Теперь же на меня смотрело четыре арбалета. Плюс на поясах одетых в рясы мужчин были мечи. Смогу ли я победить четверых? Вряд ли бросившиеся за мной в погоню монахи слабые бойцы. Орден должен понимать мои силы. Я учился владеть мечом на их глазах. Но главное, в траве возле моих ног сидел мой дракон. Я был уверен, что он бросится в бой. И в отличие от меня чья жизнь для ордена имеет ценность, его сразу убьют. Монахам нет смысла сохранять его жизнь. Станет ли смерть дракона моей смертью? Не отразиться ли это на Илле и Арис? Я этого не знал и, как бы мне не была дорога моя свобода, рисковать не хотел.
За моей спиной послышались ещё шорохи. Там явно был пятый, может и не один. Я решительно отбросил меч и поднял руки.
43. Спасти принца
Илла
Старик-чревоходец, словно извиняясь, развёл руками:
— По всем приметам, леди, кровопивца уж изловили, причём живым. Иначе взялись бы вопросы задавать, пил ли он в селе, чью кровь. Всякий род возрождается по-своему. Насколько мне ведомо, кровопивцы возрождаются в семьях родственников людей, чью кровь они пили.
Из меня словно изъяли стержень. Колени подкашивались. Я опустилась на камень возле пыльной стены кристаллов:
— И что теперь?
Старик развёл руками:
— Ничего. Ордену ведомо значение кровопивцев для нашего мира. Сколь бы не была велика их ненависть к нелюдям, сильные люди потому и сильны, что свершают поступки для чего-то, а не по чему-то. Орден силён. Потому жизни рыцаря назвавшегося вам Вазгаром ничего не угрожает. Только свободе.
Мне вдруг вспомнился разговор, тогда, на стене. Личный ад! Мне было сложно понять трагедию его переживаний. «Прожить полсотни лет в сытости, точно зная, что не сможешь принести добра ни одной живой душе». Свободе? Сейчас… сейчас те слова заиграли иными красками.
— Скажите мне, сэр, кто он, тот благородный рыцарь-кровопивец, что взял себя рассветное имя Вазгар?
Старик взглянул на меня, словно оценивая, достойна ли я его рассказа. Или… А в моей голове сразу вспомнились та фраза: «Достаточно ли вы взрослая, чтобы слышать пусть неприятную, но правду?»
— Сэр, я хочу слышать правду какой бы она не была!
Старик наклонил голову вбок, будто всё ещё сомневаясь:
— Рыцарь Вазгар солгал деревенскому люду, объявив юного герцога вашим спасителем. Монахи не знаю о фениксах, и не станут преследовать юношу. Вазгар отступил, оберегая вас, леди. Участь рыцарей защищать принцесс!
За моей спиной утробно зарычала драконица, я улыбнулась, наверное получилось крайне зловеще:
— Слышите этот рык, сэр. Я не отступила! Я хочу обратно моего рыцаря, хочу найти его!
Старик сдержанно, но видно не без трепета смотрел на дракона:
— Никогда не слышал о смельчаках отказавших двуликой деве. Никто не жаждет сказывать о бесславных покойниках. Но всё же. Зачем вы хотите вернуть его, принцесса? Вазгар не станет добрым наследником вашему деду, даже если тот его примет. Это не его способ прожить жизнь. Он даже не станет вам добрым мужем, где-нибудь в замке далеко в горах. Он не сможет запереться от мира и быть только с вами. Тепереча, когда ваш дракон признал вашу власть, вы не связаны необходимостью избирать мужа немедля. Вы вольны как в выборе, так и в том, чтоб отложить этот выбор на более зрелые годы. Так зачем вам надобно вернуть Вазгара-кровопивца?
Его жесты и выражение лица были почтительны и в некой мере просительны. Наверное поэтому я не разгневалась, а задумалась.
Почему я хочу вернуть моего Вазгара? Я… мы… мы любим его! Да, именно так! И это такое необъяснимое и в то же время сильное чувство. Мне… нам важно видеть его. Быть рядом. Слышать как он говорит. Он замечательно говорит, мудро и спокойно. А ещё чтобы ветер трепал кудри…
Как объяснить это старику? Я сама себе объяснить не могу. Просто от мыслей о нём во мне словно рождаются силы. Неизмеримые! Восхитительно сладкие. Словно вся радость мира в моих руках…
Я взглянула на старика. Он не поймёт таких слов. Он слишком стар! А иные слова… Вазгар… Рядом с ним я спокойна! Он… я знаю, что он не предаст меня. Его мудрость выше такой низости. Все кого я знала доселе, могли отодвинуть меня избрав иное: власть, силу, знания. Мой рыцарь-кровопивец единственный оказался выше этого. Он надёжен… надёжен как барьер миров! Там, где закончится его сила, закончится жизнь!
А то, что он не станет жить со мной тихим счастьем в замке бабушки… я знала это. «Прожить полсотни лет в сытости, точно зная, что не сможешь принести добра ни одной живой душе». Я не заставлю его жить в его аду!
— Вы правы, сэр, рыцаря Вазгара будет вести дорога добрых дел. И я последние дни тоже сомневаюсь, что смогу ютиться во дворце деда или замке прабабушки. У меня слишком огромные крылья и на них восхитительно летать. Почему бы не лететь дорогой добрых дел?
