— Вот человек, о котором мы столько говорили, — услышала Илона голос Матьяша, но так и не смогла поднять взгляд, а вместо этого сосредоточенно рассматривала бордовые плитки пола у себя под ногами.
— Матушка, — говорил король, — тебе моего кузена представлять не надо, ведь ты и так его знаешь. Просто давно не видела.
Затем послышался голос тёти:
— Неужели это тот самый мальчик, который приезжал погостить в замок к моему Яношу много лет назад?
А затем раздался низкий мужской голос, которого Илона ещё ни разу не слышала:
— Да, это я, госпожа Эржебет.
Мужчина говорил небыстро, иногда растягивал слова, а один раз ошибся в букве. «Конечно, он говорит медленно, ведь наш язык ему неродной», — вспомнила Илона и продолжала вслушиваться.
— Как ты изменился, — меж тем произнесла Эржебет. — Тебя не узнать. Сколько же лет минуло с тех пор, как мы виделись в последний раз?
— Боюсь, что очень-очень много, госпожа Эржебет, — отвечал мужчина. — Больше тридцати.
— Вот как? — засмеялась тётя. — А я-то думала, когда же успела так постареть!
— Как видите, госпожа Эржебет, я тоже не молод.
Стало слышно, как Матьяш громко хмыкнул:
— Да брось, кузен! Давай-ка я представлю тебя остальным, — Затем, король, очевидно, повернулся к отцу Илоны: — Ошват, а ты ведь тоже хорошо знаком с моим кузеном.
На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина, а затем мужчина, которого Илона теперь должна была называть женихом, сказал:
— Однажды мы вместе с Ошватом хорошенько прищемили хвост туркам. Только вот не знаю, помнит ли Ошват.
— Помню, — неохотно произнёс отец Илоны, но Матьяш будто не заметил, как это было сказано, и с нарочитым воодушевлением продолжал:
— Тогда, Ошват, я представлю своего кузена твоей супруге. Агота, это — мой кузен Ладислав Дракула и, надеюсь, ваш будущий зять. Кузен, это госпожа Агота, мать невесты.
Никто ничего не сказал. Наверное, мать Илоны и мужчина, на которого Илона до сих пор не решилась взглянуть, молча поклонились друг другу.
После этого послышались шаги, которые всё приближались, и невеста смутилась ещё сильнее, чем прежде, когда увидела совсем рядом ярко-красные остроносые башмаки своего кузена. На них были пряжки в виде ворона, державшего в клюве кольцо — птица с герба Гуньяди — так что угадать владельца не составляло труда.
— Ну, — торжественно произнёс Матьяш, — вот те самые сёстры. Так и быть, кузен, я не стану просить тебя угадать, которая из двух — Илона. Я сам скажу. Вот старшая — Маргит.
Послышался шорох одежд. Значит, с обеих сторон последовал молчаливый поклон.
«Сейчас дело дойдёт до меня», — сказала себе Илона. Ей казалось, она готова упасть в обморок, но знакомиться с женихом всё равно бы пришлось, поэтому не имело смысла растягивать эту пытку.
Меж тем Матьяш и «его кузен Ладислав» оказались напротив Илоны. Она подняла голову и удивилась. Именно удивилась, а не испугалась, как ожидала.
«Надо же, он совсем не высок. Одного со мной роста», — подумала невеста о своём женихе. А ещё она сразу обратила внимание на его глаза. Карие глаза, обрамлённые лучами мелких морщин, которых не было на портрете. Обычно морщины вокруг глаз бывают у тех, кто много улыбается. Да и сам взгляд оказался не такой, как изобразил художник. Дракула сейчас смотрел прямо на Илону, а не мимо, и во взгляде не было ни отчаяния, ни безысходности — скорее радость.
Илона совсем этого не ожидала. Она думала, что если Дракула не станет смотреть на неё с затаённой тоской, то посмотрит грозно и испытующе, но нет. Он смотрел очень приветливо и с умеренным любопытством. Казалось даже странно, что человек, у которого такие прямые и острые черты лица, может так смотреть. Прямой нос, острый подбородок и острые скулы были те же, как на портрете, но приветливое выражение глаз придало всему лицу больше мягкости, которой на картине не отразилось.
А ещё обнаружилось, что плечи у этого человека шире, чем на картине. Их делал ещё более широкими просторный кафтан из синего бархата, надетый поверх другого — зелёного. Сами одеяния выглядели новыми, и было заметно, что их обладатель ещё не успел к ним привыкнуть, поэтому его движения выглядели не вполне свободными, осторожными. Именно так — немного скованно — Дракула поклонился Илоне, и она поклонилась ему так же, поскольку не смогла до конца преодолеть смущение.
— Илона, это мой кузен Ладислав. Твой будущий супруг, — произнёс Матьяш и с улыбкой добавил. — Видишь? Он совсем не страшный.
— Да-да, моя девочка, — подхватила Эржебет. — Я ведь то же самое тебе говорила.
Любопытство в глазах жениха сменилось лёгким недоумением, а Илоне вдруг почему-то стало досадно. Она произнесла тихо, но твёрдо:
— Я и не боюсь. С чего вы взяли?
— Мы шутим, дорогая кузина, — ещё больше заулыбался Матьяш. — Мы просто шутим.
