– Выходит, я должна принести себя в жертву, назвав себя блудницей?
Пьер Кошон развел руками:
– Такова воля Бога.
– Не говорите мне о Боге, Пьер Кошон де Соммьевр! – Никогда она не была еще так язвительна, как теперь. – Скажите как есть: такова воля Генриха Пятого!
– Если хотите, то да, ваше величество. – Он покачал головой. – Никто не осудит вас. Все знают, каково вам пришлось с вашим мужем. Вы могли сто раз погибнуть от руки безумца. Но остались живы. Может быть, вам нужно просто вернуть долг? Я ознакомил вас с этим документом только для того, чтобы, когда настанет день и час его подписи, вы не бросили вызов Англии и Бургундии. Последняя спасла вам жизнь…
Королева подняла на него глаза – ее взгляд был тяжелым.
– Не брошу – я подпишу этот документ. А теперь убирайтесь прочь, Кошон, – усмехнулась она. – Я больше не хочу вас видеть.
– Вы напрасно обижаете меня, ваше величество, – вздохнул он. – Я – только слуга куда более могущественных мира сего.
– И я вижу, хороший слуга. Уходите.
Когда он вышел, королева закрыла лицо руками. Господи, какой позор! Признаться в том, что Карл – ублюдок? Перед всеми! Это было невыносимо, страшно… Королева медленно опустила руки на колени. Запоздалые слезы текли по ее полным щекам. Что ж, истина, как река, перегороженная плотиной, все-таки нашла выход и выбрала старое русло. Но она не думала, что будет все вот так – открыто, публично. Нелепость. Гнусность…
Кошон вышел от королевы, утирая лицо платком. Столько переживаний – так и сердце могло не выдержать! Лорд Бедфорд его должник – это уж точно. Стоило подойти к зеркалу и посмотреть – не поседел ли он. Такие признания королевским особам должны делать равные по рангу. Но разве лорд Бедфорд взял бы на себя подобный груз? Тем более – король Англии. Куда им! При встрече с королевой они будут строить благожелательную мину, точно ничего не случилось!
В коридорах юриста и богослова Пьера Кошона встретил молодой человек – Жан де Ринель. Будучи внучатым племянником Кошона и способным учеником, де Ринель помогал своему дяде составлять «величайший трактат», как назвал его лорд Бедфорд, впервые прочитав исторические строки.
– Как все прошло, дядя? – спросил юноша.
– Идем, мой мальчик. Теперь мы можем смело появиться пред очами сиятельного лорда Бедфорда.
– Ее величество… согласны?
Улыбаясь, Пьер Кошон ничего не ответил, но еще теснее прижал к себе свиток.
– Итак, мэтр Кошон? – получасом спустя спросил у него лорд Бедфорд, шагая навстречу через огромный королевский зал Парижского дворца. За Бедфордом семенила пара борзых. Одетый в темно-бордовый бархатный камзол, герцог то и дело попадал в квадраты дневного света, прорезавшие залу. Сколько было энергии в этом тридцатилетнем молодом мужчине, думал Кошон. Вот кому можно было позавидовать! Он был легким и сильным, этот Ланкастер, младший брат Генриха Пятого. И к тому же баснословно богатым! Ему бы самому управлять государством, да что там – пятью государствами сразу! И он бы не сплоховал…
– Ее величество, королева Франции, согласна, – поклонился Пьер Кошон.
Глаза герцога восторженно вспыхнули:
– Сдалась?!
– Да, милорд. Но разве мы оставили ей выбор?
– Хвала Господу, – потряс руками Бедфорд. – У меня бы не хватило духа предложить ей последний пункт! А она… не откажется, когда дойдет до дела? Ее лисий характер известен всем!
– Я поставил ее перед фактами. Она сказала, что подпишет документ, и выгнала меня вон.
– Раз так, значит, подпишет! Ах, Кошон, вы достойны большой награды, и вы ее получите! Обещаю вам… Кстати, что бы вы хотели за проделанную работу? Вы намекали мне, что у вас есть пожелания. Самое время мне выслушать их. Я жду!
– Я бы хотел получить епископскую митру, милорд.
Бедфорд рассмеялся:
– Вы ее получите, мэтр Кошон! Уверен, в скором времени мы с герцогом Бургундским найдем для вас подходящее епископство. Ваши заслуги бесценны, мой друг. И какую же область вы предпочитаете. Если не секрет?
– Я бы предпочел Реймс или Бове, милорд.
Бедфорд взмахнул руками так, точно был волшебником, и от одного его взмаха зависело немедленное исполнение всех желаний его посетителя.
– Я полностью одобряю этот выбор!
– И еще…
– Да, Кошон?
Будущий епископ обернулся:
– Видите того молодого человека, что стоит в дверях?
Жан де Ринель спрятался в полумраке, у самых дверей. Собаки уже не раз присматривались к нему.
– Конечно. Кто он? Ваш… секретарь?
– Мой внучатый племянник Жан де Ринель. Несмотря на молодые годы, очень способный юноша. Он помогал мне в составлении трактата. Жан просил меня о чести быть представленным вам…
Бедфорд поманил юношу пальцем. Тот подошел, косясь на собак, поклонился брату короля.
– Ваш покорный слуга, милорд, – немного теряясь, тихо сказал он.
Лорд Бедфорд недолго разглядывал юношу, а потом радушно хлопнул его по плечу:
– Если у моего брата и Екатерины Валуа родится сын, мы сделаем вашего внучатого племянника секретарем наследника! Как вам такое будущее, молодой человек?
Лицо юноши залил румянец. Он был польщен такой, пусть эфемерной, но роскошной перспективой.
