— Уезжайте, — с напором повторила она, картинно поднесла руки ко рту, громко выдохнула, потом развернулась и поспешила прочь, но уже подойдя к лестнице — где-то там был коридор, ведущий в подсобные помещения — повернулась ко мне и быстро добавила: — Его светлость не тот, кто был раньше.
Когда я начинала работать и с удивлением поняла, что дела нашего управления — не одни бесчинствующие сущности, но и те, кто за ними нередко стоит, мой наставник показал мне любопытный прием. «Если ты научишься прощать, тебе нечего больше здесь делать, но если ты не научишься понимать — тебе тоже нечего будет здесь делать». Отзеркалить жест собеседника незаметно для окружающих и попытаться поставить себя на его место.
Мне понадобилось несколько лет, пока я смогла разделять эмпатию и мотивы. Понять причину — зачастую практически раскрыть преступление, принять причину — принять сторону преступника, а не жертвы. Сейчас я точно так же, как мисс Бут, сложила ладони, поднесла их ко рту и несколько раз выдохнула. Никакой магии, просто перезагрузка.
Она не боялась того, что творится в доме, она боялась мне говорить. И это я признавала — посвящая меня в подробности, мисс Бут предавала своих хозяев. Кристиан говорил, она служит им двадцать пять лет.
Она могла многое, очень многое знать.
Она принесла кофе и вчерашние круассаны. Я рассудила, что нет резона воротить от них нос, если только мисс Бут не решила меня отравить, избавив князя и Кристиана от моего докучливого общества. Я села, налила кофе, отметив, что кофейник из дорогого фарфора, а чашка треснула так давно, что коричневый цвет въелся в трещину намертво. Круассан был еще теплый, и шоколад, не выдержав многочисленных пыток в микроволновке, вытек на блюдце печальной лужицей.
Я облизала перепачканные пальцы, с усмешкой пожалев, что князь Ланарт этого не видит. Он вспомнил меня, конечно, узнал во мне ту разодетую девушку, от которой сбежал на королевском балу. И, судя по его поведению, он и тогда уже понял, кто я такая, и не одобрил мой отказ от титула ни в тот вечер, ни сегодня с утра. Забавно, что те, кто носил корону, и те, кто скоро должен был ее надеть, восприняли мое отречение с оговорками, но с пониманием. Вечное недовольство людей, которым так много не дано, и спросится, впрочем, с них тоже меньше.
С момента, как я вышла из своей комнаты, прошло полчаса, туман начинал рассеиваться и оплывал на стеклах крупными каплями. Я поднялась и направилась к двери.
Последнее, на что бы я решилась, это садиться за руль. Водила машину я не лучше и не хуже других, но я помнила серпантин и условное ограждение. Одно неверное движение, и машина отправится в пропасть. Туман еще ползает по дороге, и даже идти по ней пешком не самое разумное решение, но все-таки я планировала рискнуть.
Непроглядная серая пелена. Я выпустила ручку двери, постаралась рассмотреть хоть что-нибудь впереди, но уже в паре ярдов все расплывалось, как в фильме ужасов. Я различала контуры — не более, а вот дорожка под ногами видна была ясно, словно манила меня — или гнала — из этого места прочь.
Меня никто не остановил, не окликнул. Я вышла за ворота, которые так и остались открытыми и, вероятно, не запирались никогда вовсе, и по разбитому асфальту направилась со скалы.
В тумане, при полном штиле, отличная слышимость. Шум мотора, шаги и, может быть, голоса, что еще могло мне помешать спуститься беспрепятственно, разве что выстрел? И снова я вспомнила характерный жест. Характерный и неосознанный, будто Кристиан понял не сразу, что он не вооружен, и если это действительно так, то появление Джастина было случайностью.
Я шла, глядя под ноги и вслушиваясь в туман, и в один момент осознала, что дымка пропала, а мир наполнился звуками. Замок Ланарт был не так высоко над землей, но я остановилась, подняла руку вверх и коснулась облака.
— С ума можно сойти, — прошептала я. Каким бы странным ни было это дело, оно того стоило. Я сумела дотронуться до небес.
Впереди была небольшая развилка. Наверное, та, которая соединяла дорогу к поселению и серпантин к замку, и мне улыбнулась удача — как только я подошла к перекрестку, рядом со мной со скрежетом остановилась машина.
— Садитесь, мэм, подвезу вас, — смешливая женщина средних лет опустила стекло у старенького пикапа. — Вы, наверное, приехали вместо Джейкоба, да? Ой, как обидно, что он не вернется, он был такой милый и всегда приходил вечерами в наш паб!
В машине было тепло и пахло яблоками.
— Меня зовут Энни, а вас?
— Меган, — по-простому представилась я. — Рада познакомиться, Энни. А Джейкоб… разве он не собирается возвращаться?
— Ой, — смутилась Энни, трогая машину с места. Под днищем запротестовала какая-то металлическая деталь. — Не мое это дело, Мегги, девочка, но я хочу тебя предупредить. Не знаю, что тебе там наплели в твоем агентстве, все они хитрые, эти люди в костюмчиках, но нам Джейкоб четко сказал — больше он сюда ни ногой, хоть князь ему хорошо платит. Ну как хорошо, говоря между нами, князь нищий, беднее меня в триста раз, но так как тебя нанимает агентство, то князь не хочет уронить свое достоинство гордой мордой в грязь, ты меня понимаешь, да? А чем кормят? Тебе вообще что-то дают поесть? Вот не удивлена, что с утра пораньше ты побежала кушать в хороший паб. Сейчас Руди все исправит, не переживай.
