Сейчас внизу Дюнуа танцевал вольт с юной королевой. Пышные рукава молодой женщины, сужавшиеся к запястьям, то и дело соприкасались точно с такими же рукавами рыцаря. Перстни сверкали на пальцах молодого воина и королевы. Размеренная музыка завораживала гостей, и только собаки, чуждые музыке, рычали в разных углах, яростно грызлись, но их хозяева аристократы на это не обращали внимания. Собачья грызня была аккомпанементом рыцарской жизни, как бряцанье оружия и вопли погибающих на поле брани.
– Сейчас – другое время и дело. Осталось только одно испытание для всех рыцарей Франции. – Иоланда улыбнулась, кивнув на танцующего Дюнуа: – Для них – молодых и сильных. Одно испытание на всех. Сейчас не надо идти за тридевять земель за несбыточной мечтой и сомнительной славой. Эту землю топчут английские кони. Землю Франции кровью – нашей кровью! – поливают враги. В том числе и бургундцы, будь они прокляты. Сейчас все просто: либо мы спасем себя, либо нас уничтожат. Я поставила на этого мальчишку, я отдала ему дочь и вложила в него сотни тысяч золотом. И что же теперь – отступить? – Отрицая это предположение, она гордо покачала головой. – Никогда!
Королева наконец-то вышла из темноты в яркий свет факелов, положила руки на деревянные перила балкона.
– Блудницы истерзали Францию, Дева спасет ее. Возможно, она уже рождена на французской земле и ждет только часа, чтобы открыться, явиться своему народу. Но не только с благодатью в сердце, но в рыцарском доспехе и с мечом в руке. Под королевским штандартом! Под лилиями Валуа… – Королева смотрела в пространство залы, освещенной огнями факелов и наполненной шумом пира. – Вы меня понимаете, святой отец?
Вопрос королевы прозвучал торжественно, как аккорд органа.
– Ваша мысль подобна самой быстрой птице, с которой трудно тягаться, – поклонился за ее спиной францисканец. – Но я понимаю вас, ваше величество.
В эту самую минуту пирующие внизу заметили Иоланду Арагонскую.
– Ваше величество, присоединяйтесь к нам! – громко воскликнул Орлеанский Бастард, только что закончивший танец с ее дочерью. – Я приглашаю вас на танец, – он встал на одно колено, – прошу от всей души!
Музыканты затихли, акробаты и жонглеры прекратили свое бурное действо, которому не было ни конца ни края. Утихли даже собаки, закрутили головами.
– Что ж! – громко откликнулась королева, и собаки преданно задрали головы вверх. – Танцевать с самым галантным и красивым кавалером двора мне будет в радость!
Раскрасневшаяся Мария захлопала в ладоши на ответ матери, слабо улыбнулся и Карл Валуа. Ла Тремуй скорчил кислую гримасу. Он ненавидел Иоланду Арагонскую и сразу невзлюбил Орлеанского Бастарда, как только увидел его, хотя поневоле сделал многое для его возвращения. Бастард был героем, а Ла Тремуй их опасался. Остальные рыцари и дамы зааплодировали. Хлопки не угасали до тех пор, пока Иоланда Арагонская не спустилась вниз – к пирующим.
Они вышли на середину залы, между столами, капельмейстер уловил мгновение, когда оба партнера замерли в первой позиции, и взмахнул руками. Арфа, лютни и виолы вновь заиграли вольт, но уже другой, более минорный, соответствующий статусу танцующей дамы.
– Знаете, ваше величество, – когда их кисти пересекались и они поворачивали головы друг другу, сказал Орлеанский Бастард, – я недавно получил письмо от своего брата – Карла, из Англии, так вот он поведал мне увлекательную историю. Уверен, она вас развлечет…
– Что за история, Жан? – прохладно спросила танцующая королева Иоланда.
– На границе с Лотарингией, в небольшом селенье, сейчас не скажу, как оно называется, не помню, растет милая девушка, и зовут ее Жанна…
Глаза Орлеанского Бастарда лукаво блестели.
– Дальше, – сказала королева.
– Ей сейчас лет восемнадцать, не больше…
Он нарочно тянул, но зацепить Иоланду Арагонскую было не так-то просто. Королева и Бастард сделали изящный поворот и поменялись местами.
– Продолжайте же, – поторопила она его.
– В это пограничное селение, под надежной охраной, новорожденной, ее отвез мой брат. Такова была воля нашего отца – Людовика Орлеанского.
Иоланда нахмурилась:
– Да что же вы тянете, право?
– Он вывез ее из Парижа в тот самый день, когда нашего отца убили люди Жанна Бесстрашного. Людовик сам проводил их до парижских ворот.
– Вашего отца убили недалеко от дворца Барбетт, – став не на шутку серьезной, сказала королева.
– Правильно, он возвращался туда, откуда они с Карлом и вывезли эту девочку. Потом Людовика выследили…
– Вывезли от Изабеллы Баварской?! – перебила его Иоланда.
– Да, – улыбнулся Орлеанский Бастард.
– Это был тысяча четыреста седьмой год?! Осень?!
– Именно так, королева.
– Но в том самом году, осенью, Изабелла Баварская родила ребенка – сына Филиппа, который умер через несколько часов после того, как увидел свет! Родила не во дворце Сен-Поль, а в своем вертепе – в Барбетт?
