Ромион ответил ей таким же прямым взглядом.
– И меня ты будешь добиваться так же прямолинейно?
Кики помотала головой и вдруг попросила:
– Просто скажи, что ты хочешь? У меня есть шанс? Хоть какой-то?
Ромион пожал плечами.
– Ты опасна. Как король, который не хочет оставить свою страну без правителя, я должен тебя бояться.
– Клянусь моей магией, что ничего тебе не сделаю! – воскликнула Кики, сползая на пол, на колени перед Ромионом.
– Мне? – усмехнулся тот. – А тем, кто мне дорог? Ты не могла бы ничего сделать и Виоле…
– Клянусь магией, что и тем, кто тебе дорог, я не причиню зла, – перебила Кики. – Поверь мне, пожалуйста. Я не опасна…
– Чёрная ведьма? – хмыкнул Ромион.
– Хочешь, я стану Белой для тебя? Самой Белой? – Кики ищуще всматривалась в его лицо. – Я сделаю для тебя всё, всё, что ты захочешь…
– Ты уже лгала мне, – Ромион хотел отвернуться или хотя бы отвести взгляд, но не мог. Кики было жалко, хотя он не должен был её жалеть: она чуть не разрушила всё, что он любил – из-за одной своей прихоти.
– Лгала? Никогда!
– Я спрашивал тебя, ты ли была на смотринах – когда дал тебе сыворотку правды. Ты солгала мне.
– Нет, – Кики помотала головой. – Ты спросил, одно ли я лицо. А я не одно.
– То есть…
– Смотри, – Кики выпрямилась, и черты её лица поплыли, и так же стала изменяться её фигура. Полненькая, стройная, худая, высокая, низкая… Острые черты, мягкие, округлые, некрасивые и безумно прекрасные… Только глаза оставались те же, да улыбка – когда Кики улыбнулась.
– Ты… метаморф! – выдохнул Ромион. Способность менять лицо была крайне редкой в этой части света. Поговаривали, что на юге метаморфов много… Но что только не говорят про юг!
Кики кивнула.
– Лицо-то разное, как видишь.
– И ты… высокой для меня была специально?
Кики снова кивнула.
– Прости.
– Какая же ты настоящая?
Кики замялась.
– Тебе… не понравится.
Ромион выжидательно смотрел на неё и молчал.
– Я серьёзно. Ты любишь красивых девушек…
– Ты судишь по принцессе фей?
– Причём тут она? Я видела всех твоих любовниц… Ну, всех, кто на тот момент был в Сиерне. Разве что супруга посла гоблинов… Но это явно действие зелья фей…
– Ты и это знаешь! – вырвалось у Ромиона.
Кики улыбнулась.
– Я многое о тебе знаю.
– И всё равно… Я всё равно тебе нравлюсь? – Это у Ромиона в голове не укладывалось. Обычно его любовниц прельщала красивая музыка, титул и богатство. Но стоило познакомиться поближе… Они бывали рады, когда он их бросал.
– Именно поэтому ты мне и нравишься, – Кики снова улыбнулась. – Ты не представляешь, какой ты… Сам не представляешь…
– Какой! А то я не знаю, какой я! – фыркнул Ромион. Разговор свернул куда-то не туда. – Я лицемерный, лживый, двуличный, расчётливый…
– О, ш-ш-ш! – Кики на мгновение прижала палец к его губам. – То, что говорил тебе отец, ложь. О, я бы вырвала ему язык за эти слова!
– Откуда ты можешь это знать?! – не выдержал Ромион. – Кто тебе рассказал?
– Твоя музыка, – просто ответила Кики.
– Как? Никто раньше не слышал…
– Никто раньше не слушал.
Ромион покачал головой и повторил:
– Я хочу знать, какая ты настоящая. Покажись мне.
– Как пожелаешь, – вздохнула Кики.
Ромион ждал уродины – как Виола под заклятьем, когда они только познакомились. Но Кики оказалась хорошенькой. Не красивой, а хорошенькой. У неё были светло-русые волосы, голубые глаза – как лёд – и всё та же улыбка. Но черты лица чуть острее, чем раньше, скулы выше, рот больше. И рост – Ромион чуть не расхохотался – у неё был низкий. Король был уверен, теперь она точно не будет выше его. К тому же, Кики оказалась худой. Почти тощей – у неё по-прежнему почти отсутствовала грудь, и бёдра были очень узкими. Она бы, наверное, легко сошла бы за мальчишку, если бы забрала волосы и переоделась в мужское платье. Привлекательного, но мальчишку.
– Вот, – пробормотала, Кики, краснея.
– Мне нравится, – честно сказал Ромион. Такая Кики казалась удивительно… гармоничной. И, бездна, миниатюрной! – А твоё настоящее имя?
– Кинникия… Лучше просто Кики. Моё полное имя только мать и выговаривала.
– А по-моему, оно больше подходит для королевы, – отозвался Ромион. – Кинникия… Длинное, весомое, звучное… Если хочешь, я буду звать тебя Кики, но официально ты станешь королевой Кинникией. И… Нет, оставайся такой, как сейчас. Пожалуйста. Я скажу, что ты была под заклятьем, которое заставляло тебя выглядеть иначе. Все в это поверят.
– Ты хочешь… Я думала, ты скажешь, что мы должны развестись, – ошеломлённо выдохнула Кики. – После всего, что я тебе рассказала…
– Ты была честна. – Ромион встал и протянул девушке руку. – Не лги мне больше, хорошо? И ради всего, что тебе дорого, не пытайся вернуть зло – мой брат ужасен в роли Тёмного Властелина, и тут же меня убьёт. А я пока не хочу умирать.
