Обращаться к придворному волшебнику Ромион ещё сотню раз подумает. Если не смог обнаружить магию в Кики Дамиан, то чем Виттор поможет? А советник в это время пытался закрыть дыры в королевском расписании и объяснялся сейчас с королями, которых Ромион пригласил на приём сегодня вечером. Приём переносили на час позже, и королей надо было развлечь.
Ромион прошёл к своим покоям, нашёл подбитую волчьим мехом накидку (после дождя похолодало), взял скрипку и отправился к лебединому озеру. Требовалось поскорее успокоиться – а решение потом само придёт. Так всегда и получалось.
Скрипка – то, что привязывало Ромиона к реальности. Покойная королева, одинокая и тоскующая женщина, даже ревновала к ней сына. Ромион играл ей, часто – но это было не то, не так… Как играть другим. Другие наслаждались, но не слышали… Не слышали то, что слышал Ромион. Они понимали магию, Ромион мог создавать для них нужное настроение, мог рассказать историю, мог… На самом деле, многое. Но того, что это составляло суть, тот стержень, на котором держался он сам – они не слышали и не понимали. Да им это и было не нужно. А королева понимала – и ей казалось, что музыка забирает у неё сына. Со скрипкой он хочет оставаться один, скрипка поёт ему колыбельные, скрипка его успокаивает. А мать уже и не так чтобы и нужна.
Это не было, конечно, правдой – но мать не была для Ромиона целым миром. А скрипка была. Он мог забыться с ней, мог в музыке рассказать всё, что пожелает и никто его не осудит. Мог открыться – и быть понятым. Леди Алисия, которую Ромион считал другом, как-то сказала, что скрипка – его единственная любовь и страсть. "Ты так играешь, будто она твоя любовница", – заметила она. Алисия всегда говорила прямо, что Ромион очень ценил.
И сейчас весь мир мог катиться в бездну – музыка его заменила. Ромион играл для себя – никто здесь, в его личном саду, далеко от дворца, его не услышал бы. Десятки, сотни раз он оставался здесь один – никто не мог прийти сюда без приказа, даже советник, даже по срочному поручению. Кому хотелось попасть под чары музыки?
Здесь Ромион чувствовал себя в безопасности. В одиночестве и в безопасности. Это было правильное одиночество – хотя можно ли назвать одиночеством, когда ты один на один с музыкой?
Единственной проблемой каждый раз было лишь одно – уйти из этого уютного мира грёз. "Когда-нибудь ты останешься там. Ты бросишь меня", – говорила покойная королева, и Ромион молчал. С музыкальными магами такое действительно случалось: музыка была гармонией и совершенством, с которой реальность спорить не могла. Но жизнь целиком она бы не заменила – и Ромион возвращался.
Он опустил смычок и уже знал, что прошёл час или около того. Солнце только-только склонилось к горизонту, небо ещё не окрасилось в алый и розовый. "Приём", – всплыло в памяти.
Ромион наклонился, убрал скрипку в футляр, забросил его себе на плечо, обернулся.
И замер.
Кики стояла под дубом, в десяти шагах, застыв – она не шевелилась, даже как будто не дышала. И потрясённо смотрела на Ромиона, прижимая руки к груди. Из её глаз по щекам струились слёзы.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Ромион. Получилось чуть более резко, чем ему хотелось.
Кики вздрогнула. Сглотнула. Глаза её расширились. Она опустила руки, потом шмыгнула носом – и принялась вытирать слёзы.
– Я… Я… – Её голос звучал странно тихо, не похоже на то, как она говорила раньше. – Ты… Как ты…
– Извини, – со вздохом произнёс Ромион. – С тобой всё в порядке?
– Д-да… Мне сказали, ты меня ищешь. Я… Тебя не было в комнатах, и я… – Кики всхлипнула, перевела взгляд на скрипку. – Как… ты?.. Как оно?..
– Не стоило тебе сюда приходить, – Ромион взял её за руку. – Не делай так больше, хорошо? Я забываюсь, когда играю, и могу случайно тебя заколдовать.
– Нет, ты… Но как?..
– Пойдём, дорогая. Уверяю, по дороге ты придёшь в себя. Я музыкальный маг, ты не знала?
– Да, но…
– Я так колдую. Когда играю. Поэтому будь осторожна, хорошо? И больше, пожалуйста, не…
– Это была не магия, – перебила его Кики, останавливаясь и находя его взгляд.
Ромион улыбнулся.
– Ошибаешься, звезда моя. Магия, чистая магия. Идём.
Кики не дала взять себя за руку снова.
– Нет. Это был ты. Настоящий. Зачем ты врёшь, Ромион? Зачем ты постоянно врёшь?
Ромион удивлённо посмотрел на неё и улыбнулся.
– А ты, моя прелесть?
Кики моргнула. Потом тоже попыталась улыбнуться – но это уже была не та весёлая, заразительная улыбка.
– О, ты прав, любимый! Что это со мной?! Ты просто так красиво играешь! Я так тебя люблю!
Ромион вздохнул и снова взял её за руку.
– Идём, дорогая. У нас с тобой приём.
– Приём чего?
– Кого, моя звёздочка. Кого…
Приём был камерным, не больше чем на десять человек – только для "своих". "Своими" Ромион считал всех монархов-людей, чьи королевства граничили с Сиерной. Так что и десяти человек не набралось.
