Наконец, он разомкнулся,
Лик приподнял, улыбнулся,
Руки на сердце прижал:
«Ты прекрасна! – он сказал. –
На меня лишь ты взглянула,
Сердце мне перевернула!
Ты ль мне послана судьбой?
С безнадежною мольбой
О тебе ль мечтал я ночи,
На заре смыкая очи?
На рассвете, о весне,
Ты ль являлась мне во сне?
Для тебя ль, уйдя под своды,
Молодые тратил годы
Я, как инок, взаперти?»
И ему княжна: «Прости,
Мой царевич светлоокий!
В путь неверный, путь далекий
Я давно бы собралась,
Если б ведала я, князь,
Как томишься ты бессонный,
В грезу нежную влюбленный,
Жизнь прекрасную губя…
Я б не мучила тебя
Безысходно, бесконечно…» –
– «Как учтиво, как сердечно!» –
Восхитился князь Милон,
И Милону с двух сторон
Царь с царицей торопливо:
«Как сердечно, как учтиво!»
Тут словечко вставил царь:
«Не умели этак встарь,
Деликатно, нежно, тонко!
Мы-то как? Припомни женка!» –
– «Ладно, ладно, что болтать! –
Говорит царица-мать. –
Как умели, говорили,
Поженились, не тужили». –
И, Милону погрозив,
Молвит: «Ты-то не учтив!
Иль не видишь, гостья плачет?
Ты бы выспросил, что значит.
Как ни бились мы с отцом,
Ничего мы не поймем:
Вся в слезах и всё про муху!..
Расспроси, уважь старуху!» –
21.
«А! – вскричал Милон в сердцах. –
Нагоню на мух я страх,
Прикажу их жарить в сале,
Коль они тебя кусали!
Девок, баб созвать велю,
Всех, как есть, переловлю,
Только вымолви словечко!..»
Дева вспыхнула, как свечка.
Заалела, как заря,
И, на князя не смотря,
Тихо-тихо прошептала:
«Милый князь, когда б я знала,
Сколько горя и забот
Вздох мой другу принесет,
Я бы слезы затаила…» –
– «Ах, как мило! Ах, как мило!» –
Сладко вымолвил Милон
И, отдав земной поклон,
Просит слезно и смиренно
Все поведать непременно.
«Ангел, радость, не томи,
Боль сердечную уйми!
Разгадай свою загадку,
Расскажи все по порядку!» –
22.
«Ну, изволь любезный князь!
Только лечь я собралась
На пуховую перину,
Вдруг я вижу паутину… –
Паутину! Шепчет царь. –
Развелась паучья тварь,
Сладу нет! На что похоже!»
И царица шепчет тоже:
«Ай-ай-ай! Какой позор!» –
– «Что за вычурный узор! –
Говорит княжна. – «Поймите,
Точно шелковые нити
От жемчужных веретен
Протянув со всех сторон,
Ткач-волшебник, невидимка,
Ткань прозрачную, как дымка,
Под воздушный перемёт
Для гостей залетных ткет.
Уж не чудо ль, в самом деле?
Приподнявшись на постели,
В паутинку я гляжу,
А сама-то вся дрожу, –
Без дыханья, без движенья, –
Чтоб чудесного строенья
Тонко-сотканную нить
Где-нибудь не повредить…
Ведь, потом чинить не шутка!
Вот и сам мой ткач-малютка
Вправо, влево и вперед
С расстановкою бредет;
Вот он лапки подбирает,
Глядь, уж нитку вынимает
Из неведомых мотков
Средь укромных тайников.
Лапку вправо, лапку влево, –
Так на грядке для посева
Ямки роет садовод,
Семя бережно кладет!
Лапку влево, лапку вправо…
Не работа, а забава!
Не успеешь доглядеть,
Вдвое шире стала сеть…»
23.
Тут княжна остановилась,
И с лица переменилась
И, как первый снег бела,
Слово дальше повела:
«Так малютка терпеливый
Ткал узор свой прихотливый…
Вдруг, откуда ни возьмись,
В паутину ворвались
И запутались две мухи,
Зажужжали так, что в ухе
Зазвенело у меня!
Быстро ножкой семеня,
Паучок одну опутал,
В паутинку всю закутал,
Будто куколку одел
И к другой уж подоспел;
Стал крутить … не тут-то было!
