Королева Изабелла любила тихие семейные обеды. Никаких зрителей, минимум слуг, обязательно – отравленные яблоки. Ромиона во дворец она вызвала регулярно, травила – тоже, поэтому наследник привык заранее напиваться противоядиями и контр-зельями. Что лучше – зрители и смех или яд, он бы сказать не смог.
Когда Ромион взошёл на престол, от него ждали, что юный король вернётся к традициям отца: снова стол будет ломиться, гости – глазеть, а избранные – рваться поучаствовать в королевской трапезе. Ничего подобного Ромион делать не стал: он приглашал к столу пару-тройку придворных, часто – послов. Но больше всего ценил тишину, умиротворение природы, тихий разговор и покой. И никакого яда.
Ромиону было любопытно, разделяет ли его вкусы супруга. Конечно, он не обязан трапезничать с ней, однако, в душе король очень хотел иметь нормальную семью. Под "нормальной" понималась… Наверное, мечта его матери, которую Ромион часто от неё слышал: муж и жена вместе, заняты одним делом, всегда встанут на защиту друг друга, имеют общие интересы, растят кучу детишек (ладно, можно хотя бы троих) в любви и согласии. Ромион понимал, что эта мечта вряд ли осуществима, но раз уж женился, раз уж был вынужден – он попытается построить этот замок и не сделать его воздушным. Хотя бы попытается.
С Кики это, конечно, будет сложно. Ромион по-прежнему в душе ей не доверял и считал дурочкой, увы, чересчур активной. С такой мир и покой создать, наверное, не получится.
Однако против веранды и тишины Кики как будто не возражала. Она сразу прикипела взглядом к цветам настурции, потом – к фонтанчику, скрытому среди роз. Перевела взгляд к статуе: вышивальщица в дорогих, королевских одеждах с кротким тихим взором. Статуя сидела под липой, и пьедестал оплетал вьюн, сейчас цветущий белым и светло-розовым.
– Дорогой, а кто это? – поинтересовалась Кики, разглядывая скульптуру. – Я не видела её во дворце. У неё такой взгляд… Я могу с ней познакомиться? Это кто-то из твоих фрейлин? Или уже моих? – Она оглянулась на Ромиона. – Любимый?
Тот улыбнулся – получилось, как будто скривился.
– Это моя мать.
– А… А почему ты меня ей не представил?
– Она умерла.
– А… – Кики захлопала ресницами и снова как будто подобрала спадающую маску. – Любимый, бедненький мо-о-ой!
– Звезда моя, как насчёт сырной запеканки? – перебил её Ромион.
Сыр Кики не любила. Грибы – тоже, разве что оценила белые, в вине. Зато с удовольствием вгрызлась в гуся – его слуга даже разрезать не успел.
Ромион, в еде обычно умеренный, следил за женой со смесью любопытства и удивления. Он тоже знал, что обычно так много едят волшебники или расы, чьё существование зависит от магии. Кики как будто ни к тем, ни к другим не относилась.
– Дорогая, ты умеешь колдовать?
– М-м-м, – Кики прожевала и не очень куртуазно выплюнула косточки в пустую тарелку. – Наверное!
– Наверное?
Колдовали в Сиерне – да и в целом мире – все, разве что в разной степени. Кухарка без бытовой магии не смогла бы подогреть еду, а лакеи – всюду поспеть. Даже водопровод работал на волшебстве и договоре с духами воды.
– Я ещё не пробовала, – сообщила Кики. – А надо?
Ромион озадаченно пожал плечами.
– Любопытно. Ты сможешь изменить цвет винограда? – Он указал на блюдо с фруктами посреди стола.
– Наверное. – Кики на виноград даже не взглянула. – А зачем?
– Люблю белый, а его здесь нет. – Логика принцессы в который раз ставила Ромиона в тупик. – Попробуй?
Кики закончила с гусем: Ромион оторопело смотрел, как исчезает во рту принцессы клюв, вообще-то не съедобный. Потом подняла голову, вытерла губы салфеткой и уставилась на виноград.
Ничего не произошло.
– Не могу, – спокойно заключила Кики и потянулась за креветками в кляре.
Ромион отложил вилку и спрятал руки под столом: так поглаживать амулет, реагирующий на чужую магию, было удобнее.
– Дорогая, ты всё ещё не помнишь, откуда ты?
– Не-а.
– Звезда моя, тебя это совсем не волнует?
– Нет, любимый, ведь у меня же есть ты!
Ромион хмыкнул.
– Прелесть моя, а тебя не смущает, что даже слуги могут изменить цвет винограда, если я пожелаю, а ты – нет?
– Твой виноград – вот ты и меняй, – отозвалась Кики.
– Дорогая?
– Прости, Ромион, но я не могу! Ты что, теперь не будешь меня за это любить, да?
– Конечно, буду, моя прелесть, но согласись, странно: все вокруг колдуют, а ты – нет.
– Ненавижу магов! – объявила в ответ Кики. – И твоего брата! – Потом улыбнулась Ромиону. – А тебя люблю!
– Ага… – "Какое у неё нестандартное мышление", – только и смог что с усмешкой подумать Ромион. – Хорошо… Я думаю, отправить гонцов на поиски твоих родителей, звезда моя.
– Отправляй, – согласилась Кики.
Ромион нахмурился.
– Тебе всё равно, моя красавица?
– У меня есть ты – что мне ещё надо? – философски отозвалась принцесса.
– Действительно…
Кики улыбнулась.
