— Логан… — стонет Элли, приподнимаясь, без слов умоляя меня войти в нее. Взять ее, оседлать, заставить извиваться и стонать.
Ее руки протискиваются между нами, ложатся на мои бедра, ее большие пальцы цепляются и удерживают мой лобок.
— Мне нравится вот так. Как ты прижимаешься ко мне, я чувствую твой вес, чувствую, как ты касаешься меня прямо там.
Вспышка страсти пробегает у меня по спине, и я целую ее глубоко и быстро, слишком сильно прижимаясь губами к ее губам, но я уже так далеко зашел, что не остановиться.
— Я не могу насытиться тобой, Элли… Мне никогда, никогда не будет достаточно…
Элли
Я просыпаюсь от ощущения, как Логан целует меня в затылок.
Он всегда встает раньше меня, но в один прекрасный день я придумаю способ открыть глаза первой, чтобы насладиться видом его красивого лица, расслабленного и умиротворенного. Интересно, улыбается ли он, когда спит, или хмурится, как это бывает, когда он на дежурстве. Однажды я узнаю.
Его дыхание щекочет мою шею, и он снова целует меня, его губы такие теплые. Я открываю глаза и вижу гостиную, освещенную дневным светом, но свет не ослепляюще яркий благодаря моим надежным занавескам. Прошлой ночью мы так и не поднялись наверх — я измотала парня, мы измотали друг друга. Простыня мягкая и теплая под моим обнаженным телом, матрас — идеальная подушка.
И моя грудь кажется такой полной, как будто сердце стало для нее слишком большим.
Я переворачиваюсь на спину, глядя в глубокие карие глаза, которые я обожала с первого мгновения, когда они встретились с моими. Улыбка Логана вздрагивает, и лоб морщится, когда он смотрит на меня сверху вниз. Его рука обхватывает мое лицо, вытирая слезу, стекающую из уголка моего глаза.
— В чем дело, Элли, любовь моя?
Я даже не поняла, что плачу. Может быть, это от осознания того, что он выбрал меня, в то же время понимая, что это значит, от чего ему придется отказаться. Может быть, из-за того, что в этом доме пахнет свежесрубленным деревом, теплым камнем… и домом. Или, может быть, это пробуждение в его объятиях, в его поцелуях — этого человека, который стал для меня всем.
Для которого я сделаю все, что угодно. Раньше я не понимала этих слов, не совсем, но теперь я знаю. Я знаю, что мой отец чувствовал к моей матери, что Лив чувствует к своему мужу. Я хочу лелеять Логана. Обожать его. Мое сердце, мое тело, моя душа — они уже принадлежат ему.
Единственное, что осталось ему дать, — это слова.
— Я люблю тебя, Логан. — Мое сердце переполняется. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя…
Уголки его рта приподнимаются, и он наклоняется ближе.
— Элли, я…
За входной дверью раздается грохот. Гудок клаксона, крики и звуки перепалки.
Логан смотрит в том направлении.
— Какого хрена…
Он встает с нашего матраса, натягивает джинсы и идет без рубашки в сторону шума.
— Оставайся здесь.
Я не слушаю. Я застегиваю его рубашку, надеваю черные легинсы, затем догоняю его в прихожей. Через переднее окно без занавесок я вижу людей — их много. Там также легковые автомобили и фургоны.
Что, черт возьми, происходит.
Логан открывает входную дверь, и одновременно щелкает сотня камер — как автоматная очередь. Там репортеры, фотографы… и они во дворе Логана.
В толпе происходит разрыв, море расступается, и Джеймс протискивается в дом, захлопывая за собой дверь. Джеймс — хороший друг Логана и бывший член команды личной охраны Николаса. Он вернулся с ним и Оливией в Весско тем первым летом и сейчас охраняет королевскую семью во дворце.
— Доброе утро, Ло, — кивает он. — Мисс Элли.
— Что, черт возьми, происходит, Джеймс? — спрашивает Логан.
Джеймс виновато наклоняет голову.
— Вы происходите. — Он переводит взгляд с меня на Логана, его светлые волосы падают на лоб. — Пока они ждут, когда родятся дети и наступит день свадьбы, пресса жаждет заполнить страницы каким-нибудь скандалом. И вы двое — то, что нужно.
Логан обнимает меня одной рукой.
— Кроме того, — продолжает Джеймс, — я пригнал машину. Королева хочет вас видеть. Сейчас же.
Звучит не очень хорошо.
Мы с Логаном ждем в личной гостиной королевы — потрясающая комната цвета заварного крема и темного дерева — в мятой одежде, которую мы надели еще прошлым вечером. Королева Ленора входит, как взбешенный генерал — если бы военная форма состояла из розовой юбки, жакета и шляпки-таблетки.
Логан кланяется, а я приседаю в реверансе.
Она швыряет на стол несколько газет — бульварных сплетен. Все с кричащими заголовками обо мне: светлоглазая королевская родственница, которая развратничает с грубым охранником из сомнительной семьи. Здорово.
— Я так разочарована в тебе, Элеонора. — Она качает головой. — Бедный Джордж. У молодого мэра были такие надежды на тебя. Я не могу себе представить, что он скажет.
Я поднимаю руку:
— На самом деле он написал мне сегодня утром. Поблагодарил. Он всю жизнь был влюблен в свою горничную, и теперь у него наконец-то хватило смелости пригласить ее на свидание.