Мне сказочно повезло, и даже спрашивать не было необходимости.
— Давно приехала? Смотрю, еще свеженькая. В общем, Джейкобу тоже деньги были нужны, ну еще бы, он скоро женится. И вроде как он пока не сказал, что увольняется, так что — ты все же подумай, тебя ведь точно пригласили на время. Если уж правда совсем никуда, то можно к нам в школьную библиотеку. Все равно миссис Вандерер будет рожать одного за другим, раз уж начало у нее получаться, вот же бедняжка.
Разговор не мешал Энни ловко управляться с машиной. Она так играючи переключала кряхтящие передачи, что я залюбовалась. Сама я не умела водить машину с механической коробкой передач.
— А еще, я скажу, отцу Питеру очень нужна помощница. Он добрый старик, давай лучше к нему? Там старые фотоархивы еще со времен войны, а приход хорошо платит. И дело доброе, искать семьи погибших солдат. Все не в этом ужасном месте. Смотри-ка, его называют «Замок на облаках», а я скажу — склеп в тумане.
Я рассмеялась. Болтушка Энни охарактеризовала замок Ланарт как нельзя точнее. Склеп, еще и полный сущностей. Которые есть, но которых нет.
— И разлом там. Ой, спроси отца Питера. Он расскажет такие жути. Во-он там, видишь, наша Святая Лаура и домик, тебе туда.
Вчера я не заметила этот яркий поселок. Небольшие домики, деревья, ровные дорожки и высокое здание церкви.
— Или сначала к Руди? Давай покушай, отец Питер никуда не денется. Ну, решай.
— Я пойду к отцу Питеру, — выпалила я, потому что больше всего мне хотелось сказать — сначала я вытрясу все что можно из вас, хотя и знаю, что половина того, что вы говорите, обычные сплетни. — Я привезла с собой кое-что, так что не голодна, спасибо.
— Ну и ладненько, — покивала Энни, — но потом к Руди, я как раз скажу на кухне, чтобы тебе оставили ростбиф.
Она затормозила возле одноэтажного домика с вывеской «Веселый Руди», и сразу выскочил парнишка, подбежал к машине и начал выгружать из кузова ящики. Энни тоже вылезла, похоже, забыв про меня моментально, но в сельской местности все было проще. Первая встреча — лучшие друзья, и не приведи меня стечение обстоятельств неосторожно наступить кому-нибудь на ногу.
Незнакомый мне пока Джейкоб собрался распрощаться с князем Ланартом. Я вполне допускала, что Энни не преувеличивает и Джейкоб действительно мог жаловаться на работу за кружкой вечернего пива. Ни Кристиан, ни тем более князь наверняка не посещали этот поселочек, и секретарь чувствовал здесь поддержку и получал полное понимание. То, что Энни знала, что он собирается жениться, подтверждало мой не слишком продуманный вывод…
В поселке я не увидела машин, кроме рабочих пикапов, зато множество велосипедов. Несмотря на ранний час, мужчины, женщины, подростки обгоняли меня, приветствовали треньканьем звонка и махали рукой, и я искренне отвечала тем же. Мне стало невероятно легко, словно я попала в давно знакомое место. Новый я здесь человек или нет, но все улыбки, которые я ловила, шли от сердца, а не от навязанных правил.
А когда-то, не так и давно, этот край сотрясали бунты. Сколько крови пролито на этих камнях, лучше не знать. Зло и ненависть, выстрелы из-за угла, нож, загнанный в спину соседу. Чем подобное объясняли историки — завистью, отчаянием, стремлением быстро разбогатеть, но в самом ли деле картинка так идиллична, как мне сейчас видится?
Кэр был приятно-мрачен, а в этой деревушке улицы утопали в цветах. Бутоны еще не раскрылись, лишь выпустили разноцветные точки из зеленого плена, поворачивались к бледному солнцу. Пройдет несколько дней, и это место станет похоже на красочный холст. А пока это набросок шикарной картины, но уже видно, что гениальной, как любое творение природы.
Двор был укрыт ковром из пролесков и крокусов, а ближе к зданию высадили мускари. Дорожку заботливо выложили крупным булыжником, дверь в церковь обвили белыми и синими лентами — возможно, подумала я, здесь будет праздник. У меня настроение было не праздничным, а еще, хоть я и посещала церкви только ради благотворительности и верующим человеком себя назвать не могла, я поняла, что мне нужно поговорить… об этом.
Обо мне и Майкле, и как можно скорей, с кем-то, кто сохранит это в тайне. Священник — лучший из всех вариантов. Я убеждала себя, что я все решила, что тысячу раз все обдумала, что то, что я чувствую, правда, нет ни недоговоренности, ни лжи, но грыз червячок сомнений.
Я могу просто не справиться. И это пугало меня больше всего.
— Отец Питер?
В церкви было гулко и торжественно, легкий запах благовоний приятно щекотал ноздри и вселял спокойствие и умиротворение. Я шла вдоль старых, истертых скамеек, и огоньки десятков свечей начинали дрожать, когда я подходила к ним ближе.