– А принц Смазливое Личико что тут делает?
– Ага, иди обратно на свою сторону, всегдашник, – Мона запустила в него куском мха с дерева.
Когда к нападению присоединились и другие никогдашницы, Тедрос испуганно отступил. Он не привык к такому обращению. Но, когда свист и улюлюканье стали такими громкими, что он уже собирался повернуться и уйти…
– Мы рады всем, – укоризненно сказала Софи, поднимаясь на пень.
На той неделе Тедрос приходил каждый день. Он говорил приятелям, что просто хочет увидеть, что Софи наденет сегодня, но было в этом и нечто большее. Он смотрел, как Софи учит некрасивых злодеек, как держать осанку, а не горбиться, как смотреть прямо в глаза и говорить чётко. Мальчишки-никогдашники поначалу скептически разглядывали эти сборища издали, но потом и они начали просить у Софи совета: как высыпаться, скрывать неприятные запахи и сдерживать гнев. Даже волки, поначалу смотревшие на всё происходящее с откровенной скукой, постепенно стали внимательно прислушиваться к лекциям Софи. Вскоре злодеи начали обсуждать её рекомендации на ужине и за чаем из помоев, который раздавали в гостиных. Они теперь сидели вместе на обеде, заступались друг за друга в классе и даже перестали шутить насчёт бесконечных проигрышей. Впервые за двести лет у Зла появилась надежда. И всё благодаря одной девочке.
К концу недели Тедрос уже сидел в первом ряду.
– Работает! Поверить не могу! – восторгалась Агата, идя вместе с Софи к туннелю. – Может быть, он признается тебе в любви! Поцелует прямо на этой неделе! Мы вернёмся домой! Какая тема на завтра?
– «Как брать слова обратно», – сказала Софи и ускорила шаг.
На следующий день на обеде Агата стояла в очереди за тартинками с артишоками и оливками, представляя себе, какую почётную встречу им с Софи устроят, когда они вернутся домой. На главной площади Гавальдона воздвигнут их статуи, имена будут упоминать в проповедях, поставят музыкальный спектакль в их честь и будут рассказывать всем школьникам о двух девочках, которые спасли жителей от проклятия. У её мамы будет тысяча новых пациентов, у Потрошителя – форель на обед каждый день, а в городском архиве будет висеть её портрет, и все, кто над ней насмехались, будут пресмыкаться…
– Вот смехота.
Агата повернулась к Беатрис. Та разглядывала никогдашников, сгрудившихся вокруг Софи, одетой в открытое чёрное сари и меховые ботильоны на шпильках. Темой лекции на этот раз было «Как быть лучшей во всём (как я!)».
– Словно она хоть в чём-то лучшая, – фыркнула Беатрис.
– Мне кажется, она лучшая никогдашница из всех, что я видел, – послышался голос из-за спины.
Беатрис повернулась к Тедросу:
– Правда, Тедди? А мне кажется, что это всё одна большая сказка.
Тедрос вслед за ней посмотрел на рейтинговые списки, висевшие на воротах Синего леса. В рейтинге школы Зла имя Софи стояло на последнем месте, и малиновки уже проклевали в нём несколько дырок. Сто двадцатое место из ста двадцати.
– «Новое платье королевы», если точнее, – бросила Беатрис и ушла.
В тот день Тедрос не пошёл на лекцию Софи. Тут же пошли слухи, что ему очень жаль видеть, как никогдашники возлагают надежды на «худшую девочку в школе».
На следующий день Софи пришла к своему пню и обнаружила, что вокруг никого нет, а деревянную табличку кто-то испортил.
– Я же тебе говорила, что нельзя запускать учёбу! – закричала Агата. Они стояли под проливным дождём после урока Юбы, ожидая, пока волки откроют ворота.
– Мне нужно шить новую одежду, накладывать макияж, сочинять новые лекции, а ты хочешь, чтобы я ещё и уроки делала? – всхлипывала Софи под чёрным зонтиком. – Мне, между прочим, нужно думать о моих поклонниках!
– Которых у тебя не осталось! – воскликнула Агата. Эстер, стоявшая с шестой группой, насмешливо смотрела на них. – Три последних места, и тебя отчислят, Софи! Я вообще не представляю, как ты продержалась так долго!
– Они не дают мне провалиться! Как бы плохо я ни отвечала! Думаешь, почему я всё так запустила?
Агата попыталась осмыслить эту фразу, но не могла сосредоточиться – её палец горел. После того, как Юба отомкнул палец, он начинал светиться всякий раз, когда она злилась – словно ему не терпелось сотворить какое-нибудь заклинание.
– Но как ты получала такие высокие оценки раньше? – спросила она, пряча руку в карман.
– Это всё было до того, как нас заставили читать. Нет, серьёзно, я что, похожа на человека, которому интересно, как отравить гребень, вырезать глаза у лягушек или спросить «Можно ли перейти ваш мост?» на языке троллей? Я пытаюсь улучшить этих злодеев, а ты хочешь, чтобы я запоминала наизусть рецепт супа из младенцев с лапшой? Агата, ты знала, что младенцев нужно обязательно готовить в пергаменте, иначе они нормально не проварятся и проснутся прямо в котле? Ты что, хочешь, чтобы я вот этому училась? Как убивать и увечить? Как стать ведьмой?
– Слушай, тебе нужно вернуть уважение…
– Намеренно творя зло? Ну уж нет.
