ейчас здесь сидели двое фернов из числа тех, что сопровождали Турида и Матаи Шанга.
Они что-то жарко обсуждали, и по их тону было понятно: им и в голову не могло прийти, будто их кто-то слышит.
– Да говорю же тебе, – воскликнул один, – не доверяю я этому черному! Незачем было оставлять нас здесь в сторожах! Скажи на милость, от кого мы охраняем эту давно забытую подземную дорогу? Это же просто уловка, чтобы нас стало меньше! Черный датор под каким-либо предлогом заставит Матаи Шанга избавиться и от других фернов, а потом просто нападет на нас со своими приспешниками и всех перережет!
– Да я-то тебе верю, Лакор, – откликнулся второй. – Ничего не может быть между фернами и перворожденными, кроме вечной ненависти! А как тебе эти его глупости насчет света? «Пусть свет горит с силой в три радийные единицы пятьдесят талов, а один ксат пусть светит с силой в один радий, а потом двадцать пять талов с силой в девять единиц»! Он именно так сказал, и подумать только, что старый мудрый Матаи Шанг стал вообще слушать такую ерунду!
– Да уж, действительно глупо, – согласился Лакор. – И ничего это не значит, кроме быстрой смерти для нас всех. Датору ведь нужно было что-то ответить, когда Матаи Шанг прямо его спросил, что они будут делать, когда доберутся до храма Солнца, вот черный и брякнул что попало… могу поклясться диадемой геккадора, что он и повторить этого не смог бы.
– А давай не будем больше тут сидеть, Лакор, – предложил второй ферн. – Как знать, может, мы еще успеем спасти Матаи Шанга и сами расправимся с черным датором. Что скажешь?
– Скажу, что ни разу за всю свою долгую жизнь я не нарушал ни единого приказа Отца фернов, – ответил Лакор. – Я буду сидеть здесь до тех пор, пока не сгнию, если он не вернется и не прикажет мне сделать что-то другое.
Приятель Лакора покачал головой.
– Ты старше меня по званию, – сказал он. – Я не могу ничего сделать без твоего дозволения, но все равно считаю, что оставаться здесь глупо.
Я тоже подумал, что со стороны фернов глупо сидеть здесь, так как Вула своим поведением показывал: далее след ведет через караульное помещение. У меня не было причин питать особую приязнь к этой расе самовлюбленных демонов, и все же я предпочел бы пройти мимо них, по возможности, без кровопролития.
В общем, стоило попытаться так и сделать, потому что схватка основательно задержала бы меня, а то и положила бы конец моим поискам, ведь лучших воинов, чем ферны, среди всех, с кем мне приходилось сражаться, я не встречал.
Подав знак Вуле идти за мной, я внезапно появился перед двумя стражами. При виде меня они выхватили длинные мечи, но я вскинул руку в мирном жесте.
– Я ищу Турида, черного датора, – сказал я. – Мне нужен он, а не вы. Дайте мне пройти спокойно, ведь, если не ошибаюсь, он такой же враг вам, как и мне, и у вас нет причин защищать его.
Ферны опустили мечи, Лакор заговорил:
– Я не знаю, кто ты таков, у тебя белая кожа ферна и черные волосы краснокожего, но если речь идет лишь о Туриде, то проходи, мы будем этому только рады, насколько это вообще нас касается. Объясни нам, кто ты и что привело тебя в не ведомый никому мир под долиной Дор, и мы, возможно, позволим тебе пройти по твоим делам, если решим, что это не противоречит полученным нами приказам.
Удивительно, что ни один из них не узнал меня; мне казалось, что я известен каждому ферну на Барсуме – либо по личному опыту, либо по слухам. Вообще, меня должны были бы узнавать в любой части планеты. Я ведь единственный на Марсе человек с белой кожей и черными волосами, да еще и с серыми глазами… ну, если не считать моего сына, Карториса.
Однако, услышав мое имя, они могли немедленно напасть на меня, потому что любой ферн на Барсуме отлично знал, кому их древняя раса обязана падением с высот духовного владычества. С другой стороны, моя репутация непобедимого бойца могла подсказать им, что безопаснее для их собственной жизни пропустить меня, вместо того чтобы вступать в смертельную схватку.
Но если быть честным до конца, скажу, что я и не пытался обмануть себя всей этой софистикой, поскольку на воинственном Марсе трусов – считаные единицы и каждый барсумианин, будь он принцем, жрецом или крестьянином, умел драться. И потому я лишь крепче сжал рукоять своего длинного меча, отвечая Лакору.
– Уверен, ты решишь, что самое мудрое – дать мне пройти без ссоры, – сказал я, – иначе ты ничего не достигнешь, кроме бессмысленной смерти в недрах Барсума, и ради чего? Ради защиты извечного врага, такого как Турид, датор перворожденных? А то, что ты погибнешь, если решишь встать против меня, доказывают трупы многочисленных барсумианских воинов, которые пали от этого вот меча… потому что я – Джон Картер, принц Гелиума.
Казалось, это имя парализовало обоих фернов, но в следующую секунду тот, что был моложе, грязно выругавшись, ринулся на меня с поднятым клинком.
Во время разговора он стоял позади Лакора, и, прежде чем ретивый молодчик подскочил ко мне, старший товарищ схватил его за перевязь и оттащил назад.
