— Вкусно, правда? — спросила Илона у своего мужа, на что услышала:
— Да, — и вдруг испытала огромную благодарность за то, что он просто согласился, а не начал, как часто делают мужчины, показывать, что у него на всё есть своё мнение. Если бы Дракула начал обстоятельно рассуждать о вкусе и обмолвился, что в супе чего-то не хватает, мать Илоны могла бы за это зацепиться и настоять, чтобы кухарку заменили. Но вряд ли Дракула сказал «да», поскольку разбирался в женских уловках. Просто сказал, не думая. И всё же...
Когда настало время для жаркого из кабанятины, Илона опять сказала, что вкусно, ведь это была правда, а муж опять согласился, очевидно, даже не подозревая о важности своих слов, но жена всё равно одарила его самой тёплой и искренней улыбкой.
Остальная часть стряпни тоже оказались принята хорошо, после чего родители новобрачной сказали, что согласны оставить свою дочь в этом доме.
— Что ж, я довольна, — сказала Агота.
— Теперь я вижу, что жить здесь ей будет удобно, — подытожил Ошват Силадьи и, следовательно, королевскому слуге, родителям Илоны и её старшей сестре настало время вернуться в Буду.
Новоявленная супружеская чета проводила всех до крыльца и только-только вернулась в прихожую, как Илона в очередной раз почувствовала руку на своей талии. Жена Дракулы осторожно подняла глаза на мужа, а он подмигнул ей и многозначительно произнёс:
— Что-то я не помню, показывали ли нам твою спальню.
— Да, показывали, как и прочие комнаты второго этажа, — ответила Илона, прекрасно понимая, к чему всё клонится. Она хотела бы придумать отговорку, но тех нескольких мгновений, в течение которых можно было это сделать, не хватило.
— Да-да, теперь припоминаю, — кивнул супруг, — мы туда заглянули и сразу же пошли дальше, поэтому теперь, когда нам никто не мешает, давай-ка осмотрим там всё повнимательнее.
Илона ещё раз мысленно оглядела дом, который теперь стал её домом, и не удержалась от печального вздоха, хотя, казалось бы, каждая новобрачная обрадуется, став хозяйкой такого жилища. Илона не радовалась. В эту минуту она не ощущала себя хозяйкой здесь. Дом превратился в ловушку, которая только что захлопнулась.
Часть VТрудное супружество
I
Никогда ещё праздник Посещения Святой Елизаветы Пресвятой Девой Марией не казался Илоне таким длинным. Целых восемь праздничных дней подряд, из которых на свадьбу израсходовалось только три. Когда новобрачная переехала в дом к мужу, шёл четвёртый день, и оставалось ещё четыре. Хорошо, что восьмой день был воскресеньем, которое накладывало на супругов ограничения.
Пусть в этот день совершались бракосочетания, но возможность совершить обряд в церкви вовсе не означала, что воскресенье надо превращать в вакханалию, которую нередко напоминал свадебный пир. Подобные пиры нарушали церковную традицию. Воскресенье следовало посвящать Богу, а не утехам, и лишь после захода солнца супругам разрешалось отвлечься от благочестивых мыслей и подумать друг о друге.
Ах, как ждала Илона воскресного дня! Ведь уже в субботу вечером она могла с полным правом закрыть дверь своей спальни на ключ. А муж пусть ночует у себя. Он, наверное, успел забыть, что у него есть собственная спальня.
Ночь с субботы на воскресенье — спокойная ночь, а затем ожидался такой же спокойный день, когда можно было не опасаться, что муж ради забавы поймает супругу в одной из комнат, прижмёт к стене и предложит снова отправиться в постель.
Увы, уже вечером воскресенья это спокойствие закончилось бы. А дальше оставалось ждать постного дня, то есть среды, чтобы накануне — вечером вторника — с полным правом запереться.
В постный день — так же, как и в воскресный — муж не вправе требовать от жены, чтобы она исполняла супружеский долг, и теперь казалось даже досадным, что постных дней в неделе всего два — среда и пятница. Только в эти дни, не считая воскресенья, можно было призвать Ладислава Дракулу вести себя прилично.
«Это надо перетерпеть, — успокаивала себя Илона. — Он не так давно оказался на свободе, поэтому голоден до женщин. Пройдёт совсем мало времени, и он станет гораздо спокойнее. Это надо просто перетерпеть».
Тётя Эржебет оказалась права, когда говорила, что Ладислав Дракула — очень несдержанный человек. Он оказался несдержан и в отношении супруги. И даже слуг не стеснялся. Если вместе с Илоной в комнате был слуга или служанка, то Дракула на правах хозяина дома делал лишним людям знак удалиться, а сам начинал «ухаживания».
Только если Илона вела со слугами какой-то разговор, то муж, внезапно появившийся в комнате, отсылал челядь прочь не сразу, а садился где-нибудь в углу и терпеливо ждал. Но он не столько ждал, сколько выжидал, как хищный зверь, который выслеживает добычу. И забавляется охотой.
Илона, несмотря на все тётушкины слова о милом личике племянницы, никогда не считалась настоящей красавицей, поэтому никогда прежде не испытывала на себе столько мужского внимания. И вот оно обрушилось на новобрачную, как гроза с ливнем. «Куда бы спрятаться?» — порой думала супруга Дракулы. А особенно смущало её то, что внимание зачастую проявлялось среди бела дня! И никакие отговорки не помогали избежать его.
