Мать жениха снова улыбнулась всё той же мягкой улыбкой:
— Ну, что вы, Агота. Волноваться не о чем. Он ещё не дорос.
Лишь позднее Илона поняла, что мать опасалась, как бы «дети не сыграли свадьбу раньше времени», но волнения оказались напрасны. Наверное, мать сразу успокоилась бы, если б могла заглянуть в мысли дочери и увидеть то же, что видела Илона, ведь дочь в своём полудетском возрасте ясно чувствовала, что её жених тоже ещё не взрослый. Судя по выражению его лица, никаких взрослых мыслей он в голове не держал и оказался весьма недоволен, что надо играть с девчонкой. Наверное, этот жених просто не знал, что придумать, если мать велела развлекать невесту, а Илона смотрела на него с любопытством, гадая, как же он выкрутится.
В итоге жених, обречённо вздохнув, повёл навязанную ему девчонку сначала во двор замка, а затем вышел за ворота и начал спускаться к реке по крутой тропинке. Илона старалась не отстать. Длинная юбка взрослого платья только мешала в этом, но жаловаться вряд ли следовало, а жених как нарочно шёл быстро, даже не оглядываясь на свою спутницу.
Возле реки показалась огромная ветвистая ива. Именно там — на берегу возле дерева — путь окончился, и Илона вдруг заметила среди ветвей что-то похожее на шалаш. Жилище состояло из палок, связанных верёвками, а от земли к нему тянулась самодельная лестница, собранная таким же способом, то есть без гвоздей.
— Вот, — сказал жених, указывая на иву, — это мой собственный замок.
Илона ничего не ответила, но, подойдя ближе к стволу и задрав голову, начала с любопытством рассматривать шалаш меж ветвей. Тем временем жених что-то заметил в траве или на валунах, лежавших неподалёку:
— Закрой глаза и не подглядывай, — строго сказал он.
Илона повиновалась, хотя ей хотелось бы продолжить осмотр «замка» и даже побывать внутри. И всё же она промолчала, подумав, что ей могут и не разрешить. По всему было видно, что замок на дереве принадлежит местным мальчишкам, а девчонкам туда нет хода. Окажись здесь хоть одна девочка, она, конечно, не допустила бы, чтобы под деревом, в истоптанной траве валялись гнилые яблочные огрызки, грязный кусок верёвки, сломанная палка и ещё какой-то мусор. Даже с закрытыми глазами Илона видела всё это, и ей хотелось навести порядок.
— Сделай руки лодочкой, — услышала она и снова повиновалась. А затем почувствовала, как ей в руки что-то вложили и заставили изменить положение ладоней так, что «лодочка» стала «орешком».
Илона открыла глаза. Внутри сложенных ладоней что-то зашевелилось, цепкими лапками царапая по коже, а затем в узеньком просвете между пальцами показался чешуйчатый хвост.
— Ой, ящерка, — весело улыбнулась Илона жениху, который, стоял рядом и смотрел выжидающе.
И тут его лицо изменилось. Он тоже улыбнулся, весело и открыто:
— Ты смелая. Я думал, ты сейчас сделаешь так... — мальчишка пронзительно взвизгнул, а затем принялся прыгать на месте, тряся руками.
— Я никогда так не делаю, — серьёзно ответила Илона.
Весь остаток дня они играли в мальчишеские игры: секли палками камыш, представляя, что рубят врагов острыми мечами; скакали на «конях», которые были обычными палками; кидали камушки в реку, соревнуясь, кто дальше докинет, а чтобы состязание было честным, жених кидал неудобной ему левой рукой. Даже в шалаше на дереве Илона побывала, но недолго, потому что внутри не оказалось ничего интересного — просто пустое жилище.
Под вечер, когда небо на западе уже начало розоветь, жених повёл свою невесту обратно, но теперь не шёл так быстро и время от времени оглядывался — не отстаёт ли та.
— Хочешь, я тебе кое-что подарю? — спросил он, в очередной раз обернувшись.
— А что это будет? — спросила Илона.
— Увидишь. Ну, что? Хочешь, подарю?
— Хочу.
— Тогда подарю, когда придём.
Исполнению обещания помешал ужин. Хозяева и гости сидели за одним столом, обсуждая общее будущее, и мало обращали внимания на «детей», тоже сидевших за трапезой. Наверное, оставить их без внимания было бы лучше, но тут отец жениха улыбнулся с хитрецой и шутливо спросил:
— Ну, что, сынок, нравится тебе Илона?
Двенадцатилетний жених набычился и ничего не ответил. Тогда его спросили снова, и тот снова промолчал, а на третий раз просто выскочил из-за стола, сердито громыхнув тарелкой, и убежал.
Взрослые лишь посмеялись, глядя ему вслед, а затем отец жениха спросил невесту:
— Ну, а тебе, Илона, нравится мой сын?
— Да, — коротко ответила она, опустив глаза.
Уже после ужина, совсем поздно, когда весь замок готовился ко сну, жених постучал в её дверь. Открыла служанка — Йерне, в те годы ещё очень молодая, но уже грузная. Она хотела было сказать: «Господин, ты чего? Завтра приходи», — но Илона, махнув на неё рукой, подошла к двери.
— Вот, — произнёс жених, не переступая порог, и протянул на ладони бабочку-белянку. — Вот это я хотел тебе подарить.
