— Потому что он так же глуп как я? — пробормотала Илона.
— Потому что он так же честен, как ты. Он будет честен даже в ущерб себе. Некоторые называют это глупостью, но у меня язык не поворачивается. И я хотела сказать совсем не это. Я хотела сказать, что ты и твой муж подходите друг другу. Это очень странно, но у тебя, моя кроткая сестричка, и у Дракулы схожий образ мыслей. Вы выполняете, что обещали, вы не любите врать и, как ни странно, вы оба умеете прощать.
— Значит, ты полагаешь, что мой муж был в обиде на всех Гуньяди, но простил обиду?
— Не думай об этом, — посоветовала Маргит. — Это давние дела и незачем ворошить прошлое. Лучше молись, чтобы в этот раз Матьяш не растратил денег, которые получит от итальянцев.
Усевшись в носилки, Илона глубоко задумалась, но почти сразу решила для себя: «Если Матьяш опять посадит моего мужа в тюрьму, то я поселюсь под окнами этой тюрьмы, и тогда пештские кумушки уже не погрешат против истины, если станут говорить, что я разделяла с Дракулой тяготы заточения».
Решив так, кузина Его Величества, тем не менее, вспомнила о своём будущем ребёнке и подумала, что жертвы жертвами, но жильё под окнами предполагаемой тюрьмы должно быть хорошим, чтобы малыш, который к тому времени уже родится, ни в коем случае не заболел.
Илона представила светлый тёплый уютный дом, но затем почувствовала себя неловко, ведь мысли о муже уступили место мыслям о насущном, и это казалось неправильно... Или правильно? Ведь о ребёнке, которого после стольких молитв даровал Господь, не следовало забывать. Но как же разграничить любовь к будущему ребёнку и привязанность к его отцу! Да и надо ли разграничивать?
Так и не найдя однозначного ответа на эти вопросы, Илона решила избавиться от чувства неловкости иным способом. Подобное лечится подобным, как говорили древние, поэтому именно теперь она собралась сделать то, отчего почувствовала бы себя ещё более неловко — назвать мужа по имени: «Я веду себя как женщина, которой очень дорог её супруг, но при этом продолжаю называть его Дракулой. Так не годится».
Прислушавшись к себе, Илона поняла, что хочет назвать мужа настоящим именем, то есть не венгерским, а валашским, коль скоро вышла замуж за влаха. Вацлава, к примеру, она поначалу звала по-венгерски — Ласло, но затем начала звать по-словацки. Вашек — это была ласковая форма словацкого имени. Так неужели нынешний муж не заслужил того, чтобы быть названным на языке своего народа!
Недавно Илона узнала, что её муж по-валашски звался Влад. Она слышала, как он обращался так к своему сыну, когда говорил с ним по-валашски, а поскольку у отца и сына были одинаковые имена, то, значит, Илона могла назвать этим именем своего мужа... и решилась! Сейчас, в зашторенных носилках её никто не мог видеть, а шум городской улицы был такой, что с лёгкостью заглушил бы для носильщиков то, что их госпожа собиралась произнести.
Жена Ладислава Дракулы кашлянула, ведь в горле от волнения образовался ком, и, стараясь выговорить правильно, произнесла:
— Влад...
Часть VIIВлад
I
Муж вернулся в конце октября. Вернулся внезапно, без предупреждения, поэтому Илона, ближе к вечеру услышав за воротами, на мощёной улице, топот множества лошадей, до последнего мгновения сомневалась: «К нам ли приехали?»
Пришлось выглянуть в окно, но сумерки уже сгущались, а в воздухе висела лёгкая туманная дымка, так что вглядеться в лица издалека не получилось. Видно было лишь то, что всадников много — десятка полтора, и это означало, что если приехал муж, то он привёз с собой гостей.
Все сомнения отпали лишь тогда, когда один из всадников спешился и громко постучал в ворота:
— Эй! Открывайте! Господин вернулся.
Илона узнала голос слуги, сопровождавшего её мужа в поездку по Эрдели. «Значит, к нам», — мелькнула мысль, но радоваться было уже некогда. Следовало быстро спуститься на первый этаж, но не для того, чтобы встречать мужа, а для того, чтобы отдать распоряжения прислуге:
— Зажгите свечи в гостиной, подбросьте дров в печь и быстро собирайте на стол.
Гостей, кто бы они ни были, следовало принять достойно, а в первую очередь — накормить. Конечно, холодным осенним вечером они обрадовались бы не просто пище, а чему-нибудь горячему, но подать им горячего сразу не получилось бы. Илона не рассчитывала, что приедет много людей, поэтому заказала кухарке очень скромный ужин, но копчёного мяса, сыров, солений, вина и фруктов в кладовой хватало.
«Подадим это, а там видно будет», — думала Илона, но пока сделала все распоряжения, всадники уже успели въехать во двор и даже спешиться. Выйдя на крыльцо, она увидела, что муж, сделав знак гостям подождать, направляется к входным дверям. Вид у него был задумчивый, глаза смотрели куда-то под ноги.
Кажется, Ладислав Дракула, сразу не увидев супругу во дворе, решил, что она не выйдет навстречу, поэтому удивлённо замер на ступеньках, когда взглядом вдруг натолкнулся на подол её платья, а затем обнаружил, что та не только вышла встречать, но ещё и улыбается.
