Я чувствую себя такой наполненной. Единой. Я сжимаю мышцы, сильно сжимаю влагалище, просто чтобы почувствовать его еще глубже.
Его руки крепко сжаты под моими ладонями, его дыхание касается моих губ, его лоб прижат к моему.
— Элли, — шепчет он, и ни одно слово никогда еще не звучало так сладко. — Элли… Элли…
Мы грубо целуемся, мой язык вторгается в его рот, лаская его, облизывая, исследуя внутри. Бедра Логана оттягиваются, и его член немного отступает, затем он скользит назад, и мы стонем вместе, в ожидании нового толчка. Он снова отстраняется, дальше, удерживая чуть дольше — затем толкает обратно, сильнее. Еще сильнее.
И начинается ритм. Снова и снова — это влажное скольжение его члена, мое сжимающее движение и глубокий, резкий толчок.
Вот так. Именно так. Это больше, чем я мечтала, лучше, чем я фантазировала. Тяжело, глубоко и идеально, и я хочу прожить остаток своей жизни с твердым членом Логана глубоко во мне.
Он бьется об меня. Вонзается в меня.
Трахает меня, нуждается во мне, любит меня.
Его бедра кружат между моих ног, изгибаясь, когда он толкает, проводя лобком по моему клитору. Давление, напряжение нарастает у меня между ног.
— Не останавливайся! О Боже, еще… еще… черт…
Я кусаю его за шею, за мочку уха — по-настоящему, не нежно. Потому что мне так хорошо. Потому что, если я этого не сделаю, я закричу на весь чертов замок.
Я чувствую, как его большая рука накрывает мою грудь, жадно сжимая, и как его бедра сокращаются между моих ног. Это дикая, необузданная, животная страсть. Мы двигаемся, прижимаясь друг к другу без раздумий. Это похоже на траханье, звучит как совокупление… и похоже на занятие любовью.
Я обхватываю его лицо руками, целую его открытый рот и вдыхаю воздух, который он выдыхает.
— Кончи в меня, Логан.
Моя мольба вырывает из него стон, низкий и долгий, прямо у моего плеча. И он толкает так сильно, что моя голова откидывается назад.
— Кончи в меня. — Я провожу руками по его волосам, вниз по позвоночнику, спускаюсь под рубашку, лаская его кожу, прижимаясь к нему. — Я хочу почувствовать это, почувствовать тебя. — А потом я повторяю: — Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста.
Я уже там, прямо на краю — я наклоняю бедра, тянусь к нему, удовольствие извивается внутри меня, ожидая взрыва.
— Пожалуйста… пожалуйста… Логан…
Я всхлипываю его имя, и моя голова откидывается к стене, когда под моими веками вспыхивают звезды. Мои ноги обхватывают его, и я сжимаюсь повсюду, кончая еще и еще…
Логан толкает в последний раз и стонет на мне. Я чувствую пульс его члена, горячий прилив его спермы, и, черт возьми, это заставляет меня кончать еще сильнее.
Через несколько минут, после того как наш оргазм перерастает в опьянение, Логан поднимает голову и прижимает мои губы к своим. Его поцелуй нежен и мягок. Костяшки его пальцев касаются моих щек, лаская, как будто я хрупкая. Сделанная из стекла. Он осторожно выскальзывает из меня и опускает мои ноги на пол.
Я прислоняюсь к Логану, мои колени дрожат, как желе. Не говоря ни слова, я расстегиваю его рубашку и стягиваю ее с плеч, потому что хочу его видеть. Я хочу наслаждаться каждой клеточкой этого прекрасного тела. И он хочет, чтобы я это делала. Это видно по улыбке, которая играет на его губах, и по его веселому выражению с тяжелыми веками.
Как только я освобождаю его от одежды, он опускается на колени. Затем целует меня между грудей, его губы скользят по моему животу, он опускает смятую комбинацию на пол.
Сверкнув сексуальной улыбкой, он встает, подхватывает меня на руки и несет к кровати.
И там, как он и обещал… Логан делает мне очень хорошо.
Логан
После наших приключений у стены и в кровати мы с Элли наслаждаемся совместным душем.
Она очень хорошенькая, когда мокрая.
Я мою ей волосы, массирую кожу головы, откидываю ее голову назад, когда смываю шампунь, заставляя ее прелестные маленькие сиськи приподниматься к моему жадному рту. И эти красавицы на вкус так же хороши, как и выглядят.
Затем я мою Элли везде, массируя ей ноги и спину, чтобы завтра у нее ничего не болело. Я целую ее в лоб, и она улыбается мне так, словно я король этого гребаного мира. Ее мира.
После того как я так сильно и так долго желал ее, ощущение ее упругого, скользкого и горячего тела вокруг меня заставило меня на некоторое время сойти с ума. Но в успокаивающей тишине душа я спрашиваю ее о том, о чем мне следовало спросить ее раньше — о предохранении. Моя работа — всячески оберегать ее, и я чувствую себя просто придурком, потому что я не позаботился об этом.
Элли говорит мне, что она уже много лет принимает таблетки. Это девочковые дела, говорит она с необычной застенчивостью.
И я рад этому — мне нравится чувствовать ее напрямую, когда между нами ничего нет, плоть к плоти.
Но, если бы у нее появился ребенок, я бы позаботился о ней, дал бы ей все, что ей нужно, был бы всем, что ей нужно.