Бабочка лежала в руке неподвижно, распластав крылья, потому что уснула, уснула навсегда, но выглядела, как живая. Усики не были обломаны, и крылья не потёрлись.
— Она была в моей комнате на окне, — пояснил жених. — Девчонкам такие нравятся, да?
— Да, — сказала Илона, подставляя свою ладонь и действительно любуясь бабочкой.
Даритель аккуратно отдал белянку, повернулся и ушёл, даже не попрощавшись, но это не казалось обидным, а получательница подарка вернулась в комнату, дошла до туалетного столика и левой, свободной, рукой открыла шкатулочку, где хранила украшения, детские, а потому недорогие — драгоценностями их никто бы не назвал. Илона всё так же левой рукой вытряхнула украшения на столик и положила свою первую настоящую драгоценность в опустевшую шкатулку. Бабочка, будто живая, уцепилась за красный бархат обивки и уже никуда бы не сползла.
Украшения Илона завязала в платок и снова начала готовиться ко сну, но за то время, пока в комнате ещё не погасили свет, несколько раз подходила к туалетному столику, приоткрывала шкатулку и смотрела, как там бабочка. Смотреть почему-то казалось очень приятно, и в то же время так грустно было сознавать, что пребывание в гостях завтра закончится. Следующим утром предстояло отправиться домой.
«У меня есть жених. У меня есть жених», — мысленно повторяла Илона, сидя в колымаге вместе с родителями. Шкатулочку с бабочкой юная невеста держала на коленях, а по окончании путешествия поставила в своей комнате на самое видное место.
Свадьбу решили сыграть через полтора года, и казалось, что исполнению этого намерения ничто не могло помешать, но именно в это время Венгерское королевство пережило целый ряд сильных потрясений. Илона, живя в захолустье, поначалу не испытывала на себе влияние тех событий, которые будоражили государство, но в конце концов оказалась втянута во взрослые дела.
Это случилось через пять месяцев после знакомства с женихом, подарившим бабочку, то есть в начале декабря — в холодный и хмурый день. Вернее, хмурым он стал казаться лишь тогда, когда родители сказали, что надо думать прежде всего о семейном благополучии, а не о себе.
Мать позвала Илону в свою спальню, сама встретила пришедшую дочь на пороге, пропустила в комнату, а там оказалось, что в кресле у окна сидит отец, и, значит, беседа предстоит важная:
— Доченька, у нас для тебя очень хорошие вести, — сказал он.
Илона насторожилась, потому что почувствовала — родители действительно радовались, но были не уверены, что обрадуется дочь, поэтому отец говорил нарочито весело и нарочито ласково.
Мать, встав возле него, сказала:
— Мы нашли тебе нового жениха. Из очень знатного и богатого рода. Достойный сын достойных родителей.
— А как же...? — Илона хотела спросить про прежнего жениха, но не договорила, осеклась, потому что вдруг поняла, что родители уже всё решили и сказали о своём решении той, другой семье, и там не стали возражать. Прежний жених был уже не жених!
— Не беспокойся о том, что случилось раньше, — ответила мать. — Та, старая помолвка — ещё не свадьба. Обещание, которое даётся во время помолвки, можно взять назад, и в этом нет бесчестья ни для одной из сторон.
Илона молчала.
— Ты хочешь ещё что-нибудь спросить у нас? — участливо осведомился отец.
Дочь помотала головой. Она знала, что если скажет хоть слово, в голосе послышатся слёзы.
— Ты не хочешь узнать даже имя будущего мужа? — шутливо удивилась мать, улыбнулась и продолжала: — Его зовут Вацлав Понграц. Он из той семьи Понграцев, которые живут в Липто. Это далеко отсюда, в Словакии. А семья очень богатая. Они одалживали деньги даже королям. Теперь мы породнимся с этой семьёй. Очень большая честь, в том числе для тебя. На этот раз решение окончательное. Ты выйдешь замуж этой весной. Рождество и Пасху мы встретим в столице. К тому времени тебе исполнится тринадцать, а после состоится свадьба.
Илона молчала.
— Ты рада, дочка? — спросил отец.
Илона не ответила и побежала прочь, в свою комнату, где на видном месте по-прежнему стояла шкатулка с белой бабочкой внутри. Сколько раз Илона представляла, как отвезёт эту шкатулку своему прежнему жениху, откроет и скажет: «Смотри, я сохранила твой подарок». И вот теперь оказалось, что никуда эта бабочка не поедет. Тот мальчик уже не ждёт её, потому что ему тоже сказали, что свадьба отменена. А может, ему уже нашли новую невесту?
Если раньше шкатулка, стоявшая на видном месте, напоминала о будущем счастье, то теперь колола глаза и заставляла плакать. Илона схватила её и снова побежала, но теперь вниз, в большой зал, где горел камин. Хотелось поскорее избавиться от напоминания. Казалось, что если сделать это, то станет легче. Илона подбежала к камину, открыла шкатулку и поспешно, чтобы вдруг не передумать, вытряхнула в огонь ту единственную драгоценность, которая хранилась внутри.
Бабочка сгорела в одно мгновение — вспыхнула огненной звёздочкой, которая тут же пропала, а дно шкатулки, обитой красным бархатом, опустело. Напоминание исчезло, но легче почему-то не стало. Илона села на пол, заплакала, и именно в таком виде, плачущей, её застала мать.