– Обещаю, – торжественно произнесла Кики, робко протягивая свою руку в ответ. – Я хочу, чтобы ты жил! Долго… И счастливо. Желательно со мной. Так ты дашь мне шанс?
– Ты дала слово. Ты мне не опасна. И ты моя жена, – Ромион пожал плечами. – Я хочу семью. Да, я дам тебе шанс. Только, пожалуйста, больше никаких сюрпризов вроде железных сапог. Это жестоко. И сними с меня своё проклятие.
– Уже, – Кики улыбнулась. – Ты вернёшь меня в Сиерну и коронуешь?
– Да. Я только что пообещал.
– Тогда у меня совсем не будет возможности показать тебе, как прекрасна любовь, – Кики смотрела на него. – Дай мне ещё день. Только день, я не прошу больше. День наедине с тобой. Пожалуйста?
Ромион нахмурился.
– И… Что мы будем делать?
– Я покажу тебе самый прекрасный уголок мира – я много путешествовала. И я сделаю так, чтобы тебе понравилось. Ещё мы постараемся узнать друг друга поближе – во всех книгах пишут, что это необходимо. Ты согласен?
Ромион вздохнул.
– Да. – Потом ехидно прибавил: – Если ты убедишь Дамиана, чтобы он за нами не подглядывал.
Позже, спускаясь по длинной винтовой лестнице, Ромион смотрел на "новую" Кики: она сменила золотистое утреннее платье на мужские брюки и рубашку и стала совсем похожа на мальчишку. Даже заплетённые в косу волосы не украшали ни заколки, ни шпильки – а маги ведь любят свои амулеты. Вон, посмотреть на Дамиана – весь в "висюльках", даже в ушах что-то болтается.
Кики обходилась без этого – она или любила простоту, или считала, что амулеты ей ни к чему. Но это только придавало ей определённый шарм: она была резкой, быстрой, эта новая Кики. Цельной, сказал бы Ромион, но он молчал и только рассматривал жену. И думал, что сошёл с ума.
"Что мне стоит избавиться от неё? – размышлял он. – Она Чёрная ведьма, она угрожала мне. И сколько там она меня уже любит? Два дня? Три? Привести её сейчас к Дамиану и отдать приказ – брат даже рад будет, а я забуду про всё это, как про страшный сон". Потом Ромион представил, как жизнь снова вернётся на круги своя, как день за днём он будет торчать в Сиерне, как птица в клетке, и никогда-никогда оттуда не вырвется. "Серьёзно? – думал Ромион. – Ты станешь рисковать только ради призрачной возможности поучаствовать в приключениях?" И понимал: будет. Ему было стыдно за это, потому что такой риск совершенно не оправдан, он просто не имеет на него права: он король, и его долг думать о подданных прежде, чем о себе. Но вся штука в том, что Ромион никогда не любил этих подданных – он просто хотел хорошо, правильно делать свою работу, которую не любил тоже. Долг – это важно, безусловно, и да, короля терзала совесть. Но та часть себя, которую он давным-давно заставил умолкнуть, сейчас ворчала: "Несправедливо, что другие получают то, что захотят, а всю твою жизнь наполняет только работа. Вот твой шанс, ты будешь дураком, если им не воспользуешься. Ну и что, что она Чёрная ведьма? Она поклялась тебе. И Дамиан дал тебе амулет, который сохранит тебя от её магии. Помнишь?"
Была ещё одна причина: рядом с Кики Ромион почему-то ощущал это странное, нелогичное чувство уюта и покоя, которое ему очень нравилось. К тому же… его никогда не любила Чёрная ведьма – а Ромион не был совсем уж рациональным трудоголиком. Внутри ему хотелось романтики, хотелось огня – этот огонь был сейчас рядом. Это наполняло короля чувством эйфории – вопреки всякой логики и чувства самосохранения, которое кричало: "Дурак, что ты делаешь! Она тебя убьёт". "Зато я умру счастливым", – думал Ромион и сам себе удивлялся.
Кики о метаниях короля не подозревала. Она спускалась впереди, иногда перепрыгивая за раз через две ступеньки и что-то тихо себе мурлыкала. А когда лестница, наконец, кончилась, Кики обернулась к Ромиону, улыбнулась – задорно и смешливо – и направилась прямиком к Дамиану. "Ну удачи тебе", – усмехаясь, подумал Ромион.
Дамиан стоял, прислонившись к крепостной стене, и то и дело посматривал на Туана. Тот, уже в человеческом обличье, вместе с зелёным драконом, сидя чуть в стороне от демонолога, играл в карты. С чувством и, кажется, на раздевание. На Туане уже не было куртки и сапог, и Ромион с любопытством подумал, что снимет зелёный дракон, когда проиграет?
Не глядя на них Кики подошла к Дамиану – тот только бровь вздёрнул, глядя на девушку. А потом усмехнулся – когда Кики заговорила. Ромион не прислушивался: он уселся рядом с драконами (те как будто не возражали) и стал следить за игрой. Квакеру удивительно везло с картами, Ромион был уверен, что жаба-дракон мухлюет, но всё не мог понять, как именно. Ромион внимательно за ним наблюдал и краем сознания отмечал, как же хорошо жить, когда не чувствуешь боли! Совсем. Когда сердце не напоминает о себе постоянно, когда голова не кружится, и дышится легко. "Всё-таки я дурак, – размышлял Ромион. – После всего, что она со мной сделала, я готов куда-то с ней идти? Вообще находиться с ней рядом? Что со мной не так?.. А, пустое, Дамиана она всё равно не убедит, а я не собираюсь ей помогать".