Есть вещи, в которых я разбираюсь — с которыми я знаком, — как драться и трахаться, как воевать и обращаться с оружием, с ощущением опасности, как уберечь тех, кто находится под моей опекой.
Но любовь… Я ничего не знаю об этом. Это слово никогда не слетало с моих губ, и это чувство так же чуждо мне, как и эмоции.
Что я точно знаю, в чем я уверен, так это то, что я бы умер за Элли. Убил бы ради нее, жил бы ради нее. Клятва эхом отдается во мне с каждым ударом моего сердца. Она самый важный человек в моей жизни. Она была такой с самого начала и всегда будет такой. Другой никогда не будет.
Я не знаю, буду ли я хорош в любви. Я не совсем понимаю, как это делается. Но ради нее я научусь.
И я сделаю все, что в моих силах, чтобы все было правильно.
Мы лежим на боку, отдыхая, еще не совсем измотанные, гладим друг друга, смотрим и улыбаемся. Раньше я думал, что фраза «смотреть друг другу в глаза» — глупость. Фальшивка. Я имею в виду, ну правда, какой мужчина верит в эту чушь?
Теперь, по-видимому… Я, черт возьми, верю.
И это вовсе не глупо и не фальшиво. Потому что Элли завораживает. Ее лицо — это постоянно меняющийся калейдоскоп выражений, каждое из них милее, сексуальнее, очаровательнее, чем предыдущее. На ее губах вспыхивают тысячи разных улыбок, а глаза сверкают и переливаются бесконечными оттенками синего.
Если мне придется умереть, глядя в лицо Элли Хэммонд, я уйду счастливым человеком.
— Когда ты понял? В самый первый раз? — спрашивает она.
Я играю с прядью ее мягких волос, касаясь их кончиком пальца, думая о далеком прошлом.
— Я думаю, это было в музее. Когда ты флиртовала со мной… И я подумал, что, если бы эта девушка была немного постарше, я бы запал на нее.
Ее брови тянутся вверх.
— Так давно? Я даже не думала.
— Я не хотел, чтобы ты знала. Я думал, что, если оттолкну это, буду игнорировать достаточно долго, это пройдет.
Я целую ее в нос и шепчу, как заговорщик:
— Но этого не прошло.
— Ты знал, что ты мне нравишься?
Я усмехаюсь.
— Да. Твой покерфейс… Ну, у тебя его нет.
Элли высовывает язык — этот милый гребаный язычок, который дразнил меня годами. Я ловлю ее рот и посасываю ее язык. Затем, смеясь, я говорю ей:
— Я подумал, что это была просто влюбленность. Девичья фантазия, которая пройдет, когда ты вырастешь.
Элли наклоняется надо мной и чмокает меня в нос, шепча тем же таинственным тоном:
— Но это не прошло.
— Нет. — Я провожу рукой по влажным прядям ее волос. Облегченный — облегченный и… удивительно довольный.
— Так что же теперь будет? — спрашивает она.
Я открываю рот, чтобы ответить, но тут раздается стук в дверь.
— Элли? Это я — ты не спишь?
Это Оливия. Дверная ручка дергается, но, слава богу, дверь заперта, иначе этот визит стал бы для герцогини шоком. Я наклоняю голову в сторону туалета, и Элли кивает.
Минуту спустя я слышу их разговор через дверь.
— Все в порядке? — спрашивает Элли.
— Да, я просто… хотела тебя увидеть. Мне приснился плохой сон. Николас еще спит; я не хотела его будить — мне надо было убедиться, что с тобой все в порядке.
Я слышу, как Элли выходит в коридор, вероятно, чтобы обнять свою сестру.
— Я в порядке, Ливви. Мне так, так жаль. Я больше не буду так тебя пугать, клянусь.
— Я люблю тебя, Элли.
— Я тоже тебя люблю.
Затем ее тон становится дразнящим.
— И я люблю вас обоих… даже если вы окажетесь маленькими Эрни и демоническим младенцем из «Омена».
Сестры вместе смеются.
Когда я слышу, как Элли закрывает дверь своей спальни, я возвращаюсь в комнату.
— Горизонт чист, — усмехается она, поворачивая замок.
Я падаю на кровать, двигаюсь в центр, провожу рукой по волосам и смотрю, как она идет ко мне.
— Я должен сказать принцу Николасу, — говорю я на выдохе.
Элли сбрасывает халат и присоединяется ко мне на кровати.
Она дуется.
— Ты не хочешь, чтобы я говорил ему? — спрашиваю я.
Она подползает ко мне, ее прелестная попка торчит вверх.
— Нет, я понимаю ситуацию.
Дело в том, что я не думаю, что она понимает. Она не осознает сложностей — или изменений, которым предстоит случиться.
Но я смирился — я сделаю все, что нужно, чтобы удержать ее.
Элли пробегает легкими, как перышко, поцелуями по моим ребрам.
— Может быть, ты немного отложишь мысли о Николасе… пока твоя сперма еще не вытекла из меня?
Я подавляю смешок.
— Черт… что только не выходит из твоего рта.
Она лукаво улыбается и целует меня ниже — вниз по животу, вокруг пупка… и еще ниже.
— В этот момент я хочу, чтобы ты больше сосредоточился на том, что происходит у меня внутри рта.
Мое дыхание со свистом вырывается из меня.
— О, да? — спрашиваю я, запуская руку в ее волосы и сжимая их достаточно крепко, чтобы она это почувствовала.