– А теперь, мэтр Кошон, – уже забывая о молодом человеке, увлекая его дядю за собой, продолжал Бедфорд, – у меня будет к вам еще одно очень важное поручение. Точнее говоря, ряд поручений…
Окрыленный Жан де Ринель провожал их взглядом. Теперь герцог и его дядя вдвоем попадали в квадраты дневного света, тонули в его прозрачной синеве и темными силуэтами выплывали вновь.
– Вам предстоит все тщательнейшим образом подготовить к подписанию договора, которое назначено моим братом на конец мая, – говорил лорд Бедфорд. – И заняться будущей свадьбой Генриха Пятого, наследника французского престола, с Екатериной Валуа. Это не менее важное задание, чем составление нашего документа. Поверьте мне, мэтр Кошон! Со своей стороны я лично расскажу королю о вашей верности короне Англии! Нет, – счастливый, осекся он, – теперь уже – Англии и Франции!
8 мая 1420 года армия Генриха Пятого, отягощенная обозом, вышла из Руана и двинулись вдоль устья Сены на юг. С королем были и его братья – Джон, Кларенс и Хемфри. Армия шла не столько воевать, сколько обосноваться на французской земле – осесть в ее крепостях.
Через неделю войска проходили боевым маршем в четверти лье от стен Парижа…
О, превратности войн! Так устали парижане от кровавой гражданской распри, что, узнав о приближении английского короля – беспощадного завоевателя, они высыпали к бойницам и приветствовали захватчика. Он так страстно желал стать их хозяином? Пусть! Главное, чтобы был мир. А уклад, французский ли, английский – все едино. Династические браки то и дело меняли карту Европы. Только бы не лилась кровь…
Вечером 20 мая армия Генриха подошла к столице Шампани. У ворот короля встретил одетый в черное Филипп Бургундский, в окружении свиты. В отличие от своего отца герцог вначале не хотел лезть во французскую политику. Именно это активное вмешательство и погубило Жана Бесстрашного! Но потом передумал. Англичане предложили ему захватить северо-восточные города королевства, расширить свои владения, и он согласился.
– Мы рады видеть вас в Труа! – направляя к королю коня, воскликнул Филипп. – Да благословит вас Господь!
– Желаю того же и вам, мой любезный герцог! – ответил Генрих.
Они оба – англичанин и бургундец – чувствовали себя хозяевами мира. Завтра они поделят Европу. А дофин – не в счет…
Приятное тепло разлилось по сердцу Генриха, когда он вошел в парадную залу дворца. Там его ожидал узкий семейный круг: тучная королева-мать – бледная, от которой веяло холодом и враждебностью. Генрих знал: она ненавидела его, на что ему было совершенно наплевать. Разрумянившаяся Екатерина, юная и прекрасная, настоящая серна, уже готовая стать для него верной женой, нежной любовницей и матерью его детей. И поодаль, на троне, совсем исхудавший и безразличный ко всему король. «Добро пожаловать в свои владения!» – сказал про себя тридцатитрехлетний Генрих и засвидетельствовал почтение королю.
– Кто это? – спросил Карл Шестой.
Королева Изабелла, тяжело вздохнув, промолчала.
– Ваш будущий зять, отец, – еще сильнее раскрасневшись, ответила принцесса.
– Мой зять? А-а, – протянул он. – Но… кто он?
Генрих Пятый откашлялся в кулак – ему было смешно.
– Король Англии, – проговорила принцесса. Она стыдилась за отца. Но что с того было взять?
– Англии? – вяло удивился Карл Шестой. – Но ведь мы воюем с Англией?
– Отныне мы друзья во веки веков, государь! – вступил Генрих Пятый. – Нам больше нечего делить!
Эти слова прозвучали с дружелюбной издевкой. Изабелла Баварская побледнела еще сильнее. Что до Екатерины, то она едва скрывала улыбку. Неужели это случится на самом деле? Ей, скромной принцессе, доставались в наследство оба королевства – самые сильные в Европе! Тут сердце любой женщины затрепещет…
– Тогда добро пожаловать, – зацепив гостя мутным взглядом, пробормотал Карл Шестой. – Мы рады видеть вас. Побеседуйте с дамами, я очень устал…
Беседа была недолгой – королю нужно было отдохнуть с дороги и выспаться перед торжеством.
21 мая 1420 года в Труа состоялось историческое событие, до того невиданное, а именно – ратификация подготовленного Пьером Кошоном документа. В присутствии английской, французской и бургундской аристократии были зачитаны статьи договора.
Теперь Генрих становился регентом Франции и «возлюбленным сыном и наследником» Карла Шестого. Престол французских королей официально переходил к англичанам. Дофин Карл Валуа объявлялся незаконнорожденным, убийцей бывшего регента Жана Бургундского и мятежником против законной власти. Также он лишался всех владений и объявлялся вне закона. Королева-мать отрекалась от сына. Она не испытывала к отпрыску больших чувств и прежде. Но даже несмотря на это пощечина в Труа была такой звонкой, что эхо ее должно было мгновенно облететь всю Европу, и такой жестокой и болезненной, что, когда документ оглашался, Изабелла Баварская постаралась превратиться в камень. Иначе бы она просто умерла от позора и унижения. Беспомощная рука Карла Шестого, находившегося в полузабытьи, поставила закорючку. Генрих Пятый, грозный полководец и хитрый политик, мысленно уже попирал ногой всю французскую землю. Присутствовавшая тут же девятнадцатилетняя Екатерина Валуа была на седьмом небе от счастья. В мужья ей доставался самый могущественный король Европы, и притом – видный мужчина! Филипп Бургундский злорадствовал – теперь дофин будет наказан! За все надо платить! Тем более – за бургундскую кровь! Генрих Пятый Ланкастер лично скрепил документ той легендарной печатью, которой пользовались его предки при подписании победного мира в Бретиньи