Они сделали еще один поворот, но Иоланда Арагонская никак не могла дождаться, когда вновь встретится взглядом со своим партнером. На них смотрели с интересом – по лицу королевы четырех королевств, до того веселой, пронеслась буря непонятных чувств. Но лицо Орлеанского Бастарда по-прежнему лучилось улыбкой, которая становилась все более хитрой.
– Да, ваше величество, – сияя, кивнул Бастард. – Только это был не мальчик, а девочка.
– И она не умерла?!
– Нет! Карл Орлеанский отвез на границу Франции общего ребенка Изабеллы Баварской и Людовика Орлеанского – девочку Жанну. Она жива-живехонька по сей день и растет в семействе неких д’Арков, преданных Орлеанскому дому. О ней некому было позаботиться – Людовика убили, Карл попал в плен. Всем оказалось не до нее. Можете поздравить, у меня есть сводная сестра – настоящая принцесса! А у нашего короля, да хранит его Господь, появилась кузина. – Он неожиданно весело рассмеялся. – Маленькая, крепкая деревенская сестренка!
– Святая Мария, – прошептала пораженная этой новостью Иоланда Арагонская. – Неужели промысел Божий?
В эту минуту танец закончился, музыка смолкла. Им вновь зааплодировали.
– Что вы сказали, ваше величество? – спросил Орлеанский Бастард, целуя руку королевы, все пальцы которой были унизаны дорогими перстнями.
– Вы не только отважный рыцарь, но и блестящий кавалер, – улыбнулась ему королева. – Да хранит вас Господь, мой милый Жан.
Орлеанский Бастард проводил королеву ко вновь загудевшему столу.
– И вот что еще, – уже намереваясь сесть, сказала Иоланда Арагонская. – Не забудьте мне сказать, завтра, что это за деревня на границе с Лотарингией, где растет ваша сестра. – Это прозвучало так, между прочим. – Мне и впрямь ваша история показалась увлекательной.
Молодой рыцарь учтиво поклонился королеве – он был доволен: не всяким рассказом можно было развлечь эту искушенную и мудрую женщину.
…В тот день королева Иоланда Арагонская пировала со всеми до ночи, что раньше с ней никогда не случалось. Она была весела и еще не раз отвечала молодым кавалерам согласием танцевать с ними популярный вольт.
Орлеанский Бастард, которому она не забыла напомнить о просьбе, на следующий день назвал ей то селенье, где жила его «маленькая, крепкая деревенская сестренка». Сразу после его ухода Иоланда Арагонская приказала подать ей письменный прибор. От услуги своего секретаря она отказалась – это письмо королева решила написать сама.
«Мой возлюбленный сын! – аккуратным почерком вывела она. – Надеюсь, ты и прекрасная Изабелла живы и здоровы! Вчера я узнала от нашего великолепного Бастарда, что в Шампани, на самой границе с герцогством твоего тестя Карла Второго Лотарингского, на берегу Мааса, в селенье Домреми живет девушка по имени Жанна. Ей восемнадцать лет, не больше. Она – приемная дочь некоего Жака д’Арка, местного старосты и подданного герцогов Барских. – Иоланда размышляла: стоит ли упоминать громкие имена истинных родителей девушки? Если ее гонцов перехватят и письмо попадет в чужие руки, да еще к бургундцам, они устроят на принцессу настоящую охоту! Королева быстро нашла выход. – На самом деле знатность ее родителей выше всяких похвал. Бастард называет ее сестрой. Ему об этом поведал его несчастный брат, которого мы не видели вот уже добрых двенадцать лет! – Она осталась довольна этой таинственностью. – Прошу тебя, мой возлюбленный сын, поскольку вы – соседи, узнай о ней побольше как можно скорее и напиши мне. Я с нетерпением буду ждать твоего ответа.
Пожелай от меня здоровья герцогу.
Твоя любящая мать, Иоланда».
Королева четырех королевств осталась довольна этим письмом. За год до подписания мира в Труа, в 1419 году, герцог Луи де Бар, также являвшийся кардиналом, усыновил и сделал наследником своих земель одиннадцатилетнего Рене Анжуйского – ее, Иоланды Арагонской, сына. А спустя год, в 1420 году, Рене Анжуйского, повзрослевшего на год, женили на десятилетней лотарингской принцессе Изабелле – дочери Карла Второго Лотарингского. Получалось, что Домреми, где жило семейство д’Арков, находилось в непосредственном подчинении названного отца восемнадцатилетнего Рене Анжуйского, а граничило оно с землями его тестя. Тем более, Робер де Бодрикур, капитан Вокулера, был старшим товарищем и официальным военным советником Рене Анжуйского. Правда, герцог Луи де Бар и Карл Лотарингский поневоле тяготели к пробургундской политике, потому что боялись «большого соседа Филиппа», знали, как он расправляется со сторонниками убийцы своего отца, и все же оба держали нейтралитет. Но с помощью сына Рене, наследника обоих престарелых герцогов (при этом, как и мать, ненавидевшего англичан и бургундцев), Иоланда Арагонская могла с легкостью контролировать события как в герцогстве Барском, так и в Лотарингии. Это успокаивало королеву четырех королевств и вселяло в нее надежду, что дело, которое она задумала, может оказаться успешным.
– Послушайте, святой отец, – в тот же вечер заговорила Иоланда Арагонская со своим исповедником, – сегодня я вам рассказала о таинственной девушке из Домреми, сестре Карла Орлеанского и нашего Бастарда. Это селенье подчиняется кастелянству Вокулер, которым командует Робер де Бодрикур, военный советник моего сына Рене. Нет ли в тех краях надежных людей из вашего ордена?