Королева задирает нос.
— Ты могла бы достичь гораздо большего. Могла стать женщиной человека важного, значительного…
Она поворачивается к Логану и опускает взгляд.
— А ты… у тебя был долг перед нашей семьей, ты должен был защищать ее…
Я делаю шаг вперед, перекрывая ей путь — зная, что это недопустимо и неуместно, но мне наплевать.
— Он защищал меня. С того самого дня, как я встретила его, — всеми доступными ему способами. Не смейте сомневаться в его преданности вашей семье.
— Элли! — тихо шипит Логан. Потому что даже сейчас он пытается защитить меня.
Королева Ленора качает головой.
— Ты могла бы быть мадам Элеонора, леди Элеонора, герцогиня Элеонора… И ты решила упустить эту возможность.
Я становлюсь выше, прямее.
— Меня зовут не Элеонора. Я Элли. А Логан Сент-Джеймс — человек значительный и важный, и, если вы этого не видите, это ваша потеря. Мне не нужен титул. — Я смотрю на Логана. — Мне нужен только он.
Королева усмехается — царственно, конечно.
— О, какая жалость.
Она поворачивается к картине позади себя — на которой изображен ее муж Эдвард — и качает головой, как будто он единственный, кто ее понимает.
Затем, вздохнув, она снова сосредотачивает свое внимание на Логане.
— Оставь нас.
Логан колеблется всего секунду — смотрит на меня, сверяется со мной, — и я киваю. Он низко кланяется королеве и уходит, закрыв за собой дверь.
Королева Ленора подходит ближе.
— Когда-то я была в твоем возрасте. Хотя я уверена, что мои внуки в это не верят, это правда. Ты молода, полна надежд, красоты и глупой веры. Ты веришь, что любовь может все исправить. Вылечить любую болезнь. — Она качает головой, глядя мне в глаза. — Это не так. И хотя у меня были другие планы на твой счет, ты сделала свой выбор. Я искренне желаю вам всего наилучшего — я надеюсь, что ты и твой телохранитель обретете полное счастье.
Королева чопорно возвращается за свой стол.
— Но, Элли, если ты думаешь, что теперь все будет легко, что вы двое просто укатите в закат, не обращая внимания на реалии вашей ситуации… ты должна быть готова к сюрпризам.
21. Логан
Я сижу в антикварном кресле перед кабинетом королевы и жду Элли. Напротив меня за своим столом сидит Кристофер, личный секретарь Ее Величества. Он крепкий ублюдок с длинными руками. Это заставляет меня задуматься.
— Эй, Кристофер, ты когда-нибудь дрался? Бокс? Что-то в этом роде?
Он поправляет очки:
— Я фехтую.
Фехтование. Я мог бы с этим поработать.
На его столе звонит телефон.
— Да? Да, сию минуту. — Он смотрит на меня. — Уинстон хотел бы поговорить.
Я показываю большим пальцем на дверь.
— Скажи Элли, что я встречусь с ней в ее комнате, когда она закончит здесь. — Затем, когда я прохожу мимо его стола, я добавляю: — Надо нам как-нибудь поговорить — о тренировках. Ты секретарь королевы; ты все время с ней, ее последняя линия обороны. Тебе было бы полезно знать, как себя вести. Я мог бы показать тебе несколько приемов.
Минуту он думает… а потом кивает.
Внизу, в кабинете Уинстона, я нахожу его и нескольких парней, которые обеспечивают охрану на свадьбе. Поскольку я больше не посвящен в дела Дворца, они прекращают обсуждение, когда я вхожу.
— Ты хотел поговорить?
Пустые глаза Уинстона и пустое выражение лица поворачиваются в мою сторону.
— Я хотел сообщить тебе, что назначил охрану у твоего дома, а также машину и водителя для тебя и мисс Хэммонд, чтобы вы могли ими пользоваться.
На секунду мне кажется, что я неправильно его расслышал.
— Зачем?
— В краткосрочной перспективе охранники будут держать прессу на расстоянии. В долгосрочной перспективе они будут защищать тебя и мисс Хэммонд. Машина и водитель для того же.
— Я не хочу, чтобы в моем доме была чертова охрана.
— Меня не волнует, чего ты хочешь, Сент-Джеймс. Это протокол — ты же знаешь.
Я чуть не смеюсь. Потому что протокол — это для аристократов, а не для того, чтобы трахать мне мозг.
— Я разберусь с прессой. И я прекрасно могу защитить Элли.
Самое жуткое в Уинстоне — в его голосе почти нет интонаций. Никаких эмоций. Он не выходит из себя и не расстраивается; он не спорит. Он как Терминатор — что бы вы ни делали и что бы ни говорили, он просто продолжает идти, двигаться вперед, делает все по-своему.
— Нет, ты не можешь. В этом-то все и дело.
Один из новеньких парней — громоздкий, большеротый придурок — говорит с дивана на другом конце комнаты:
— Предоставь охрану нам, Сент-Джеймс. Ты просто сосредоточься на том, чтобы твой милый маленький золотой билет была счастлива.
Я прищуриваюсь и делаю два шага к нему — и замечаю Уинстона сбоку, занимающего позицию, на всякий случай.