Та, хоть лапы завязила,
Вся взвилась под пауком,
Сеть запутала комком
И, добыв свободу крыльям,
Все, что с этаким усильем
Выткал бедный паучок,
Унесла под потолок…
И теперь мой ткач бездомный
Схоронился в угол темный
И сидит, не шевелясь…
Как же мне не плакать, князь?»
24.
Князь Милон, услышав это,
Обомлел, не взвидел света,
Руку, сердце запросил,
Пол слезами оросил.
«Ты, – сказал, – добра, учтива,
Благородно-горделива,
Ты прекрасна и умна,
Ты – природная княжна!
Если б ты была простушкой,
Ты бы плакала над мушкой,
А с проворным паучком
Ты сафьянным каблучком
Рассчиталась бы, наверно!
Ты воспитана примерно,
Будь супругою моей!
Свадьбу, свадьбу поскорей!»
В восхищении царица:
«Что за чудная девица!
Как я рада за сынка!» –
«Награжу я паука,
В воздаяние заботам,
Уваженьем и почетом! –
Царь-отец сказал, смеясь. –
Ну, а эту муху-мразь
За разбойные поступки
Истолочь велю я в ступке!»
«Эй, – кричит он, – кто тут есть?»
И велит за мухой лезть
И живую, с потрохами,
Изловить ее руками.
25.
Слуги царские бегут,
Все по лесенке берут,
Дружно к стенке приставляют,
Разом доверху взбегают
И под самым потолком
Вмиг находят серый ком
И к царю его приносят.
«Добрый царь, – невеста просит, –
Не вели ее толочь,
Казнь ей лютую отсрочь…
Поживет пускай немножко!»
Чу! В хрустальное окошко
Что-то бьется и стучит…
Князь открыть его велит,
Но едва струя пахнула,
Трясогузочка впорхнула,
Промелькнула, как стрела,
Муху клювиком взяла,
По светлице покружилась,
Потрясла хвостом и скрылась.
Слуги следом хвать-похвать,
Да уж поздно, не поймать!
26.
Вышли в сад и царь с женою,
Вместе с сыном и княжною,
Вдруг у самого крыльца
Видят юного гонца;
Конь дрожит в поту и в мыле;
Сам гонец стоять не в силе,
Навалился на коня…
«Славный царь, прости меня,
Утомился я без меры…
Принц-отец принцессы Леры
Мне скакать велел вперед,
Сам он едет через брод
Со своей женой и свитой;
Злой разлукою убитый,
Ищет он беглянку дочь,
Беспокоясь день и ночь!» –
«Здесь я! – молвила принцесса. –
Здравствуй, маленький повеса,
Мой любимый паж Гальмар!»
Мальчик вспыхнул, как пожар,
Вздрогнул, словно чиж на ветке,
И, собравши сил последки,
На красавицу взглянул,
Наземь пал и вмиг уснул.
27.
Скоро в главной царской зале
Свадьбу весело сыграли.
Много было там гостей,
Много там лилось речей,
И вино лилось ручьями,
Брызжа яркими огнями,
Прямо в алые уста…
Всех принцессы красота
Удивляла в том собранье.
А чудесное сказанье
О волшебном пауке
На серебряной доске
Мастер вырезал придворный,
В ремесле своем проворный,
Буквы золотом покрыл,
По углам алмазы вбил.
Как заветные скрижали,
Эту доску сберегали,
И теперь из рода в род
Сказ молва передает.
Я его услышал тоже
И тому, кто помоложе,
Не для славы и похвал,
Для забавы рассказал.
28.
Впрочем, кстати ли, не кстати ль,
Я добавлю, мой читатель,
Что паук в хоромах жил,
Мух ловил и не тужил.
В день Милонова венчанья,
В знак особого вниманья,
Всю мережку до краев
Накидали комаров.
Долго так он покормился,
Разжирел и возгордился:
Стал бродить не по углам, –
По постелям, по столам,
По обеденной посуде –
Раз попался он на блюде! –
Наконец, к самой княжне
Он в ушко заполз во сне.
Тут уж лопнуло терпенье,
И в соседнее селенье,
В дом Корнута-мужика
Царь отправил паука,
Наказав любить да холить,
Так и этак, мол, мирволить,
Чтоб он был согрет да сух,
И чтоб вдоволь было мух.