Затем король уселся в резное кресло, указал невесте и жениху на два кресла, стоявшие рядом, предложил всем остальным своим родственникам тоже присесть и начал рассказывать о кузене, всячески расхваливая его. Могло бы показаться удивительным, что так лестно говорят о Дракуле, которого называли и извергом, и кровопийцей, и тираном, но Матьяш рассыпался в похвалах.
Его Величество напомнил всем присутствующим, что «кузен Ладислав» и отец Илоны вместе воевали против турок пятнадцать лет назад, когда большая турецкая армия сожгла венгерскую крепость Северин на Дунае, а затем зашла в валашские земли и захватила в плен много мирных людей. Матьяш сказал, что армия его кузена и армия Ошвата, объединившись, догнали турецкую армию и воздали туркам по заслугам.
— Вот замечательный пример единения, которое может послужить на пользу христианству, — важно произнёс Его Величество и, сделав многозначительную паузу, добавил: — Я надеюсь, что брачный союз, который мы скоро заключим, так же послужит на благо всем христианам.
После этого Матьяш рассказывал о некоем зимнем походе, совершённом Дракулой, когда оказалось сожжено множество турецких крепостей. Поход состоялся четырнадцать лет назад, но Матьяш почему-то помнил все подробности. Возможно, прочитал некий старый отчёт, чтобы освежить память.
Венценосный рассказчик лишь иногда спрашивал:
— Верно ли я передаю ход событий, кузен?
Жених Илоны иногда говорил «верно», иногда что-то добавлял, а остальные слушали.
Затем король принялся рассказывать о войне, которая была тринадцать лет назад. Турецкую армию возглавлял лично султан, и эта армия, которая вторглась в валашские земли, была огромна, но «кузен Ладислав» не побоялся бросить ей вызов.
Матьяш говорил о том, как его кузен стремился задержать врагов во время переправы через Дунай, а затем — о кровопролитном ночном бое недалеко от валашской столицы, причём этот бой оказался для влахов очень успешным, ведь кровь лилась в основном турецкая. Рассказ получился очень красочный и убедительный, но «кузен Ладислав» почему-то погрустнел, и уже делал над собой усилие, чтобы бодро подтверждать:
— Да, верно. Всё верно.
Кажется, король так и не завершил своё повествование. О том, чем же закончилась война, он сказал весьма неопределённо. Вначале упомянул, что тоже собирался участвовать в деле, помочь влахам против турок, но затем лишь выражал сожаления о том, что война, которая «так хорошо начиналась», оказалась проиграна.
Илона помнила, что Дракула был обвинён в предательстве и арестован именно в то время, когда Матьяш собирался в поход, но ведь Матьяш сказал ей недавно, что никакого предательства не было. Что же в итоге произошло?
Всё казалось очень запутанно, однако просить разъяснений сейчас Илона не стала. «Я слишком взволнована и всё равно ничего не пойму», — подумала она. К тому же, король заставил её взволноваться ещё сильнее, вдруг предложив:
— А может, оставим жениха и невесту ненадолго наедине?
Мать Илоны сразу встрепенулась:
— Что!? Это ещё зачем!? — но Эржебет поддержала сына:
— А почему бы и нет.
— Как же так, — пробормотала мать Илоны, оглядываясь на мужа, который сидел с непроницаемым лицом, и на старшую дочь, которая тоже немного встревожилась. — Нас о таком не предупреждали.
— Агота, чего ты боишься? — улыбнулась Эржебет. — Или ты думаешь, они могут сыграть свадьбу раньше времени?
— Мой кузен со всем возможным почтением относится к семье Силадьи, поэтому волноваться совершенно не о чем, — заявил Матьяш. — Верно, кузен?
— Верно, — ответил жених Илоны, но теперь заметно повеселел.
Илона нахмурилась.
— В чём дело? — шутливо спросил у неё Матьяш. — Ты же сама сказала, что не боишься.
Не дожидаясь ответа, король встал и начал выпроваживать всех из комнаты:
— Пойдёмте-пойдёмте. Пусть поговорят немного наедине. А то в нашем присутствии они не сказали друг другу ни слова.
Никто не должен сидеть в присутствии короля. Разве что его матушка может себе это позволить, да и то не всегда, поэтому, как только Матьяш поднялся с кресла, поднялись все присутствующие — в том числе Илона и её жених.
Провожая Матьяша взглядом, Ладислав Дракула ненадолго отвернулся от своей невесты, чем она немедленно воспользовалась, чтобы опрометью кинуться в другой конец комнаты.
Сделав шесть или семь шагов, Илона вдруг опомнилась и спросила себя, куда и зачем бежит. Чтобы хоть как-то оправдать своё бессмысленное бегство, она взяла вышивание, которое не так давно оставила, села на скамеечку возле самого окна, схватила иголку, но не могла сделать ни одного стежка — всё прыгало перед глазами, или у неё просто дрожали руки.
«Дальше бежать некуда. В окно не выпрыгнешь», — сказала себе невеста, слыша приближающиеся шаги жениха, а он сел на скамеечку напротив и, помолчав немного, спросил:
— Значит, ты меня не боишься?
— Нет, не боюсь, — ответила Илона и, чтобы доказать это, оторвалась от вышивания.
Посмотреть в глаза своему собеседнику она не решилась, поэтому смотрела на его подбородок и подумала, что в портрете этого человека всё-таки довольно много сходства с оригиналом. Подбородок был покрыт едва заметной щетиной, как на картине. Конечно, жениха брили сегодня утром, но к нынешнему часу, а была уже почти середина дня, щетина успела отрасти.