него из рук куда-то исчез башмак.
– О Боже мой, что же это такое? – раздался голос Тани. – Не надо делать резких движений, Штефан.
Он бы расхохотался, если бы не болела голова. Только сейчас он догадался, что же происходит – эта чертовка все-таки нянчится с ним! Ей следовало прогнать, выкинуть его с кровати, на которую он улегся нарочно. Так нет, она терпит его выходки, поддакивает и даже ухаживает за ним. Конечно, кое-кто, может, так и обходится с пьяным мужчиной, но только ждать этого от Тани не приходится. С чего это ей вдруг соглашаться с ним по всякому поводу! Ни слова поперек. Да она просто боится разозлить его! А все потому, что ей хорошо известны все последствия этого.
Интересно, надолго хватит у него терпения и насколько ему позволены всякие вольности? Но Штефан действительно был слишком пьян и обессилен, чтобы проверить. Однако заснуть ему пока не удавалось.
На чем это он так удобно устроился? Его голова лежит на ее коленях. Отлично. Он открыл глаза и увидел, что Таня смотрит на него. Тут она вся напряглась, давая понять, что не желает служить ему подушкой. Штефан не двинулся с места. Тогда она сказала:
– Пока ты еще не заснул, Штефан, устройся как-нибудь поудобнее. А то у тебя ноги свешиваются. Я могу одну ночь поспать и на полу.
– Очень мило с твоей стороны проявить такую заботу о моих ногах, но я лично не нахожу никакого неудобства в таком положении. Других причин, мешающих нам поспать сегодня в одной постели, я не вижу.
– Я могу назвать несколько…
– Не надо.
– Я только…
– Молчи и не сопротивляйся, Таня. У меня только что перестала болеть голова, а от твоих движений будет только хуже.
Она помолчала и, наверное, раздумывала, что бы ей теперь такое сказать.
– А ты не думаешь, что тебе будет удобнее лечь как следует на кровати, на подушку головой?
Если она рассчитывает освободить свои драгоценные колени, то глубоко заблуждается!
– Спасибо за предложение. В следующий раз.
Штефан повернулся на бок, согнув ноги в коленях, и обхватил рукой нижнюю часть ее тела, как подушку. Его голова, в которой все шло кругом, осталась на избранном им месте. Боль вовсе не прошла, но он готов был страдать хоть всю ночь.
– Штефан!
– Тише, – пробормотал он, – не спорь, ты была такой покорной, что это подействовало на меня, как снотворное. Я уже засыпаю.
Он услышал ее тяжелый вздох. Вот она легла на свою подушку. Было бы весьма справедливо, чтобы теперь она помучилась ночь без сна. Правда, лучше всего было бы… Но он уже спал.
Глава 28
Под утро Таня сквозь сон почувствовала на губах нежный и трепетный поцелуй. Кто целовал ее, не вызывало сомнений, но ее интересовало, проснулся ли Штефан до конца и понимает ли, что делает, или он просто во сне потянулся к теплому женскому телу, распростертому рядом с ним? А если он целует ее неосознанно, то надо ли останавливать его?
Конечно, это важно, но не сейчас, когда ей так приятно проснуться в его объятиях, и особенно приятно целоваться с ним. Тане так хорошо, что хочется продлить это блаженное состояние. Не выдержав, она еще полусонная отвечает на его поцелуи. Позволяет ему проникнуть языком в полуоткрытый рот… Так она еще не целовалась… Ее сонная нега моментально прошла, и Таня ощутила уже знакомое ей горячее, обжигающее наслаждение.
Как быстро забыла она о том, что хотела быть с ним осторожнее, а Штефан, не встречая сопротивления, становился все более требовательным. Таня сдерживалась из последних сил. Обоих охватило непреодолимое желание, нарастающее с каждой секундой. Два трепетных тела льнут друг к другу. Бешено, но пока не в такт, бьются два сердца, дыхание одного становится стоном другого.