Боже.
— Мы все еще вешаем людей? — философски спрашивает Генри. Когда он не получает ответа, он добавляет: — Если нет, я верну эту практику.
Так вот как звучал бы Джастин Тимберлейк, если бы был серийным убийцей.
Николас вздыхает, потирая лоб.
— Как долго это продолжается?
Я вздергиваю подбородок.
— Зависит от того, что вы подразумеваете под «этим», сэр.
Генри захлопывает книгу.
— Мне не понравилось, как ты смотрел на нее на свадьбе. — Он кладет руки на стол рядом с Николасом, наклоняется и смотрит на меня. — Он имеет в виду, как долго ты пристаешь к девушке, которая нам как младшая сестра?
Я выдерживаю его яростный взгляд в течение нескольких секунд, медленно дыша.
— Это… довольно свежее событие.
Затем мой голос становится сильнее. Потому что мне не стыдно.
— Но я люблю ее очень, очень давно.
Я не хотел этого говорить, не хотел даже думать об этом… Но это правда. Простая и прямая.
И возмущенный ветер вырывается из парусов Генри.
Раздается стук в дверь.
— Войдите, — говорит Николас.
Входит леди Сара, одетая в ночную рубашку под пышным халатом цвета слоновой кости, лицо ее выражает осуждение. Ее глаза за стеклами очков сузились, она смотрит на Генри.
— Так вот как это будет? Женаты всего несколько дней, и мне уже нужно обыскивать дворец, чтобы затащить мужа в постель?
Генри идет к Саре, как будто невидимая веревка тянет его к ней.
— Затащить меня в свою постель — это то, чего тебе никогда не придется делать, любимая. Ты даже можешь привязать меня там, когда захочешь, и я буду счастлив тебе покориться.
Он целует ее в губы, и она густо и ярко краснеет. Она откидывается назад.
— Тогда почему ты здесь, внизу, а не наверху, со мной?
— Произошла чрезвычайная ситуация.
— Что за чрезвычайная ситуация?
— Ты не поверишь.
— Удиви меня.
— Логан и Элли трахаются.
Она автоматически бросает на меня взгляд, и ее щеки становятся темно-багровыми.
— Уверена, есть более деликатный способ выразить это, Генри.
Генри серьезно кивает.
— Ты права, мне очень жаль. Позволь мне попробовать еще раз: Логан и Элли совокупляются, как ненасытные похотливые кролики, по всему дворцу.
Сара качает головой.
— Ты безнадежен.
Принц широко улыбается.
— Это часть моего шарма.
— Что мне с тобой делать?
Генри снова целует ее.
— Отвести меня в постель. Очевидно.
Он кивает в сторону своего брата.
— Ты тут справишься?
— Да. Спокойной ночи, Генри, Сара.
И счастливые молодожены выходят из комнаты, оставляя нас с принцем Николасом наедине.
Он смотрит на меня через стол с мудрым, непроницаемым выражением. Этот человек, которого я уважаю и которым восхищаюсь. Который был для меня наставником, старшим братом больше, чем кто-либо из кровных родственников.
— Принц Николас…
— Я не дурак, Логан.
Я должен был сказать ему с самого начала. Найти момент, найти время. Еще до того, как я прикоснулся к ней.
— Нет, это не так.
— Я подозревал… влечение… между тобой и Элли в течение некоторого времени, возможно, до того, как ты сам это понял.
— Да. Я понимаю… — начинаю я.
— Ты — все, на что я надеялся для нее. Ты тот, о ком я молился — чтобы она встретила такого.
Мои мысли останавливаются на полпути. И голос слабеет от удивления.
— Это правда?
— Конечно. — Он кивает, улыбаясь с теплотой в глазах. — Ты хороший человек — преданный, трудолюбивый, верный. Я знаю, что ты поставишь ее счастье превыше всего, что ты будешь оберегать ее. Оливия верит в то же самое.
Это похоже на благословение. Самое лучшее из всех.
Затем черты лица Николаса мрачнеют, становятся серьезными.
— Но… Логан…
Я поднимаю руку, останавливая его, потому что я уже знаю.
— Вам не обязательно это говорить. Я понимаю. Я поговорю с Уинстоном утром, первым делом.
20. Элли
— Ты заносчивый, высокомерный сукин сын!
Я выкрикиваю эти слова, врываясь в личную столовую Николаса и Оливии — как Жанна Д’Арк на поле битвы. Я пошла прямиком сюда после разговора с Логаном, сразу после того, как он закончил встречу с Уинстоном, начальником службы безопасности. Сразу после того, как он сдал свой значок, свою сексуальную темную одежду, или что там еще, черт возьми, должны сдавать телохранители, когда они перестают быть телохранителями.
Я люблю Николаса, он отличный парень, что делает его нынешнее идиотское поведение еще более огорчительным.
— Элли! — Моя сестра встает.
— Он уволил Логана, — говорю я ей. Я смотрю осуждающим взглядом на ее муженька, который все еще сидит. — Как ты мог так поступить с ним? Эта работа — его жизнь, она значит для него все.
— Не все. — Глаза Николаса холодно-зеленые и спокойные. Он бросает салфетку на стол. — Для протокола, я его не увольнял. Он сам подал в отставку.
— Но ты бы уволил его, если бы он не подал в отставку.
— Да, я бы так и сделал.