— Я очень рада видеть тебя... Влад, — произнесла Илона тепло и непринуждённо. — Я ждала твоего приезда.
Лишь позднее она подумала, что, наверное, не следовало говорить с мужем так в присутствии стольких незнакомых людей, и что обращение «мой супруг» было бы уместнее, но она столько раз представляла себе, как встречает мужа, и столько раз мысленно произносила именно эти слова: «Влад... я ждала тебя», — что теперь они вырвались почти сами собой.
Мужа, наверное, такая тёплая встреча удивила, но он предпочёл сделать вид, что ничего необычного не происходит, и потому почти сразу продолжил подниматься по ступенькам в то время как гости из вежливости оставались стоять во дворе, глядя на крыльцо.
Илона вдруг почувствовала, что волнуется, когда Ладислав Дракула, приобняв её, поцеловал в щёку и, как всегда, легонько уколол усами. Поцелуй был сдержанный — даже сдержаннее, чем несколько месяцев назад в церкви, когда пришлось целоваться после венчания, — но теперь Илоной владели другие чувства. Раньше она волновалась оттого, что ей было стыдно целоваться при всех, а теперь волновалась, потому что через поцелуй хотела угадать, перестал ли муж сердиться на неё: «Забыл ли все те резкие слова, которые говорил перед отъездом?»
Угадать не получалось, а ведь могло оказаться, что Ладислав Дракула ничего не забыл. Может, просто не хотел показывать гостям, что находится в ссоре с супругой?
— Здесь мои люди, которых я нашёл в Эрдели, пока был в разъездах по делам, — произнёс он, обращаясь к Илоне. — Они служили мне прежде, когда я был правителем, и теперь снова будут служить верно и преданно.
При этих словах все гости поклонились. Некоторые из них почтительно произнесли:
— Госпожа, — и, значит, именно тех, кто осмелился подать голос, Ладислав Дракула назвал «мои люди», то есть всего человек пять, а остальные приехавшие были лишь челядью.
Тем не менее, Илона смутилась. Кажется, впервые она почувствовала, что является женой правителя, а не просто знатного человека:
— Это твои бояре? — тихо спросила она у мужа, не совсем уверенная, что правильно произносит слово «бояре», недавно услышанное от пасынка.
— Да, — ответил муж и продолжал: — Они остановятся в нашем доме, пока я не представлю их королю, а затем уедут с поручениями.
Илона, почувствовав себя более уверенно, снова улыбнулась, теперь уже боярам:
— Прошу вас, проходите, — произнесла она, приглашающим жестом указывая на двери дома, за которыми, в прихожей уже ждали слуги, чтобы поднести гостям умывание. — Для вас накрыт стол. Вы сможете подкрепить силы с дороги, а после вам покажут ваши комнаты.
«Ах, ну почему Влад не предупредил меня заранее? — меж тем думала она. — Должно быть, все мужчины такие: никогда ничего не говорят женщинам, даже если нужно сказать. Ну, как он не понимает, что в нашем доме много комнат, но тюфяков и подушек на полтора десятка человек не найдётся! Надо отправить Йерне по соседям, чтобы попросила у них на время лишние перины. Она на нашей улице уже всех знает. А для приезжей челяди мы набьём мешки сеном. Его у нас много, поэтому должно хватить и для людей, и для корма лошадям. Лошади гостей уж точно голодными не останутся. Ах, я-то думала, главная забота — ужин... а вот как повернулось дело!»
Илона была уверена — сейчас очень многое зависит от того, как она себя покажет. Следовало сделать всё возможное, чтобы гости остались довольны, ведь тогда остался бы доволен и муж, а это определённо привело бы к примирению, даже если он мириться не собирался.
Стоя на крыльце и наблюдая, как бояре проходят в дом, она вдруг подумала, что обычай, согласно которому хозяева встречают пришедших на крыльце или на пороге, появился неспроста. Ведь так удобнее всего пересчитывать гостей, когда они являются внезапно, и ты даже не знаешь точно, сколько их!
«Нет, не пять. Всего четверо бояр. У каждого двое слуг, а у одного — трое», — мысленно подытожила она, отмечая, кто вошёл в дом, а кто остался заниматься лошадьми. Теперь следовало найти Йерне и сказать ей на счёт комнат для гостей.
Думая об этом, Илона вдруг вспомнила, что пищу для утренней трапезы домашних слуг кухарка обычно готовит с вечера, потому что с утра готовить на такую ораву было бы слишком долго: «Значит, варить кашу она уже поставила. Ну, что ж. Для приезжей челяди у нас, получается, тоже стол готов, а чтобы и завтра для всех была каша и похлёбка, придётся кухарке постоять на кухне почти до полуночи... и мне — тоже. Ведь об угощении для мужа и его гостей тоже забывать нельзя. Холодного мяса и сыров им явно недостаточно».
Эти мысли и радовали, и не радовали. Илона больше не сомневалась, что справится с приёмом гостей, хоть её и застали врасплох, но за всеми хлопотами, кажется, почти не оставалось времени, чтобы рассказать мужу о будущем ребёнке. Времени не осталось на самое главное!