Я пыталась прислушаться к себе. Это тело… Уродливые лапы, хвост… Это я? Всё ещё просто я? Что-то было не так. В смысле это всё ещё была именно я. И меня пугало это обращение, моё новое тело, непонятный статус. Моё сердце сжималось, вспоминая крики юного рыцаря. Но что-то во мне появилось новое. Словно рядом с маленькой девочкой возник кто-то другой, взрослый. Или она сама повзрослела.
Я потянулась к этому новому… душой. И меня как шквалом накрыло образами. Плачущая девочка подле жестокого отца — и внутри меня ярость, огонь в моём дыхании пожирает шатры воей. Первые мужи потянувшиеся сразиться со зверем, грубые, грязные деревенщины. Девочка, которая с ужасом смотрит на этих людей — гнев, моя рука-лапа раздирающая их в кровь. Надменный лорд прибывший со своими людьми. Подъезжая они сыпали скабрёзные шуточки и именовали сжавшуюся от страха девочку, словами более подходящими портовой шалаве. Негодование, кровь каждого… Я помнила их всех. Только в этой памяти ярче помнилось почему именно я убила их. Они пугали девочку, унижали её. В её душе всё время горел страх. Они приходили и страх охватывал её.
— Ты, защищала меня?
Это какое-то безумие видеть в своей голове сразу две памяти. Я помнила, как рыдала впервые, когда всё поле перед замком было усеяно телами. И помнила сейчас как они пришли, как старик лорд повелительно махнул рукой пуская наёмников в долину. Как девочка, не подумавши, спряталась за камнями и в её сторону полетели стрелы. И я бросилась, расправляя крылья, прикрывая её и выжигая воей вместе с молодым ельником. Ельник потом было жалко. Но я догнала каждого и больше не верила тем, кто приходил с отрядом.
В памяти меня-дракона было много этого. Ярости! Она не плакала, она крушила, жгла, прогоняла прочь. Страх девочки был для неё болью. И она тоже искала. Она вглядывалась в этих мужчин.
Мы помнили первого рыцаря, которого она отпустила. Он был золотоволос и крепок руками. Она долго играла с ним гоняя по долине, но не причиняя вреда. Она всё поглядывала на меня-девочку. Но в глазах девочки был страх. Это было всего через седьмицу после того кровавого пиршества. Девочка была испуганна и драконица прогнала золотоволосого. Если бы он вернулся… Но он не вернулся. Почти никто из них не возвращался после встречи со мной-зверем… А те кто возвращались вели с собой наёмников. Все кроме Вазгара.
Я… мы помнили, как он появился впервые. Я-драконица была в гневе, что воин пробрался в ночи. Но он был красив и девочка смотрела на него с затаённой надеждой. И он вернулся. Моё звериное я опасалось, что он обидит девочку. Но он носил сладости, говорил красивые слова, был терпелив и внимателен. Его не пугал мой зверь!
Память сливалась во мне воедино и я уже плохо понимала, где воспоминания какого из моих тел. Вазгар пах знахарскими травами, конём и кровью. Его волосы норовили свернуться в кудряшку в моих руках. А после той прогулки по селению, я поверила, что он не обидит девочку…
Постепенно я успокаивалась. Меня переставала пугать эта моя вторая память. Моё второе «я» вообще было не склонно пугаться. Оно желало действовать. Вернуться, найти Вазгара, прогнать всех прочь!
Вазгар… рыцарь-кровопивец и вообще не Вазгар. Поцелуй… Такой жаркий, такой настоящий… Его смущение, страсть, с которой он прижимал меня и этот шёпот «Понимаете ли вы что творите?!». Я понимала! Мир не баловал меня-девочку подарками и я осторожно попыталась взять один из них сама. Тогда это было таким бунтарством. Сейчас, моё звериное я твердило, что нужно было сразу идти этим путём! Выбирать самой! Не ждать. Пытаться!
Мой прекрасный рыцарь столько твердил мне, что я сильная и способна сама к свершениям. Сейчас моя память соглашалась с ним. Мой самый благородный из нелюдей и из людей! Самый правильный и честный! Сейчас все карты на моих руках. Я всё решу сама! Мне надо просто обратно разделиться на эти мои два тела и вернуться к нему. Я не буду больше плакать. Я стану действовать… И я спрошу не один поцелуй!
Я засыпала совершенно умиротворённая под звуки моря, просто свернувшись клубком. В зверином теле можно спать накамнях как на мягкой постели. Перед глазами моими стоял образ моего прекрасного кровопивца и душа пела.
Я проснулась под утро, от того что замёрзла. Земля подо мной была жёсткой и холодной. С моря дуло влагой. На плечах у меня не было даже шали… я спешно ощупала своё тело, до конца осознавая — я снова человек! Ощупывание лица и тела под платьем не нашли различий от того образа, который был моим многие годы. Я снова я? А дракон?
— Арис! — я говорила шёпотом, сама себе не особо веря. — Иди сюда моё чудовище!
С тёмного неба спикировал дракон. Тяжёлый удар о землю, смрадное горячее дыхание.
Монстр! Только теперь я знала, что этот ужас оберегает меня. Что этот ужас тоже я.
Я сделала шаг протягивая руку, ещё один и мои пальцы коснулись крыла. Я погладила его. Грубая шершавая кожа. Мой кошмар опустила морду. Огромная голова, рядом с которой я мелкая песчинка… только эта голова тоже моя. Моя? Я прикоснулась. Моё чудовище замерло, словно давая мне возможность обследовать её, понять, принять такой как есть.