– Стой! – приказал Лакор. – Успеешь еще подраться, если мы вообще решим, что это нужно. Конечно, хватает причин для того, чтобы любой ферн на Барсуме захотел пролить кровь богохульника, святотатца, но давай-ка добавим к нашей праведной ярости немножко мудрости. Принц Гелиума желает сделать то же, что и мы. Так пусть он пойдет и прирежет черного датора. А когда принц вернется, мы все еще будем здесь и сможем преградить ему путь во внешний мир. Таким образом, мы избавимся сразу от двух врагов и при этом не вызовем неудовольствия Отца фернов.
Пока он говорил, его глаза лукаво поблескивали, и, хотя в его словах была безусловная логика, я все же почувствовал – возможно, подсознательно, – что за его спокойной речью скрывается злобный умысел. Второй ферн повернулся к нему в явном удивлении, но, когда Лакор что-то шепнул ему на ухо, младший отступил и согласно кивнул в ответ на предложение старшего.
– Проходи, Джон Картер, – сказал Лакор, – но знай: если Турид не справится с тобой, то по возвращении тебя будут ждать здесь другие, и тогда тебе не выйти на свет верхнего мира. Иди!
Во время этого разговора Вула негромко рычал, стоя рядом со мной. Порой он заглядывал мне в лицо, жалобно поскуливая, как будто умоляя о разрешении броситься вперед и разорвать фернов. Пес тоже ощущал враждебность за вполне мирными словами.
За спинами фернов из караульной выходило несколько дверей, в сторону одной из них, крайней справа, и махнул Лакор.
– Турид пошел сюда, – сказал он.
Но когда я позвал за собой Вулу, зверь взвыл и попятился, а потом быстро побежал к первой слева двери и там замер, скаля огромные клыки. Он словно указывал верную дорогу.
Я повернулся и вопросительно посмотрел на Лакора.
– Этот зверь редко ошибается, – произнес я, – и хотя я не сомневаюсь в твоих знаниях, ферн, думаю, что поступлю правильно, если прислушаюсь к инстинктам любящего и преданного существа.
Говоря так, я мрачно улыбнулся, чтобы Лакор понял без слов: ему не верят.
– Как пожелаешь, – ответил тот, пожимая плечами. – В итоге все равно будет то же самое.
Я пошел следом за Вулой в левый коридор, чутко прислушиваясь, поскольку враги остались за спиной, однако звуков погони не уловил. Тоннель был едва освещен редкими радийными лампами, что используются на всем Барсуме.
Видимо, такие же лампы, наполненные долговечным составом, непрерывно горели в подземных ходах многие века, не требуя ухода.
Прошли мы с Вулой совсем немного и очутились перед развилкой. Зверь не колебался ни секунды. Он двинулся к правому тоннелю, но тут я услышал звук, который говорил солдату Джону Картеру больше, чем слова родного языка, – это был звон металла, металла воинского снаряжения, и он раздавался где-то неподалеку.
Вула тоже его услыхал и мгновенно подготовился к опасности: его грива встала дыбом, ряды блестящих клыков обнажились. Я жестом сдержал его, и мы вместе отступили в сторону, в другой тоннель, на несколько шагов дальше.
Здесь мы остановились, и ждать пришлось недолго: вскоре на пол главного хода упали тени двух человек. Они двигались очень осторожно, и случайное звяканье оружия больше не повторилось.
Вскоре показались и сами воины; надо сказать, я ничуть не удивился, увидев, что это Лакор и его товарищ из караульного помещения.
Они шагали с опаской, и в правой руке каждый держал наготове острый длинный меч. Ферны встали рядом с развилкой, перешептываясь.
– А может, мы уже их упустили? – спросил Лакор.
– Либо так, либо зверюга побежала в другой тоннель, – ответил второй, – потому что мы-то шли гораздо более короткой дорогой… И Джон Картер мог выбрать кратчайший путь к смерти, как ты ему и предлагал.
– Да, – согласился Лакор, – и воинское искусство не спасло бы его от вращающейся плиты. Он наверняка бы на нее наступил, и, если бы та яма имела дно, в чем Турид сомневается, Картер бы уже до него долетел. Провалиться бы этому калоту, сумел же выбрать безопасный ход!
– Ну, впереди есть и другие ловушки, – напомнил приятель Лакора. – И их так легко не избежать… если принц Гелиума вообще ускользнет от наших добрых мечей. Ты подумай, например, сколько у него может быть шансов, войди он неожиданно в комнату…
Я бы с удовольствием послушал продолжение этого разговора, чтобы знать о грозящих мне опасностях, но тут вмешалась сама судьба: именно в этот момент я чихнул.
IIIХрам солнца
Теперь уже не оставалось иного выхода, кроме схватки; и у меня даже не было преимущества внезапности, когда я выскочил из тоннеля с мечом на изготовку, потому что мой несвоевременный чих уже предупредил врагов и они ждали меня.
Никто не проронил ни звука: лучше было поберечь дыхание. Само присутствие обоих фернов уже говорило об их предательстве. Они сразу последовали за мной, чтобы напасть без предупреждения, и при этом, конечно же, понимали, что я угадал их замысел.