Я киваю, глядя через улицу и в окно. Затем я шепчу:
— Логан, мы в дерьме?
Уголки его рта приподнимаются.
— Да, так оно и есть. Если бы у меня был выбор, я бы не привез тебя сюда, но я не мог оставить тебя одну в доме.
Из дома доносятся грохот и крики.
— Я должен войти. — Он смотрит мне в глаза. — Оставайся в чертовой машине, Элли. Поняла?
— Да, хорошо.
И он уходит. Взбегает по ступенькам, через парадную дверь.
Тишина плотно смыкается вокруг меня. Это жутко — ни одна машина не сигналит, никто не ходит и не разговаривает, даже собаки не лают. Это все звуки города, звуки жизни. Отсутствие этих звуков означает, что жизнь ушла или слишком боится выйти наружу. В любом случае это не то место, где хочется быть.
Сетчатая дверь дома распахивается — с грохотом отскакивает и срывается с петель. Логан стоит на крыльце и буквально швыряет парня на тротуар. Тот тяжело приземляется, но быстро поднимается на ноги, сжимая в руке длинный мясницкий нож. Логан качает головой и идет за ним. Мое сердце подползает к горлу, когда парень целит ножом в живот Логану, но он отскакивает, хватает парня за руку и выкручивает ее под неестественным углом. Парень роняет нож и с криком падает на колени.
Логан поднимает его и прикладывает лицом о капот машины.
— Этого достаточно, Логан. Хватит. — Из дома выходит женщина — постарше, невысокая, в ее длинных темных волосах больше седины, чем черноты. За ней высыпают еще несколько человек, но одна девушка особенно привлекает мое внимание.
Она худая, может быть, лет тридцати, с такими же темными волосами, но ее лицо… она поразительно похожа на Логана.
И вот тогда я понимаю: эти люди — его семья. Те, о ком он никогда не говорит. Парень, все еще прижатый к капоту, тоже похож на Логана — вероятно, двоюродный брат, а может быть, родной.
Логан отбрасывает нож на землю, затем достает телефон из заднего кармана.
— Что ты делаешь? — спрашивает молодая женщина. Они все стоят вокруг него, прямо у машины.
— Я звоню копам, чтобы они его забрали.
— Нельзя этого сделать, — говорит пожилая женщина. — Он уже вышел под залог — они упекут его навсегда.
— Кому какое дело?
Женщина тычет пальцем себе в грудь.
— Мне есть дело! Он мой сын.
Логан указывает на дом.
— Он напал на своего двоюродного брата с ножом…
В разговор вмешивается женщина помоложе.
— Тебя не было слишком долго, Логан. Йен зарабатывает больше всех нас.
Из толпы раздается одобрительный гул.
— Что, черт возьми, мы с мамой должны будем делать, если его посадят?
— Найти работу, ради всего святого! Честную работу. Получить образование, жить своей жизнью!
— Это наша жизнь!
Логан с отвращением качает головой.
И его сестра усмехается.
— Ты думаешь, что ты такой сильный и могущественный? Святой гребаный Логан, трущийся задницами с королевскими особами. Ну и пошел ты — ты ничуть не лучше нас.
— О да, я такой, — хрипит Логан.
И она дает ему пощечину, сильную, громкую, прямо по лицу. Я вижу, как его голова резко дергается в сторону. Внутри меня становится пусто. Я белею от праведного гнева.
Когда эта сука снова собирается ударить Логана, я вылезаю из машины, направляю пистолет в небо и нажимаю на спусковой крючок.
БУМ!
Для маленького пистолета он чертовски хорош.
Теперь я завладела их вниманием. И все правила вылетают в трубу. Я направляю пистолет на сестру Логана.
— Ты зовешь его на помощь, он бросает все и летит сюда, а потом ты, мать твою, даешь ему пощечину? Я. Так. Не думаю.
Они не имеют права так с ним обращаться. Не тогда, когда я здесь.
— Элли… — резко говорит Логан.
— Ты больше не будешь его бить. Никогда! Поняла?
— Элли, — говорит Логан мягче, потому что теперь я кричу. И моя рука немного дрожит.
— Я хочу, чтобы ты извинилась перед ним — прямо сейчас.
Она стискивает зубы и сверлит меня взглядом.
Я опускаю руку, целясь ей в ногу. И я сделаю это, клянусь — это не убьет ее, но, держу пари, будет чертовски больно.
— И заставь меня поверить, что ты делаешь это искренне, или потеряешь пару пальцев.
— Элли! — рявкает Логан.
Но я игнорирую его.
Брат-придурок смеется, а мать, похоже, готова лично оторвать мне голову, как только подвернется момент. Но мой взгляд остается прикованным к сестре.
Медленно она поворачивается к Логану, ее голос звучит немного мягче.
— Прости, Логан.
В этот момент мой гнев рассеивается. Оставляя меня опустошенной… и грустной. Потому что так не должно быть — его должны любить, поддерживать и восхищаться. Только не так… только не эти ужасные люди.
Я качаю головой, глядя на них.
— Вы его не заслуживаете. Ни один из вас.
И опускаю пистолет.
— Пожалуйста, мы можем сейчас поехать домой, Логан?
Он отступает от того места, где все еще держит своего брата, прижимая его к машине, и брат прокрадывается в дом, прижимая руку к телу. Логан поворачивается к своей матери, тихо и твердо.
