И в самом деле, почему нет? Что значит возраст в этом мире вечной юности?
Мы оставались в Кадабре в качестве гостей Талу до его официального восшествия на трон, а потом вместе с тем огромным флотом, который я так удачно спас от гибели, отправились на юг через ледяной барьер, но сначала мы стали свидетелями окончательного уничтожения Стража Севера по приказу нового джеддака джеддаков.
– Отныне и навеки, – сказал он, когда дело было сделано, – корабли красных и черных людей вольны летать через ледяной барьер так же, как через свои собственные земли. Гнилые пещеры должны быть очищены, чтобы зеленый народ мог легко попадать в земли желтой расы, а охота на священных аптов пусть станет спортивным развлечением для моей знати до тех пор, пока на холодном севере эти твари не исчезнут все до последней.
Мы распрощались с нашими желтокожими друзьями с искренним сожалением и наконец отправились в Птарт. Целый месяц гостили мы у Тувана Дина; и я видел, что Карторис остался бы здесь навсегда, если бы не был принцем Гелиума.
Потом мы летели над могучими лесами Каола, пока не добрались до единственной причальной башни Кулана Тита, и там целый день и половину ночи с кораблей спускались воины. И столицу Каола мы посетили, скрепляя новые узы дружбы, возникшие между этой страной и Гелиумом, а когда минул еще один долгий и навсегда запомнившийся нам день, мы увидели стройные башни городов-близнецов Гелиума.
Народ давно уже готовился встретить нас. В небе сверкали ярко украшенные челноки. Над каждой крышей в обоих городах взметнулись флаги и вымпелы.
Улицы и площади блистали золотом и драгоценностями, и оба города как будто пылали огнем благодаря изумительным камням и блестящему металлу, отражавшему солнечные лучи.
Наконец-то после долгих двенадцати лет королевская семья Гелиума воссоединилась в своем величественном городе, окруженная безумствующими от радости миллионами жителей. Женщины, дети и даже воины плакали от благодарности судьбе, что вернула им горячо любимого Тардоса Морса и божественную принцессу, которой все поклонялись. Да и всем нам, испытавшим неописуемые трудности и вернувшимся со славой, народ рукоплескал.
В этот вечер, когда я сидел с Деей Торис и Карторисом на крыше моего городского дворца, там, где мы давно уже разбили чудесный садик, в котором можно было уединяться и тихо радоваться семейному счастью вдали от церемонности и пышности королевского двора, ко мне явился некий посланник. Нас приглашали в храм Воздаяния, «где этим вечером состоится суд», как говорилось в сообщении.
Я покопался в памяти, пытаясь сообразить, какое важное дело могло призвать королевскую семью из их дворца сразу по возвращении в Гелиум после многолетнего отсутствия, но если приказывает джеддак, никто не может сказать «нет».
Когда наш воздушный корабль опустился на причальную площадку на крыше храма, мы увидели великое множество улетающих либо прибывающих судов. На улицах внизу толпы народа вливались в огромные ворота храма Воздаяния.
Я наконец-то вспомнил об отложенном приговоре, что ждал с тех самых пор, когда меня судил здесь Сат Аррас – за то, что я вернулся из долины Дор и с берегов затерянного моря Корус.
Неужели такое было возможно – чтобы жажда правосудия, присущая всем народам Марса, заставила людей забыть о том великом добре, что смыло мои преступления? Неужели им безразлично, что благодаря мне, и только мне одному, спасены и Карторис, и Дея Торис, и Морс Каяк, и Тардос Морс?
Я не в силах был в это поверить, и все же с какой еще целью меня могли вызвать в храм Воздаяния сразу после возвращения джеддака в столицу?
Но когда я вошел внутрь и приблизился к Трону Справедливости, то был несказанно удивлен. На месте судей сидели Кулан Тит, джеддак Каола, с которым мы расстались всего несколько дней назад; Туван Дин, джеддак Птарта… Он-то как сумел добраться до Гелиума одновременно с нами?