Я чувствовала её! Ощущала внутри себе её стремительность, не готовность смиряться, её упорство и решительность. Я словно касалась саму себя? Чувствовала как мои пальцы прикасаются в жёстким корявым чешуйкам и как чья-то очень нежна рука касается моего лица. Мы были с ней одно целое.
— Мы не будем больше убивать воей в той долине. Мы улетим оттуда. Вернётся к Вазгару и поедем с ним. Не важно куда! Нам больше не нужно убивать! Мы свободны!
Дракон смотрел на меня своим не мигающим взглядом, но я видела это и её глазами. В душе она улыбалась: её девочка вытерла слёзы и решила быть счастливой во что бы ни стало!
34. Чревоходец
Вазгар
Я всё-таки просидел в замке до самого заката. Илла не вернулась. Видимо её паника ещё не улеглась, и она решила успокоиться где-то подальше от людей. По крайней мере, я пытался объяснить себе это именно таким образом. Иначе как? Найти улетевшего дракона — невозможно. Призвать обратно? Каким образом?
Когда над лесом начал сгущаться вечерний сумрак я поспешил в селение. Завтра утром вернусь сюда. Надеюсь, к тому времени дракон прилетит обратно.
Выйдя на тракт, я мимоходом обернулся и замер. За моей спиной стоял лес. Камня и чёрной дороги не было. Условия уже выполнены? Принцесса спасена? А как же возвращать саму девушку?
В селении гремел праздник. Вокруг трактира были расставлены разномастные принесённые откуда-то столы. Какой-то деревенский не особо умело играл на свирели. Несколько пар отплясывали.
Ко мне подскочил Фанар:
— Счастье-то какое! Мальчишки днём углядели, что камень-то пропал! Кончились наши страдания, сэр рыцарь? Всё как вы и говаривали. — Он шагнул чуть ближе и произнёс тише. — Тут молодой герцог приехал. Сказывает, что это он дракона победил. Мы уж и не знает правда, али брешет его светлость.
Я ещё раз оглядел праздник. Значит о том, что камень пропал узнали ещё днём? Где бы ни были люди короля, они уже едут сюда. Нужно уходить! Причём так, чтоб об этом уходе особо никто не судачил.
— Правду говорит! Храбрый юноша!
Фанар ещё что-то говорил, но я уже не слушал, устремившись наверх. Нужно было собирать вещи и скакать прочь. Как плохо, что не поговорил с Иллой. Но теперь она справится и без меня. Видимо такова судьба.
Я уже скидывал скарб в седельные сумки, когда на моём пороге появился менестрель.
— Уезжаете, предусмотрительный сэр Вазгар?
Я покосился на него. Чего он добивается?
— А ты полагаешь, что мне стоит остаться?
— Разве вы разгадали загадку до конца?
Я отложил сумки и сел так, чтобы видеть глаза старика:
— А зачем мне разгадывать её? Ты ведь и так знаешь ответы! Просто расскажи мне.
Старик тоже присел, примостившись на крышке сундука:
— Вы слишком высокого мнения обо мне, прозорливый сэр Вазгар. Я не знаю ответов.
— Да? — я усмехнулся — Как же так? Ты, чревоходец, потомок владык Дьямара. Зачем же ты вновь свёл кровопивца и двуликую? Чего добивался, если тебе не известны ответы?
Старик усмехнулся:
— Мне известна лишь часть ответов, проницательнейший. И один из них, что возможно Ранамир Жестокий был прав и воссоединение кровопивца и двуликой вернёт магию этого мира. Я стар и без магии мне не удалось народить сына. Чревоходцы не ловки к брачному дару. Нам нужна способная, которая сама будет видеть нас в любом теле. За мою долгую жизнь я не встретил таковой. Но я сменил столько тел, что моего возрождённого потомка не сможет найти и армия преданных слуг. Мой дед клял и кровопивцев и двуликих предателями, заклинал меня и на смертном одре не подать ни одному из вас и воды из-под ног. Но со мной мой род и мои знания погибнут. И я решился использовать все шансы, что мне ведомы.
— Почему ты не рассказал мне?
— Что я мог сказать вам, внимательнейший? Что юная принцесса двуликая и подобна пожару? Её дракон растёт, поглощая жизни тех, кто вышел на бой с ним добровольно? Что никто не ведает, как унять этот огонь или когда он уймётся сам? Нужно быть безумцем чтоб, зная суть такой девицы приблизиться к ней. И дважды безумцем чтоб сделать это ни один раз: уговорить, обаять, влюбить в себя. Я подумал, что в незнании вы будете храбрее и вольготней. Что будете видеть красоту девы, очаровываясь ею и пройдёте преграды споднучней. Убить кровопивца сложно даже дракону, тем более, что я знал вашу тайну и был рядом готовый подсобить излечению.
Я усмехнулся:
— То есть то, что не получилось у одного кровопивца, получится у другого?
Старик пожал плечами:
— Ранамир Жестокий был мерзавцем, но ума ему было не занимать. Почти двести лет он правил Междуморьем и при нём страна была едина и войны были коротки и малокровны. Но сам Ранамир прославился как муж скверный и бездушный сверх меры. Трудно представить юную деву, не нуждающуюся ни в золоте, ни в защите, которая сочла бы его достойным мужчиной. Тем более, что к тем годам красой он тоже не блистал, а двуликая только входила в возраст. Но то, что он полагался на этот способ, говорит о том, что шанс действительно есть.