— Не звони мне больше, мам. Я не приду.
Когда мы оба садимся в машину, я протягиваю ему пистолет стволом вниз. Он берет его без комментариев, щелкает предохранителем и кладет обратно под сиденье.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— Я в порядке.
Логан отъезжает от обочины, едет по улице и выезжает на шоссе. Подальше от этого печального места.
Я делаю долгий выдох.
— Так это и есть твоя семья.
— Это они.
Я наблюдаю за ним, пока он ведет машину. Потому что я могу; потому что мне нравится быть так близко к нему.
— Ты должен гордиться.
— Гордиться? — Он недоверчиво усмехается.
— Гордиться тем, что ты тот, кто ты есть. Тот, кого ты сам создал… Учитывая, с чего ты начинал.
— Спасибо, Элли, — говорит он минуту спустя. — И я благодарен тебе за то, что ты там сказала. Ты заступилась за меня… это было мило.
— Мило? — повторяю я, как будто это какое-то грязное слово.
— Очень мило? — пытается Логан.
— Я была жесткой. Я была пугающе-ужасной. Грррр.
И этот ублюдок смеется надо мной. Если бы он не выглядел так великолепно, я бы разозлилась. Но не сильно.
— Ты обещала оставаться в машине, — напоминает он мне.
— Да, но поскольку я вышла из машины и тем самым не дала тебе получить еще одну пощечину, — я делаю акцент на своих словах, подражая Логану, — я запишу себе это как победу.
Он снова смеется.
Предъявив удостоверение личности на контрольно-пропускном пункте службы безопасности, Логан въезжает через задние ворота дворца. Он сворачивает во внутренний двор Вестсайда, к внешнему входу в апартаменты Николаса и Оливии. За дверью стоит охранник в форме, но мы припарковались достаточно далеко, чтобы чувствовать себя уединенно. Интимно. Воздух в машине спертый, и я вдыхаю его запах — дерева, морозного воздуха и мужчины. Я наблюдаю, как пульсирует вена у него на шее, медленно и ровно, и мне хочется наклониться и нежно поцеловать его прямо в это место.
— Я должна тебе кое-что сказать, Логан.
— Уже поздно, Элли. Тебе следует…
— Но…
— Тебе следует идти, сейчас же.
Слова даются легче, чем я думала. Проще. Потому что это правда.
— Ты мне нравишься, Логан.
Его глаза закрываются, но он не шокирован.
— Элли…
— И всегда нравился. Только ты. Всегда.
— Ты же не хочешь…
— И более того…
— Не надо…
— Я хочу тебя. Я так сильно хочу тебя, что иногда по ночам мне кажется, что моя кожа горит. Мои кости горят.
— Черт возьми…
— Я не могу думать, не могу есть… Когда я сплю, я вижу только тебя.
Я потираю шею, и все внутри становится жаждущим и напряженным.
— Когда я трогаю себя…
— Господи, Элли… — Его голос звучит так, словно он тонет.
— …Ты — все, что я чувствую. Ты, Логан.
А потом он замолкает. Но я знаю, что он слышит меня.
— Ты тоже это чувствуешь? Ты хочешь меня, Логан?
Его горло подрагивает, когда он сглатывает, и я хочу лизнуть его там. Посасывать его губами — прямо в центре его горла, его толстый, мужественный кадык.
Когда он говорит, его зубы стиснуты.
— Нет, я этого не хочу. Это… не то, что мне нужно.
Его слова сокрушительны. Мои ребра сжимаются, а грудь сдавливает слишком сильно, чтобы я могла сделать вдох. И это больно… боже, так больно. Я надеялась и хотела… Мне показалось, что я почувствовала что-то от Логана сегодня вечером, что-то, что он чувствовал ко мне…
Но потом я не просто не делаю вдох — я задыхаюсь.
Потому что я смотрю на него — по-настоящему смотрю на него, — может быть, в первый раз. Новыми, открытыми глазами. Я смотрю в лицо человеку, который сам показал мне, как распознать лжеца.
Выражение его лица пустое и застывшее. Его карие глаза пусты. В них ничего нет.
«Что-то в их взгляде покажется неестественным… не таким. Всякий раз, когда кому-то приходится прилагать усилия, чтобы что-то сказать, можно быть уверенным, что их слова — чушь собачья», — сказал он мне в тот раз.
И медленно я улыбаюсь.
— Ты лжешь.
15. Логан
Она пытается убить меня.
Своими словами, своими взглядами, невинными прикосновениями — прикосновениями руки и бедра, когда она проходит мимо меня, — и крошечным, соблазнительным нарядом, который она надела сегодня. Черт возьми, у меня в голове полный бардак. Все пошло наперекосяк с тех пор, как она улыбнулась мне в машине прошлой ночью, улыбка была уверенной и твердой, а потом она назвала меня лжецом. Даже когда я отрицал это, Элли не поддалась.
— Ты же лжешь прямо сейчас, мать твою!
Мой голос холодный и резкий — ради нас обоих.
— Элли, я не чувствую…
— Я тебе нравлюсь, Логан?
Я с трудом сглатываю.
— Нет.
— Это тоже ложь! — пищит она в полном восторге. — Это как сверхсила! Вот каково это — быть тобой?