Старик улыбнулся, казалось в восхищении и уважении. А потом заговорил тем голосом что возносят баллады о героях:
— Тогда, решительнейшая, не согласитесь ли вы отправиться со мной на запад, за перевал и спасти благородного принца Ранамира, наследника королей Междуморья, жестокой волей судьбы пленённого монахами ордена человечества и запертого в одном из великих монастырей в тех краях? Стены монастыря будут крепки и высоки, но я сумею указать вам точно, за какой из дверей держат принца, далее всё будет в ваших руках двуликая.
Он поклонился и замер, ожидая моего ответа.
— Ранамир? Принц? Разве династия королей Междуморья сохранила титул?
Он поднял на меня глаза, не разгибая спины:
— Имя ему досталось от предка. Соглашусь, отец сильно не угадал в этом выборе. Рассветное имя Вазгар более подходит ему и характером и светом. А титул… Соглашайтесь леди, я поведаю вам эту историю дорогой. Она не коротка!
Я присела в реверансе как полагается леди:
— Я поеду с вами, сэр Чхартш! Каковы бы ни были стены той темницы, мы спасём его!
Старик кивнул мне, принимая моё согласие.
— Вы уезжаете? — Как всегда бесцеремонно на лестнице появился вредный феникс. Старик с той же улыбкой поспешил объясниться с ним:
— Да, ваша светлость. Рыцарь Вазгар, что спас вас от дракона, попал в застенки монастыря. Леди мыслит, что мы не вправе дать ему сгинуть и велит мне вести её к тем стенам, чтоб освободить рыцаря.
Мальчишка поморщился:
— Леди не должно рваться в бой! Мне надобно взять мои вещи и оружие, прежде чем пускаться в дорогу.
Признаться я удивилась:
— Вы хотите ехать с нами, герцог?
Он взглянул на меня с какой-то презрительностью и отмахнулся:
— Рыцарь Вазгар не высказал мне должного уважения, но его грубость не повод не вернуть долг жизни. Он спас меня от лап вашей ящерицы.
На этой фразе он задумался, потом словно отмахнулся от чего-то не существующего в воздухе и поспешил прочь их зала. Стрик проводил его взглядом:
— Вот и славно. Нам стоит быть едиными, леди, это важно. — Он увидел в моих глазах вопрос и поспешил добавить, — я всё расскажу вам дорогой. Ближайшие монастыри ордена лишь за перевалом.
44. Вазгар. Старый знакомый
Не то чтобы я надеялся, что после моего побега в юности монахи будут продолжать общаться со мной сдержанно и хоть немного уважительно. Но всё же девять болтов вонзившихся в моё тело стали для меня неожиданностью. Я конечно нелюдь, но боль чувствую абсолютно так же как человек, потому далее плохо понимал, где нахожусь и куда еду.
Очнулся я уже в темнице, с толстыми железными кандалами на запястьях. Седой монах поил меня кровью и силы постепенно возвращались. В какой-то момент вернулось зрение, темнота стала не помехой, и я рассмотрел его лицо. Я хорошо знал этого человека. Знал с самого моего рождения. Он был одним из старшин монастыря, в котором я был заключён. Он знал меня ещё ребёнком.
— Здравствуй, брат Махаор. Не слишком ли темна моя опочивальня на сей раз?
Он посмотрел на меня сурово, сначала видимо думая промолчать, но потом всё-таки ответил:
— В прошлый раз ты, принц Ранамир, открыл пять замков, ключи от которых были у пяти разных старшин, самого высокого уровня доверия. А потом вырезал двадцать семь братьев, большая часть из которых были мастерами боя. Я вернулся из столицы через неделю после твоего побега и нашёл лишь пепелище!
Демон! И ведь никто не поверит, что тех людей убил не я. А нужно ли что б поверили? Чего я сейчас жажду больше правды или свободы? Как бы благородно не звучало «правды», жаждал я свободы:
— Прости, брат Махаор, я скорблю об их смерти. Многих из них я знал по именам. Но иного способа выйти из темницы не было. Ты ведь знаешь, кто я, и зачем ты держишь в плену мой род? И что мир рушится, и скоро падёт барьер миров, и принесёт на много-много больше смертей? Я должен был выбирать и выбрал меньшее зло.
Монах вскочил:
— Барьер силён!
Я не без усилий поднялся. Крови мне явно недодали.
— Пока да, ведь я был там! Я семь лет был у барьера миров, чтоб залатать его дыры! Но я сделал это только на юге. В том месте, где прорыв был явный. И ты изловил меня следующего на запад, где прорыв был меньше, но тоже был. Там местные лорды до сих пор бьются с пролезшим нелюдьем, а многих из лордов уж и нет, и их земли заполоняет жуть. Я ехал туда, чтоб залатать барьер и там. Но ты не дал мне этого сделать!
Монах осенил себя охранным знамением:
— Ты лжёшь, нелюдь!
Я пожал плечами, продолжая нагнетать страх:
— Да, я нелюдь, Махаор, и мы оба знаем это с моего рождения. Но вот ты, человек, монах ордена воинства человечества, мастер боя и учитель, ты точно уверен, что правильно выбрал сторону? Что бездумно подчиняясь приказам королей жаждущих лишь власти, ты спасаешь людей? Что кандалы на руках Берущего твой мир защитят? — я сделал паузу. — Или, брат Махаор, ты просто не знаешь, что делаешь?
Монах тыл ошарашен. Я видел на его лице ничем не скрываемое великое удивление, но в то же время он не спешил всё отрицать. А значит, часть сказанного мною он знал. Он был учёным человеком. Прочёл в своей жизни несметное количество книг и учил мудрости молодых. Он был одним из тех, кто учил меня самого. Возможно…