Софи схватилась за живот.
– Вперёд! Делимся на команды по двое! – сказал гном. – Команда, которая съест больше всего межевых червей, победит!
Он окинул взглядом Софи.
– Может быть, наша паршивая овца сможет реабилитироваться.
– Паршивая овца не может вообще ничего без своей подружки, – пробормотал Тедрос.
Увидев, что он встал в пару с Беатрис, Софи вообще скисла.
– Пойдём, – сказала Дот. – Мы их победим.
Вдруг почувствовав прилив воодушевления, Софи стала копаться в земле вместе с Дот, стараясь не отходить далеко от костра.
– Как выглядят межевые черви?
– Ну… как черви, – ответила Дот.
Софи придумывала остроумный ответ, но тут на вершине далёкого холма заметила силуэт огромного великана с длинной чёрной бородой, волосами, заплетёнными в толстые косы, и тёмно-синей кожей. Одетый лишь в коричневую набедренную повязку, он копал могилы.
– Это Кладбищенский смотритель, он всё делает сам, – сказал Дот. – Вот почему работа идёт так медленно.
Софи проследила за её взглядом и увидела за спиной Кладбищенского смотрителя ряд из тел и гробов длиной не меньше двух миль. Она тут же увидела разницу: гробы никогдашников были из тёмного камня, а всегдашников – из стекла и золота. А некоторые тела лежали вообще без гробов, прямо на склоне холма, и над ними кружились стервятники.
– Почему ему никто не помогает? – спросила Софи, борясь с тошнотой.
– Потому что в систему Кладбищенского смотрителя вмешиваться никому нельзя, – тихо проговорил Хорт. – Мой папа прождал два года. – Его голос надломился. – Папу убил сам Питер Пэн. Он заслуживает хорошей могилы.
За Кладбищенским смотрителем наблюдала уже вся группа. Выкопав могилы, он извлёк из копны волос огромную книгу и вгляделся в неё. Потом великан взял золотой гроб с красавцем-принцем и уложил его в пустую яму. Пройдя вдоль ряда тел, ожидавших погребения, он взял хрустальный гроб с прекрасной принцессой и положил его в ту же могилу, что и принца.
– Анастасия и Якоб. Умерли от голода в свой медовый месяц. А могли бы вполне избежать смерти, если бы внимательно слушали учителя на занятиях.
Студенты, ворча, вернулись к охоте на межевых червей, но Софи всё равно не сводила глаз с Кладбищенского смотрителя. Тот снова заглянул в книгу, подобрал людоеда, лежавшего без гроба, и бросил его в следующую могилу. Новый взгляд в книгу, и вот он уже кладёт роскошную серебряную усыпальницу королевы рядом с её королем.
Софи оглядела кладбище и на всех холмах и долинах увидела одну и ту же закономерность. Всегдашников хоронили вместе, с двойным надгробием: мальчик и девочка, муж и жена, принц и принцесса, вместе и в жизни, и в смерти. А могилы никогдашников были одиночными.
Жили долго и счастливо, умерли в один день и теперь вместе в раю.
Никогда. Рай в одиночестве.
Софи замерла. Она поняла ответ на загадку Директора школы.
– Пожалуй, нам стоит обыскать Гребень некромантов, – вздохнул Юба. – За мной, ученики…
– Прикрой меня, – шепнула Софи, наклонившись к Дот.
Та обернулась.
– Ты куда… подожди! Мы же…
Но Софи уже бежала через надгробия к входу в Цветочное метро.
– …команда, – угрюмо вздохнула Дот.
Вскоре в Синем лесу пять стимфов отвлеклись от туши козлёнка и увидели в руках Софи яйцо.
– Попробуем ещё разок, а?
«Ответ всегда был здесь», – подумала Агата, разглядывая стены. Оружие, которое сделало Добро неуязвимым для Зла. То, чего никогда не может быть у злодея и без чего не может обойтись принцесса. Ответ, который поможет им с Софи вернуться домой.
Если Софи жива.
Агату накрыла новая волна бессильного ужаса. Она не могла просто сидеть и ждать, пока Софи пытают…
Снаружи послышались крики, а потом в её окно влетела Софи, соскочив с упиравшегося стимфа.
– Любовь, – выдохнула Софи.
– Ты жива! Твои волосы… – ахнула Агата.
– Любовь – вот чего не может быть у злодея и без чего не сможет жить героиня.
– Но что они… ты…
– Я в порядке или как?
Агата поняла, что Софи не собирается ничего говорить о комнате Страха.
– Почти.
Она указала на картины на стенах, где герои и героини крепко обнимались, и их губы сливались в поцелуе.
– Поцелуй истинной любви, – прошептала Софи.
– Если тебя поцелует твой истинный возлюбленный, ты не станешь злодейкой, – сказала Агата.
– А если ты не сможешь найти возлюбленного, то не станешь принцессой, – ответила Софи.
– И мы вернёмся домой. – Агата сглотнула. – Моё задание уже, можно сказать, выполнено. А вот с тобой всё сложнее.
– Ой, да ладно тебе. Я могу заставить любого из этих отвратительных мальчишек-никогдашников в меня влюбиться. Пять минут, пустой чулан для мётел, и…
– Только одна, Софи, – дрожащим голосом проговорила Агата. – У каждого всегдашника есть лишь одна истинная любовь.
