– Подходящей для принцессы – нет, – бросил он, не отрывая пера от длинной полосы пергамента, куда записывалось название каждого предмета. – А вы готовьтесь привыкать к кочевой жизни. Его светлость герцог Бургундский считает, что королевской семье полезно посмотреть страну за пределами Парижа.
Притом что сам герцог всегда будет рядом, уныло подумала я. Глядя на то, как слуга составляет опись, я решила сделать то же самое, когда телеги в Понтуазе разгрузят. Если что-то в пути потеряется, лучше мне узнать об этом первой.
Несколькими днями ранее Екатерина вместе с матерью уехала из Парижа на королевской барке. С ними отправились также Агнесса и четыре новые бургундские фрейлины, которых Катрин тайно окрестила «фландрскими кобылами». По пути они собирались остановиться в аббатстве Пуасси, где некогда воспитывались Катрин и Агнесса. Мария, старшая сестра Екатерины, прожившая там уже двадцать лет, должна была вскоре стать настоятельницей аббатства. Мужчины на подобные церемонии не допускались, поэтому герцог Бургундский сопровождал короля до Понтуаза на отдельной барке.
Грохоча и раскачиваясь, повозки оставили Париж позади. Чем дальше мы отъезжали, тем больше я радовалась, что Екатерина не путешествует с нами. Я надеялась, что с барки она не увидит того, что видели мы, – лигу за лигой заросших сорняками полей, сгоревших дотла деревень и почерневших от пожаров садов. Мы ехали словно по чистилищу. В течение многих лет до нас доходили слухи о том, как постоянные войны терзают Иль-де-Франс, сея разруху и хаос. Ныне же мы своими глазами видели ужасное опустошение – одну безлюдную деревню за другой с брошенными лачугами вокруг разоренных церквей.
На второй день наш путь проходил через густой лес. Телеги трясло на ухабах узкой неровной дороги, пропеченной августовским солнцем. Мы с Алисией, измученные ударами о борта повозки, решили спуститься и пойти пешком. В тени деревьев было гораздо прохладнее. Вдобавок прогулка предоставила возможность поговорить без лишних ушей.
Люк остался присматривать за королевскими гончими на дворцовой псарне, и Алисию не оставляла тревога за брата.
– В душе он сторонник дофина, – вздохнула она. – Впрочем, он понимает, что должен держать рот на замке.
– Не знала, что он имеет какие-либо привязанности… кроме нас, конечно, – удивилась я.
– Я тебе больше скажу: как только принцесса выйдет замуж, Люк присоединится к дофину, а не отправится с нами. Он считает, что одно дело, когда брак принцессы с королем Генрихом устраивает дофин, однако если брак с врагом Франции устроит герцог Бургундский, это будет изменой.
Я задумалась и с опаской спросила:
– А ты, Алисия? Не передумаешь?
Дочь повернулась ко мне с улыбкой, осветившей ее карие глаза, так похожие на отцовские. У меня к горлу подступил комок.
– Нет, матушка. Я останусь с тобой – и с принцессой, конечно. Люк же пойдет своей дорогой.
Я натянуто улыбнулась и потрепала дочь по плечу, вспомнив себя в ее возрасте – беременной, безрассудной, не думающей о будущем. Дочь была гораздо умнее и осмотрительнее меня.
– Поживем – увидим. Надеюсь, однажды ты встретишь мужчину, который захочет, чтобы ты пошла его дорогой.
– Возможно, – сказала она. – Во всяком случае, у меня будет выбор, не то что у принцессы, которую вручают жениху, как призовую кобылу. Ни за что не согласилась бы оказаться на ее месте… Не нужны мне ни тонкие шелка, ни драгоценности, ни богатый вельможа.
Я рассмеялась и шутливо сдвинула чепец ей на лицо.
– Ох, Алисия, – поддразнила я, – моя маленькая строптивица с собственным мнением! Ни один король не смог бы с тобою управиться!
Когда мы добрались до Понтуаза, солнце факелом горело на горизонте, высвечивая четкие очертания замка, что стоял на высоком скалистом берегу реки Уазы. Мы пересекли каменный мост и проехали через богатый город, надежно спрятанный за крепкими стенами, примечательный рынками и множеством каменных церквей. Наш возчик сказал мне, что город-крепость с древних времен охраняет переправу через реку.
– Замок построен на руинах прежней крепости, – добавил он. – Говорят, на развалинах строить ненадежно, но выглядит внушительно.
По-моему, замок выглядел пугающим. Монументальные башни серого камня отбрасывали длинные черные тени. У подъемного моста мы с Алисией удивленно переглянулись: на зубчатых стенах стояли готовые к бою лучники, а строения за крепостными валами сильно отличались от широких дворов и элегантных зданий дворца Сен-Поль. Впрочем, едва я увидела, где будет жить Катрин, как мое удивление сменилось гневом. К стене парадного зала примыкало двухэтажное каменное здание. Комнаты в нем оказались маленькими, сырыми и неуютными – голые стены и мало окон. Вдобавок отсутствовали помещения для фрейлин и слуг. Оставлять принцессу в одиночестве в окружении неотесанных солдат гарнизона я не собиралась и немедленно отправилась требовать другого помещения.