– Любимый, а можно… Ты говорил, что всё, что я захочу, станет моим…
– Да, моя прелесть. Чего ты хочешь? – Ромион дал знак подавать сладкое.
– Пусть принцесса фей уедет.
– Э…
– И твой брат тоже.
Ромион замер.
– Прелесть моя, почему?
– Они противные! – взорвалась Кики. И принялась размахивать вилкой. – Ужасные! Оба! Жуткие, мерзкие, ненавижу!..
Ромион ошарашенно слушал. На его памяти Кики была первой, кому не нравилась принцесса фей – её все любили уже в силу её магии. А уж как популярен был брат среди девиц… Особенно это его смущение…
– Можно? Ромион? Ты же обещал!
– Дорогая, я не могу так просто выгнать принцессу фей: у меня договор с её матерью.
– Ну пожа-а-алуйста!
– Кики. Это не обсуждается.
Принцесса надулась, пару минут молча поковыряла печёное в мёде яблоко, потом поинтересовалась:
– А брата можешь? У тебя же нет с его матерью договора.
– Он супруг принцессы. Не могу, – отрезал Ромион.
– Вот всегда…
– Дорогая, – перебил её Ромион. – Может, это просто было плохое начало? Принцесса фей нравится многим, только ты…
– Нравится?! И тебе?! Я помню, как ты на неё смотрел! – задохнулась от возмущения Кики. – На меня ты так не смотришь! Только на неё! Ну?! Скажи, что я не права?! – И снова надулась.
– Кики, – улыбнулся Ромион. – Ты что, ревнуешь?
Принцесса моргнула.
– Да! И я хочу, чтобы эта шлюха уехала!
– Ещё раз назовёшь жену моего брата этим словом, и я посажу тебя под замок.
Кики удивлённо уставилась на него, а потом начала кукситься, морщиться, в глазах заблестели слёзы – и Ромион приготовился оправдываться, когда дверь на веранду вдруг отворилась.
– Ваше Величество, я прошу прощения, – сказал, входя, советник. – Прибыл брат Её Высочества. Просит аудиенции. Привести его сейчас?
– Чей брат? – не понял Ромион.
Советник посмотрел на Кики – та была очень занята: накалывала на вилку по три шоколадных орешка.
– Вашей супруги, мой король. Привести его сейчас?
– О да! – просиял Ромион. – Дорогая! – Кики подняла на него взгляд. – Сейчас мы разберёмся с твоей семьёй, и ты узнаешь, откуда ты. Ты не рада?
– Давай мы лучше с феей разберёмся! Я хочу…
– Я же сказал: не обсуждается.
– Но…
Дверь снова открылась и гвардейцы ввели юношу лет двадцати, при одном взгляде на которого даже мнительный Ромион подумал, что здесь, кажется, какая-то ошибка. Это просто не мог быть брат Кики.
Он был полноватым, низеньким и рыжим. Весь его вид чем-то напоминал жабу: то ли выражение лица, то ли тонкие губы, то ли глаза навыкате. Ну и второй подбородок картину довершал. Ромион невольно вспомнил заколдованную Виолу и решил, что даже по сравнению с ней этот… юноша кажется некрасивым. Не отталкивающе некрасивым, а скорее неприятным.
С манерами у него тоже было не всё в порядке, потому что первое, что юноша сделал – попытался броситься на Кики.
– Ах ты!..
Больше ни сказать, ни сделать он ничего не успел: гвардейцы его скрутили и поставили на колени.
Кики, взвизгнув, точно увидела мышь, взобралась на стул с ногами. Стул покачнулся, но выдержал.
– Вы находитесь в присутствии короля и его супруги, – чопорно объявил Джек, глядя на юношу сверху вниз. – Не забывайтесь.
Юноша поднял голову, повернулся к Ромиону – и глаза его округлились ещё сильнее.
– Она вас обманула! – взвизгнул он, тыча в Кики пальцем. Та оторопело смотрела на него. – Она вам врёт!
Ромион, подняв брови, отрезал кусочек фруктового суфле и сказал:
– Мой дорогой друг, успокойтесь.
– Но!..
– Успокойтесь, – настойчивее попросил Ромион. – И представьтесь, пожалуйста.
– Я её брат, – побулькал юноша. Голос у него был глухой и действительно весьма напоминающий кваканье. – Меня зовут Квакер.
– Какое подходящее имя, – под нос произнёс Ромион и улыбнулся. – Прекрасно. Дорогая, ты его знаешь?
– Нет! – отозвалась принцесса. И, словно на таракана, взглянула на Квакера. – Ромион, убери его от меня, он противный!
– Сама такая! – не остался в долгу Квакер. – Господин!..
– "Ваше Величество", – перебил его советник. – К королю полагается обращаться "Ваше Величество".
На что Квакер смачно выругался. Вообще-то за такое могли и язык отрезать, но Ромион сделал знак гвардейцам юношу не трогать.
– …Вы её просто не знаете! Она само зло! – распалялся тем временем Квакер. – И она лжёт вам! Это у неё от папы!
– А вот с этого места поподробнее, – попросил, улыбаясь, Ромион. – Кто у нас папа?
– Мой – свинопас, – гордо объявил Квакер. – Нормальный человек! У нас с… этой только мать общая. К сожалению. Ведьма.
– Как интересно, – покосившись на Кики, усмехнулся Ромион. – А почему вы, собственно говоря, решили, что она ваша сестра?
– Потому что она моя сестра!
"Логика у них точно общая", – подумал Ромион.
– Хорошо. Тогда скажите, почему я должен верить, что вы её брат?
– Но я её брат!