— Если я сниму платье, кто поможет мне его снова надеть? — спросила Илона ещё в первый день, когда муж, положив ей руку на талию, предложил «внимательнее осмотреть спальню».
— Платье можешь не снимать, — невозмутимо ответил Ладислав Дракула. — Я ослаблю тебе шнуровку, чтобы ты могла свободно дышать, а после затяну обратно.
В другой раз Илона сказала мужу, что не может постоянно уступать его просьбам, потому что должна заниматься домашними делами, но и тогда не нашла понимания:
— А слуги тебе на что? — возразил Дракула. — К примеру, вот та твоя служанка... Как же её по имени? Она привезла в дом твои вещи вскоре после того, как мы сами приехали сюда с твоей роднёй.
— Йерне?
— Да, она. Такая бойкая. Если что, она сумеет приструнить всех.
— И будет хозяйкой дома вместо меня? — в свою очередь возразила Илона. — Нет уж.
— Нет, хозяйкой она не будет, — многозначительно произнёс супруг. — У хозяйки дома есть обязанности по отношению к хозяину дома.
Ладислав Дракула всегда находил, что возразить, и, наверное, поэтому Илона очень долго оттягивала разговор о том, что в воскресенье и накануне ночью желает быть благочестивой.
В итоге эта беседа состоялась в субботу днём, когда по настоянию мужа они опять оказались в спальне Илоны, и он начал ослаблять жене шнуровку спереди на платье.
— Послушай, — сказала Илона, — я хочу напомнить тебе кое о чём.
— О чём? — спросил муж, увлечённо занимаясь одеждой супруги.
— О том, что сегодня вечером мы уже не сможем делать то, что делаем сейчас.
— Почему? — насторожился он и, наконец, поднял глаза на Илону.
— Потому что завтра воскресенье, — ответила она. — Я пойду в церковь, а если ты проведёшь эту ночь у меня, то завтра я не смогу причаститься. Я не хочу пропускать причастие. Поэтому сегодня ты ночуешь у себя в спальне.
— Хорошо, — произнёс муж и заметно погрустнел. Теперь он ослаблял шнуровку уже без увлечения, скорее задумчиво.
Илона больше ничего не говорила и мысленно радовалась, что разговор оказался таким простым, а ведь она ожидала, что будет трудно.
— А если я просто переночую у тебя? — вдруг спросил муж. — Если я не попрошу делать ничего, что помешает тебе завтра причаститься, тогда мне можно прийти?
— Но почему ты не хочешь ночевать в своей спальне? — спросила Илона.
Ладислав Дракула фыркнул и проговорил сквозь зубы:
— Как же я ненавижу ту комнату...
Илоне удивилась:
— Ненавидишь?
Он вздохнул и, будто нехотя, ответил:
— Я провёл больше десяти лет в одной комнате. И никого рядом. Не хочу снова быть в таком же положении.
То есть муж говорил о своём недавнем заточении в Вышеградской крепости, в одной из комнат Соломоновой башни. «Женщин в той комнате не было», — подумала Илона, но ей совсем не хотелось жалеть недавнего узника, вынужденного провести много лет в воздержании. Несколько дней, проведённых в постоянном ожидании «ухаживаний», убили в ней всякое сочувствие к «горю» Ладислава Дракулы.
— Но ведь твоя спальня в этом доме — совсем не та комната, в которой ты провёл много лет, — вкрадчиво произнесла Илона. — В твоей нынешней спальне ты впервые оказался всего месяца полтора назад, когда поселился в Пеште. Да? Неужели, за такой малый срок она тебе надоела?
Муж улыбнулся. Наверное, он думал, что жена пытается его понять, а ведь на самом деле она стремилась от него избавиться.
— Днём я вполне могу находиться в любой комнате и не вспоминать прошлого, — сказал Ладислав Дракула, — но ночью всё по-другому. — Он опять вздохнул и снова заговорил через силу: — Знаешь, когда я только оказался в Пеште... когда меня сюда привезли и заперли в этом доме, я... мне было очень трудно спать. По ночам, лёжа в той спальне, куда ты меня сейчас выгоняешь, я часто просыпался и не мог понять, где нахожусь. В темноте мне казалось, что я по-прежнему в Вышеграде, в верхней комнате Соломоновой башни. Мне казалось, что всё вернулось, и что никто не станет меня освобождать. Я вскакивал и начинал в темноте ощупывать стены, предметы, чтобы убедиться, что обстановка не та, а с тобой... — Ладислав Дракула вдруг улыбнулся и погладил Илону по щеке, — с тобой всё иначе. Я просыпаюсь и вижу — ты рядом. Значит, теперь всё хорошо. Я свободен. Ты — моя свобода.
Муж крепко обнял её, поцеловал в плечо, а затем в шею, говоря:
— Ты — моя свобода. Ты даже не понимаешь, как сильно мне помогла.
Теперь настал черёд Илоны вздохнуть. Разговор, который поначалу был лёгким, теперь оказался даже труднее, чем она предполагала с самого начала. Муж рассказал ей то, чему она могла сочувствовать и сочувствовала. Как выгнать такого из спальни? Как?