– Тогда мы обречены, – отрезала Агата.
Софи гневно выдохнула и отвернулась.
А потом вдруг изменилась в лице.
– Что происходит…
Она уставилась на рейтинговую таблицу школы Добра, прикреплённую к воротам.
– Но… но… ты… ты! – воскликнула Софи.
– Я, в отличие от тебя, делаю уроки! – рявкнула Агата. – Я вовсе не хочу учить голубиный язык, или практиковаться в обмороках, или расшивать платочки, но я делаю всё ради того, чтобы вернуться домой!
Но Софи не слушала. На её лице расплывалась гадкая ухмылка.
Агата сложила руки на груди.
– Нет. Во-первых, нас поймают учителя.
– Тебе очень понравятся мои домашние задания по проклятиям. Они как раз про то, как обманывать принцев, а ты ненавидишь мальчиков!
– Во-вторых, на тебя наябедничают соседки по комнате…
– Да и лекции по уродству! Мы учимся пугать детей – а ты ненавидишь детей!
– Если об этом узнает Тедрос, мы пропали…
– И посмотри на свой палец! Он светится, когда ты злишься! Я так не могу!
– Это случайность!
– Смотри, он стал ещё ярче! Ты рождена для злод…
Агата топнула ногой.
– МЫ НЕ БУДЕМ ЖУЛЬНИЧАТЬ!
Софи замолчала. Волки открыли ворота Синего леса, и ученики разошлись по туннелям.
Ни Софи, ни Агата не двинулись.
– Мои соседки по комнате называют меня стопроцентно злой, – тихо проговорила Софи. – Но ты-то знаешь правду. Я не умею быть злой. Даже на один процент. Так что, пожалуйста, не заставляй меня идти против своей души, Агата. Я не могу. – Её голос надломился. – Просто не могу.
Оставив Агату под зонтиком, она присоединилась к одноклассникам. Дождь смыл блеск с её волос и блестящую пудру с кожи, и вскоре Софи стала неотличима от других никогдашников. Агата почувствовала себя очень виноватой, и её палец засветился ярко, как солнце. Она не сказала Софи правды. Ей тоже пришла в голову идея делать вместо Софи домашку, но потом Агата передумала.
Не потому, что боялась, что её поймают.
Она боялась, что ей это понравится. На все сто процентов.
В ту ночь Софи снились кошмары. Тедрос целовался с гоблинами, Агата с крыльями купидона выползала из колодца, а демон Эстер загнал Софи в канализацию, и там из тёмной воды вылезло Чудовище и потянулось к ней кровавыми лапами, а Софи проскочила мимо и заперлась в комнате Страха. Но там уже ждал новый Палач. Её отец в маске волка.
Софи резко села в постели.
Соседки мирно спали. Она вздохнула, улеглась обратно на подушку… и снова вскочила.
На её носу сидел таракан.
Она уже собиралась закричать…
– Это я, – прошипел таракан.
Софи закрыла глаза. Проснуться, проснуться, проснуться.
Когда она открыла глаза, таракан сидел на прежнем месте.
– Какой у меня любимый маффин? – просипела она.
– С черникой, на отрубях, без муки, – раздражённо ответил таракан. – Ещё тупые вопросы будут?
Софи сняла насекомое с носа. У него были такие же выпуклые глаза и впалые щёки.
– Как ты…
– Могрификация. Мы уже две недели её изучаем. Встретимся в гостиной. – Агата-таракан сердито посмотрела на неё и побежала к двери. – Приноси учебники.
18. Таракан и лиса
– Может быть, мой палец светится зелёным, или коричневым, или ещё каким-нибудь? – зевнула Софи и почесала ногу. В гостиной Коварства всё было сделано из мешковины – и пол, и мебель, и шторы, – словно строители специально хотели, чтобы все её посетители чесались. – Я не собираюсь творить заклинания, если цвет не сочетается с моей одеждой.
– Просто сосредоточься на какой-нибудь эмоции! – крикнул таракан, сидевший на её плече. – Например, на гневе. Попробуй гнев.
Софи закрыла глаза.
– Светится?
– Нет. О чём ты думаешь?
– О здешней еде.
– Тебе нужен настоящий гнев, тупица! Магию порождают настоящие чувства!
Софи сморщилась от напряжения.
– Ещё! Ничего не происходит!
Лицо Софи потемнело, и её палец засветился ярко-розовым.
– Вот, отлично! У тебя получается! – запрыгала по её плечу Агата. – О чём ты думаешь?
– О том, какой у тебя отвратительный голос, – ответила Софи, открыв глаза. – Может быть, мне каждый раз стоит думать о тебе?
На следующей неделе гостиная Коварства превратилась в тараканью ночную школу. Заклинание могрификации действовало всего три часа, так что Агата заставляла Софи светить пальцем всё сильнее, затянуть комнату туманом и залить пол водой, отличать плакучую иву от спящей и даже выучить несколько слов на языке великанов. Оценки Софи тут же улучшились, но к четвёртому учебному дню бессонные ночи окупились.
– Моя кожа серая, – прохрипела Софи.
– И ты всё ещё на шестьдесят восьмом месте, так что слушай внимательно! – строго сказал сидевший на её книге таракан с блестящим лебедем на животе. – Лесная Чума началась, когда Румпельштильцхен так сильно топнул ногой, что земля треснула…