Софи посмотрела ей в глаза, потом бессильно рухнула в кровать.
– Тедрос.
Агата медленно кивнула. Всего от одного человека зависит, вернутся ли они домой.
А он может испортить всё.
– Тедрос должен… поцеловать меня? – спросила Софи, смотря куда-то в пространство.
– И его нельзя заставить это сделать обманом, принуждением или жульничеством. Поцелуй должен быть искренним.
– Но как это сделать? Он думает, что я злодейка! Он меня ненавидит! Агги, он сын короля. Красавец, настоящий идеал. А теперь посмотри на меня… – Она коснулась обрезанных волос, потом чёрного балахона. – Я… я…
– Всё ещё принцесса.
Софи посмотрела на неё.
– И это единственный для нас способ вернуться домой, – сказала Агата, заставив себя улыбнуться. – Так что придётся нам поработать, чтобы этот поцелуй состоялся.
– Нам? – переспросила Софи.
– Нам, – просипела Агата.
Софи сжала её в крепких объятиях.
– Мы вернёмся домой, Агги.
Но в её объятиях Агата почувствовала что-то ещё. Что-то, что сказало ей, что комната Страха забрала у подруги не только волосы. Впрочем, Агата, отбросив сомнения, прижалась к Софи ещё сильнее.
– Один поцелуй, и всё закончится, – прошептала она.
А пока они обнимались в одной из башен, в другой Директор школы наблюдал за Сторианом, рисовавшим прекрасную картину: две девочки, которые держат друг дружку в объятиях. А потом перо приписало под иллюстрацией фразу, заканчивая главу:
«Но у каждого поцелуя своя цена».
15. Выбери правильный гроб
Когда у Тедроса было плохое настроение, он шёл заниматься спортом. Так что, увидев, как он в шесть утра потеет в комнате Красоты, метая молот, поднимая гири и проплывая круг за кругом в бассейне, вы бы сразу поняли, что ему явно не по себе, и не без причины: ночью всем пришли приглашения на Снежный бал.
Забираясь по канату, сплетённому из светлых косичек, он очень злился из-за того, что Рождество придётся провести на каком-то там балу. Почему в школе Добра всё крутится вокруг гнетущих приёмов с обязательными танцами? Проблема с балами в том, что всё приходится делать мальчикам. Девочки могут сколько угодно заигрывать, интриговать и загадывать желания, но в конце концов именно мальчику приходится выбирать себе девочку и надеяться, что она скажет «да». Тедроса, впрочем, беспокоило не то, что девочка может сказать ему «нет», а то, что ему вообще никого не хотелось приглашать.
Он не мог вспомнить, когда ему в последний раз по-настоящему нравилась девочка. Тем не менее девочки постоянно преследовали его, утверждая, что они его пара. Так случалось постоянно. Он клялся, что вообще забудет о девочках, потом замечал, что одна из них всё же достойна внимания, решал доказать себе, что сможет её завоевать, завоёвывал, а потом оказывалось, что эта девочка просто охотница на принцев и с самого начала положила на него глаз. Проклятие Беатрис. Хотя нет, есть название получше.
Проклятие Гиневры.
Тедросу было всего девять лет, когда его мать, Гиневра, сбежала с рыцарем Ланселотом, оставив сына с отцом. Он слышал, какие слухи после этого ходили. «Она нашла свою любовь». Но она же столько раз говорила отцу «Я люблю тебя»! И Тедросу – тоже. Выходит, эта любовь – не настоящая?
Ночь за ночью Тедрос видел, как отец спивается из-за разбитого сердца. Он угас буквально за год. Умирая, король Артур схватил сына за руки.
– Народу нужна королева, Тедрос. Не повторяй моей ошибки. Найди девочку, которая будет по-настоящему доброй.
Тедрос забирался выше и выше по золотым косичкам, на его руках вздувались вены.
Не повторяй моей ошибки.
Его рука соскользнула, и он свалился с каната на мягкий мат. Покраснев, он сердито взглянул на дразнящие водопады волос.
Все здешние девочки – ошибки. Гиневры, которые не могут отличить любовь от поцелуев.
На подушке Агаты заплясали солнечные зайчики. Она потянулась и увидела Софи, свернувшуюся клубочком на постели Рины.
– Почему ты ещё здесь? Если волки тебя схватят, то снова отправят в комнату Страха! Да и вообще, ты уже должна быть у себя и писать анонимную любовную поэму для Тедр…
– Ты не говорила мне ни о каком бале.
Софи подняла с пола блестящее приглашение в виде снежинки, на котором жемчужинами было выложено имя Агаты.
– Ой, да кому нужен этот дурацкий бал? – простонала Агата. – Нас к этому времени уже здесь не будет. Так, в этой поэме должно говориться о его человеческих достоинствах. Чести, доблести, веж…
Софи обнюхивала приглашение.
– Софи, слушай меня! Чем ближе бал, тем больше Тедрос будет искать, с кем бы пойти. Чем больше он будет искать, с кем бы пойти, тем больше шансы, что он влюбится в кого-то ещё! А если он влюбится в кого-то ещё, тем больше шансы, что мы здесь застрянем и умрём! Понимаешь?