Судейские места занимали также Тарс Таркас, джеддак Тарка, и Ксодар, джеддак перворожденных; я увидел и Талу, джеддака джеддаков с севера, который, как я мог бы поклясться, должен был находиться сейчас в своем жарком городе за ледяным барьером; в зале присутствовали и Тардос Морс, и Морс Каяк, и еще многие вожди. Все они образовали круг из тридцати одного судьи, как полагалось.
Воистину это был королевский трибунал, и, могу ручаться, такого вообще не знала история древнего Марса.
Когда я подошел к судьям, в огромном зале стало тихо, люди умолкли. Тардос Морс встал.
– Джон Картер! – заговорил он низким глубоким голосом. – Займи свое место на Пьедестале Правды, потому что тебя должны честно и беспристрастно судить твои соратники.
Не сводя с него глаз, я выполнил приказ с высоко поднятой головой. А когда я посмотрел на лица людей, которых еще мгновение назад мог с чистой совестью назвать своими лучшими друзьями на Барсуме, – я не увидел ни единого дружеского взгляда; вокруг сидели суровые, бескомпромиссные судьи, готовые выполнить свой долг.
Встал служащий и прочел записанный в большой книге длинный список благородных дел, которые, как я думал, сами говорили в мою пользу, – список охватывал собой период в двадцать два года, с того момента, когда я впервые ступил на коричневатое дно мертвого моря возле инкубатора таркиан. Далее следовал перечень всего остального, включая и то, что произошло в кольце гор Оц, где правили священные ферны и перворожденные.
Таков обычай Барсума – перечислять и добрые, и дурные дела человека, подвергшегося суду, и потому я не удивился тому, что все это зачитывается перед моими судьями, которые и сами все это знали, – и перечисление шло вплоть до последнего дня. Когда список закончился, встал Тардос Морс.
– О справедливые судьи, – заговорил он, – вы услышали перечень всего того, что совершил Джон Картер, принц Гелиума, – и хорошего, и дурного. Каково ваше мнение?
Медленно поднялся Тарс Таркас. Он возвышался надо всеми, похожий на огромную зелено-бронзовую статую. Таркианин обратил ко мне мрачный взгляд – он, Тарс Таркас, рядом с которым я сражался бессчетное количество раз! Тот, кого я любил как брата!
Я бы заплакал, если бы не был так взбешен; я едва не выхватил меч и не перебил их всех прямо на месте!
– Судьи! – начал Тарс Таркас. – Мы выносим только один приговор. Джон Картер более не может быть принцем Гелиума… – Он сделал выразительную паузу. – Он должен быть джеддаком джеддаков, главнокомандующим всем Барсумом!
И все судьи, тридцать один человек, тут же вскочили и выхватили мечи, соглашаясь с приговором, а в зале поднялся такой шум, какого никогда не слыхало древнее здание; мне даже показалось, что его крыша может рухнуть от грома людских голосов.
Наконец-то я понял мрачноватый юмор, с которым мне оказали величайшую честь, – и, несмотря на то что на самом деле в дарованном мне титуле была явная мистификация, искренние поздравления с избытком компенсировали розыгрыш.
И тут пятьдесят знатнейших вельмож самых крупных государств Марса прошествовали по широкому Проходу Надежды, неся на плечах великолепную повозку. Когда люди увидели, кто в ней сидит, радость выплеснулась из их сердец, и мне, по сравнению с громом оваций, все прочее показалось незначительным. То была Дея Торис, любимая всеми принцесса Гелиума.
Ее поднесли прямо к Трону Справедливости, и здесь Тардос Морс помог ей выйти и проводил ко мне.
– И пусть самая прекрасная в мире женщина разделит честь со своим мужем! – сказал он.
А я, прямо на глазах у всех, прижал к себе свою жену и поцеловал в губы.