Был король Кремании, Стефан, приходившийся Ромиону да-а-альним родственником по жене незаконнорождённого брата, чья сестра была его дочерью… В общем, очень дальним родственником. Стефан был человеком весёлым, жизнерадостным, очень любил женщин. К нему Ромион знал, как подластиться – всего-то нужно отправить пару фрейлин лёгкого поведения в покои. С Креманией у Сиерны был прочный мир.
Совсем не так обстояли дела с королевством Вении, где королём два года назад стал Дерек, давний соперник Ромиона. Дерек был старше на два года, но ещё не женат. "Конечно, – думал Ромион, – кто же за такого пойдёт?" Дерек был красив, это правда: высокий, темноволосый, черноглазый, с кожей светлой, как снег. Виола, увидев его впервые, пробубнила что-то про Белоснежку. Да, Дерек был красив и не глуп, но, увы, высокомерен сверх меры. Ничего не существовало для Дерека лучше и любимее своей персоны – он ждал, что им будут восхищаться, и когда так и случалось, принимал это как должное. Он единственный в Сиернской школе носил прозвище "Прекрасный Принц", как корону. И ему хватило ума при знакомстве с принцессой фей (чей муж сидел рядом) ляпнуть, что, дескать, он ждёт её сегодня вечером в спальне. Виола в ответ с поразительным спокойствием надела ему на голову торт, который как раз подавали слуги. Дамиан смеялся громче всех… Было это два года назад на коронации Дерека.
Король Ниммерии Вейл учился с Ромионом в одном классе и был двоечником. Он и сейчас правил… забавно. Если бы не вмешивалась его мать или жена, обожавшая мужа, дела в Ниммерии давно пошли бы под откос. Вейл очень, очень любил женщин – что неудивительно, когда твой отец – демон-инкуб. Этому даже фрейлин слать нужды не было – сами сбежались. С Ниммерией Сиерна торговала, и успешно – Ромион только хотел бы узнать, какая муха укусила супругу Вейла, так нежно и отчаянно полюбившую мужа лет так… почти пять назад. Ромион-то думал через неё влиять на Ниммерию, но, увы – не сложилось. Ромион бы не постыдился ободрать и одноклассника, как липку.
Принц-наследник Синтии, Эдмонд, приехавший вместо отца, был тихим молодым человек лет семнадцати. На девушек он вообще не смотрел, зато смотрел на книги – ну очень влюблённо. Его Ромион соблазнял древними манускриптами – что, впрочем, не особенно-то было Сиерне нужно. Синтия была давним её торговым партнёром.
На этом соседи Сиерны кончались.
Ещё из "своих" ожидались Дамиан с Виолой, но когда Ромион вошёл, их ещё не было. А были полураздетые эльфийки, танцующие что-то развратное – и замерший у стены с видом "я-тут-ни-при-чём" советник.
Танцевали эльфийки вокруг развалившегося в кресле Дерека. Тот улыбался и поглаживал полупустой кувшин с вином. Чуть поодаль в кресле резались в карты на раздевание Стефан с Вейлом. Раздевались две эльфийки, блондинка и брюнетка, сидевшие у каждого из королей на коленях.
Принц Синтии, устроившись в кресле у окна, читал книгу и периодически отмахивался от танцующих.
Музыканты в углу играли что-то меленное и возбуждающее, а в воздухе носился запах афродизиака.
– Это что? – спокойно поинтересовался Ромион у советника, бросив взгляд на Кики. Та с интересом рассматривала эльфиек.
– Это развлечение, – со вздохом отозвался Джек. – Короли требовали развлечений, пока вас ждали. Его Величество Дерек предложил эльфиек – все согласились.
Ромион снова вздохнул, подумал: "А может, ну его – им без меня точно лучше". Но государственные дела так не делаются, к тому же как быть с Кики? Такие приёмы после свадьбы – традиция, а традиции нужно сохранять и соблюдать…
Отпустив руку жены, Ромион три раза хлопнул в ладоши – музыка тут же прекратилась, а эльфийки замерли.
– А, ты, – протянул Дерек, обернувшись. – Вечно ты всё портишь…
Ромион не обратил на него внимания. Он повернулся к капитану гвардейцев и приказал:
– Уведите девушек.
– Но мы ещё не доиграли! – возмутился Вейл. – Я только-только начал отыгрываться! Ромион!
– Я счастливо женат и превращать мой дом в бордель не позволю, – отозвался тот.
– Я же говорю: вечно он всё портит, – фыркнул Дерек, лениво глядя на Ромиона. – Счастливо женат он. На крысе!
– На себя посмотри, свинья! – тут же отозвалась Кики. – И завидуй молча!
На неё оглянулись все, включая Ромиона – в немом изумлении. Кики этого не заметила – она петухом налетела на обалдевшего Дерека.
– Ну, чего уставился? Я-то уж покрасивей той гномки, с которой ты спишь! Как там её? Делла?
Больше всего опешившего Ромиона изумляло, что Дерек молчит. Обычно он за словом в карман не лез, и не важно – девушку собирался оскорбить или парня. А тут молчит и бледнеет…
– А-а-а, кому-то нравятся топоры в постели, – протянула Кики, нависая над белым, как простыня, Дереком.
– Кики! – опомнился Ромион. – Немедленно прекрати.
Кики фыркнула, но от кресла Дерека отошла.
– Я… прошу прощения, – сказал Ромион, ни к кому в общем-то не обращаясь. Кики, вернувшись к нему, хмурилась, словно тоже не понимала, что произошло.