Моя сестра медленно поворачивается.
— Николас?
— Я бы не позволил Логану охранять тебя или Элли, как не попросил бы хирурга оперировать его собственную жену. Я был на его месте. Мне пришлось выбирать между долгом и любовью, и я знаю, чем это обычно заканчивается.
— В этом нет никакого смысла. Логан может по-прежнему быть телохранителем и быть со мной.
— Правда? — спрашивает мой шурин. — И как ты себе это представляешь? Предстоящий бал, который откроет свадебные торжества Генри и Сары, — ты хотела, чтобы Логан пошел с тобой? Был с тобой как твоя пара, как гость?
Я это себе представляла. Идти под руку с Логаном, танцевать с ним, смеяться с ним — в то время как он одет в строгий, идеально скроенный смокинг, как Джеймс, мать его, Бонд.
Мамочке нравится.
— Ну… да. Я действительно этого хочу.
Николас кивает.
— И как он будет наслаждаться вечеринкой, заботиться о тебе… и в то же время охранять вход?
Я топаю ногой, расстраиваясь, потому что вижу смысл в том, что говорит Николас, — а я не хочу.
— Тогда ему пришлось бы не быть на дежурстве.
— Хорошо, тогда давайте представим, как это будет, когда он будет на дежурстве. Представь себе это: мы все вместе на каком-нибудь мероприятии, пожимаем друг другу руки, принимаем цветы. Затем внезапно раздается выстрел. Что Логан сделает? Кого он накроет в первую очередь?
— Я не знаю.
— Нет, ты знаешь. Не думай, просто ответь — кого?
Я говорю первое, что приходит мне в голову, — единственный ответ.
— Меня. Логан прикроет меня первой.
Николас наклоняется вперед, черты его лица смягчаются.
— Конечно, он так и сделает. Как и следовало ожидать — я не ждал от него ничего другого. — Его взгляд обращается к моей сестре. — Но факт остается фактом: я должен думать об Оливии, о наших детях. И для парней, назначенных охранять ее, она должна быть первой — она является приоритетом. Мне очень нравится Логан и всегда нравился. Я доверяю ему и охотно положился бы на него. Мне нравится, что вы двое вместе, Элли. Но его чувства к тебе скомпрометировали его, и он не в состоянии выполнять обязанности, которые налагает на него эта должность. Все очень просто.
Тяжесть давит мне на грудь, ломая ее. Сокрушительное чувство вины.
— Это несправедливо.
— Жизнь такова, — мягко говорит Николас. — У Логана был четкий выбор, который он должен был сделать. Он понимал, что делает. Он знал, что может получить тебя или свою работу — а не то и другое сразу. И он выбрал тебя.
Логан
— И все же я думаю, что это бред.
Я лежу на матрасе в наполовину достроенной гостиной моего дома, на боку, слушая, как Элли ругается на несправедливость жизни, и наблюдаю, как она вешает мягкие желтые шторы на гардину, которую я установил сегодня утром.
На ней одна из моих рубашек на пуговицах, а под ней ничего. Она ей длинновата, но, когда она тянется повыше, чтобы достать до петель, ее восхитительная задница дразнит меня.
Кстати, о заднице…
У нее такая прелестная попка. Я хочу поцеловать ее там, лизнуть ее там, услышать пронзительный стон в ее голосе, когда она кончает, пока я трахаю ее туда. Мой член выпирает, твердый и готовый, и яйца пульсируют.
Ей нужно заканчивать с этими чертовыми занавесками. Поскорее.
— Так оно и есть, малыш Элли. Я знал это, когда подписывал контракт, и я полностью все осознавал, когда шел в твою комнату той ночью.
Она оглядывается через плечо. Ее светлые волосы мерцают в солнечном свете, рубашка приподнимается на кремовых бедрах, когда она поворачивается.
— Так вот почему ты все эти годы держался на расстоянии — там, в Нью-Йорке? Даже после того, как понял, что я тебе… нравлюсь? Потому что ты знал, что тебе придется бросить свою работу?
— Я держался в стороне, потому что ты была молода. И я не был уверен, захочешь ли ты остаться с таким парнем, как я.
Элли качает головой.
— Болван.
Затем она оценивает свою работу с окном, наклоняет голову, отступает назад… прямо в мои ждущие руки.
Я хватаю ее за тонкую талию, поворачиваю и перекатываю ее под себя на матрасе. Затем я приступаю к работе над тем, чтобы вытащить ее из своей рубашки, обнажая ее красивые сиськи, которые я не могу перестать сосать.
Она проводит пальцами по моим волосам.
— Но что ты собираешься делать, Логан?
— Прямо сейчас? Я собираюсь трахать тебя до потери пульса.
Моей Элли нравится эта идея. Она улыбается.
— А потом?
Я смотрю в потолок, размышляя.
— Потом я затащу этот матрас наверх и буду трахать тебя медленно и нежно, под звездами.
Она хихикает.
— А завтра?
Я толкаю бедра вперед между ее раздвинутых ног, скользя своим твердым членом по ее мягкому, прекрасному влажному теплу.
— Я повторю процесс. — У меня перехватывает дыхание, потому что она такая приятная на ощупь. — Но мы будем пробовать разные позиции. Тебя можно легко вертеть и крутить — а я могу быть довольно изобретательным.