Спросив несколько раз дорогу, я отыскала кабинет распорядителя крепости на первом этаже главной привратной башни. В комнате, заваленной гроссбухами и грудами бумаг, за конторками сидели писцы с чернилами и перьями. Два ученика складывали свитки пергамента в сундук, обитый кованым железом. Судя по богатству одежды, лишь один из присутствующих в комнате был благородного происхождения. Он выглядел не старше двадцати лет, но на красивом, четко очерченном лице с ярко-голубыми глазами читалось решительное и властное выражение. Подойдя к нему, я присела в реверансе и подождала, когда он заговорит.
– Вам что-нибудь нужно? – спросил он деловито, но не без доброжелательности.
– Если позволите, да, мессир, – кивнула я. – Я камеристка принцессы и только что осмотрела отведенные ей покои. Прошу меня простить, но они нам не подходят.
Молодой человек опустил письмо, которое читал, и удивленно приподнял бровь.
– Это почему же?
– Прежде чем я объясню, мне хотелось бы узнать, с кем я имею честь говорить, – спросила я, раздраженная насмешкой, скрытой за внешней любезностью.
К моему удивлению, он отвесил мне глубокий поклон, сделав рукой с письмом преувеличенный взмах.
– Ги де Мюсси, к вашим услугам, мадам. Верный оруженосец герцога Бургундского, в настоящее время – первый помощник распорядителя дома королевской семьи.
Я никогда прежде о нем не слышала, но в свите герцога было много людей, недавно получивших новые назначения, а потому державшихся напыщенно и чванливо. Этот юноша выгодно от них отличался, и я решила, что самым мудрым подходом к нему станет сила убеждения.
– Видите ли, господин де Мюсси, покои, отведенные принцессе Екатерине, недостаточно велики. Там только две комнаты и гардеробная, что оскорбительно мало для принцессы королевской крови.
– Сколько же гардеробных ей нужно? – спросил оруженосец, едва заметно улыбнувшись. – Простите, я неправильно выразился. Позвольте мне объяснить. Его светлость приказал разместить королевскую семью в пределах внутренних стен крепости – ради безопасности их величеств и высочеств. К сожалению, помещений не хватает. Даже королю и королеве комнат выделено не больше, чем принцессе. Но не волнуйтесь, свите и прислуге отведены комнаты в другой части замка. Спать в парадном зале со стражниками вам не придется.
Я с негодованием выпрямилась.
– Меня беспокоит не собственная безопасность, мессир, а безопасность дочери короля. В крепости рыцари и солдаты живут бок о бок с теми, кому они служат, однако знатная красавица должна быть надежно защищена от любой… м-м… неприятности.
Юноша склонил голову и пристально посмотрел на меня, показывая, что он понял мою мысль.
– Герцог поручил мне лично заняться обеспечением безопасности ее высочества, – без малейшей насмешки произнес он. – Мне вменили в обязанность постоянно находиться рядом с принцессой. Пройдемте со мной, и вы сами убедитесь, что покои, отведенные фрейлинам, расположены неподалеку от покоев принцессы и тоже хорошо защищены.
Замок Понтуаз был выстроен как оборонительная крепость – главный зал и донжон располагались в пределах внутренней стены, а прочие здания и хозяйственные постройки теснились между внутренней и внешней стенами. Ги де Мюсси вполголоса отдал краткие распоряжения одному из писцов и провел меня через двор к основательному каменному зданию у ворот подземного хода, который обеспечивал единственный доступ к центральной части крепости. Когда особы королевской крови посещали замок, то им отводили покои в донжоне, а в этом здании жил коннетабль замка. Ги де Мюсси сообщил мне, что на верхнем этаже он приказал разместить фрейлин принцессы.
– Слуги коннетабля будут находиться рядом, если потребуется помощь и защита, – добавил он.
– А что случится, если внутренние ворота закроют, а решетку внешних стен опустят? – обеспокоенно спросила я. – Фрейлины попадут в беду!
– Внутренние ворота закрывают, если замок подвергается нападению, – улыбнулся де Мюсси, блеснув ровными белыми зубами. – Это маловероятно, но в таком случае будет объявлена тревога. У фрейлин хватит времени на то, чтобы укрыться в крепости. Сударыня, вас отвести в башню или вы помните дорогу?
Я поняла намек, поблагодарила его за помощь и уверила, что сумею добраться до башни самостоятельно. Он гордо расправил плечи и решительной походкой зашагал прочь. Я проводила его взглядом, пытаясь представить, как отнесется к нему Екатерина. Очень скоро это выяснилось: к новым покоям принцессу сопровождал именно Ги де Мюсси.
Похоже, он рассказал ей о нехватке помещений в крепости, потому что, переступив порог, Екатерина не выказала удивления, молча опустилась в кресло и стала рассеянно обмахиваться веером.
– Господин де Мюсси, есть ли здесь дворик или сад, где можно спастись от жары? – наконец спросила она. – Для нас это будет благом.
Молодой человек на мгновение задумался.
– Здесь есть сад, ваше высочество, но он отведен королеве. Если желаете, я узнаю, позволит ли…
Екатерина с улыбкой прервала его и сложила веер.