Ксодар стоял абсолютно неподвижно. Ни единая его мышца не дрогнула, мощное тело не шелохнулось, когда стражник грубо сдирал с него великолепные регалии.
– Пошел вон! – завизжала разъяренная старуха. – Пошел вон, вот только вместо светлых садов Иссу ты будешь рабом того раба, который захватил тебя, в тюрьме на острове Шадор в море Омин. Уведите его прочь с моих божественных глаз!
Медленно, с высоко поднятой головой Ксодар гордо вышел из зала. Иссу встала и повернулась, чтобы уйти через другую дверь.
Но сначала, оглянувшись на меня, она сказала:
– Ты пока что отправишься на Шадор. А потом Иссу посмотрит, как ты умеешь сражаться. Иди!
С этими словами она исчезла вместе со своей свитой. Лишь Файдор задержалась и, когда я уже двинулся следом за стражами по направлению к садам, вдруг подбежала ко мне.
– Ох нет, не оставляй меня в этом ужасном месте! – взмолилась она. – Прости мне все то, что я тебе наговорила, мой принц! Я ничего такого не имела в виду. Только возьми меня с собой! Позволь мне разделить твое заключение на Шадоре! – Ее сбивчивая речь не поспевала за потоком мыслей. – Ты ведь просто не понял чести, оказанной тебе. У фернов нет брака, женитьбы, как у низших существ из внешнего мира. Мы можем просто жить вместе в любви и счастье. Мы оба увидели Иссу и через год умрем. Так давай проведем этот год вдвоем, и пусть нам достанется хоть капля радости!
– Мне действительно было трудно понять тебя, Файдор, – ответил я, – как и тебе чужды мотивы, обычаи и законы общества, которыми я руководствуюсь. Я вовсе не желаю тебя обижать, и дело не в том, что я не оценил дарованной мне чести, просто исполнить твои желания невозможно. Невзирая на глупые убеждения людей из внешнего мира, или священных фернов, или чернокожих перворожденных, я еще не записал себя в мертвецы, и, пока я жив, мое сердце бьется ради одной женщины – несравненной Деи Торис, принцессы Гелиума. Когда же придет смерть, мое сердце перестанет биться, но дальнейшее мне неведомо. И в этом я так же мудр, как Матаи Шанг, властелин жизни и смерти на Барсуме, или Иссу, богиня Вечной жизни.
Файдор секунду-другую пристально всматривалась в меня. Но на этот раз в ее глазах я не увидел гнева, лишь жалкое выражение безнадежной печали.
– Я не понимаю, – сказала она и, повернувшись, медленно пошла к двери, за которой исчезли Иссу и ее прислужницы. И через мгновение скрылась с моих глаз.
XТюремный остров Шадор
Снаружи, в саду, куда вывел меня страж, я нашел Ксодара, окруженного толпой чернокожей знати. Они оскорбляли и проклинали его. Мужчины били его по лицу. Женщины плевали в него.
Когда я подошел, перворожденные тут же переключили свое внимание на меня.
– А! – воскликнул кто-то. – Так это и есть существо, которое голыми руками справилось с великим Ксодаром? Ну-ка, посмотрим, как он это сделал!
– Пусть он схватится с Туридом! – со смехом предложила какая-то красавица. – Турид – благородный датор. Пусть он покажет этому псу, как сражается настоящий мужчина!
– Да! Турид, Турид! – прозвучал сразу десяток голосов.
– Он тут! – крикнул кто-то, и я, оглянувшись, увидел огромного чернокожего, увешанного драгоценными украшениями и оружием; он шел к нам.
– В чем дело? – громко спросил он. – Что вам нужно от Турида?
Несколько человек быстро объяснили ему суть дела.
Турид повернулся к Ксодару, его глаза от презрения превратились в щелки.
– Жалкий калот! – прошипел он. – Я всегда думал, что в твоей гнилой груди бьется сердце домашнего сорака. Ты не раз брал надо мной верх на тайных советах Иссу, но на поле боя, где ценится мужская доблесть, твоя подлая натура проявилась сполна. Калот, да я тебя одним пинком одолею!
И с этими словами он собрался пнуть Ксодара.
Кровь во мне вскипела. Меня охватила ненависть к этим трусам, которые готовы были растоптать некогда могущественного соплеменника просто потому, что он лишился милости Иссу. Мне не нравился Ксодар, но я не мог вынести подобного зрелища – ведь я видел несправедливость и гонение; перед моими глазами поплыл красный туман, я подчинился влиянию импульса и сделал то, чего никогда не стал бы делать по зрелом размышлении.
Я был рядом с Ксодаром, когда Турид занес ногу для трусливого пинка. Униженный датор стоял прямо и неподвижно, как статуя. Он с истинно мужским достоинством готовился принять любые насмешки и оскорбления, которыми осыпали его бывшие товарищи.
Но как только Турид шевельнулся, я немедленно двинул его ногой по бедру, и весьма болезненно. Этот удар спас Ксодара от дополнительного позора.
Настала гробовая тишина, а потом Турид с ревом прыгнул на меня, пытаясь добраться до моего горла; то же самое в свое время сделал и Ксодар на палубе корабля. И результат был точно таким же. Я поднырнул под протянутые вперед руки, а когда противник пролетал мимо меня, изо всех сил врезал ему в челюсть сбоку.
Огромный чернокожий крутнулся, как волчок, колени его подогнулись, и он рухнул на землю у моих ног.
Перворожденные, окружавшие нас, изумленно вытаращили глаза; они переводили взгляды с горделивого датора, лежавшего на дорожке в рубиновой пыли, на меня, словно не могли поверить в происходящее.
– Вы хотели посмотреть, как я свяжу Турида? – воскликнул я. – Ну так смотрите!
И я наклонился над распростертым в пыли телом и, сняв с него ремни с украшениями, надежно скрутил парню руки и ноги.
– Теперь можете сделать с Туридом то же, что и с Ксодаром. Отведите его к Иссу, прямо так, связанного его же портупеей, и пусть она своими глазами увидит, что среди вас появился боец, который превосходит перворожденных.
– Да кто ты такой? – прошептала женщина, предложившая затеять схватку между мной и Туридом.
– Я житель двух миров, капитан Джон Картер из Виргинии, принц дома Тардоса Морса, джеддака Гелиума. Отведите же этого воина к вашей богине и заодно скажите ей: точно так же, как с Ксодаром и Туридом, я могу поступить с самым могучим из ее даторов. Я вызываю цвет ее воинства на битву и буду сражаться либо голыми руками, либо длинным мечом, либо коротким, все равно.
– Идем, – сказал мне офицер, который должен был сопровождать меня на остров Шадор. – Я получил приказ, его надо выполнить. Ксодар, и ты тоже пойдешь.
Тон конвоира изменился, в нем больше не звучало презрение, когда он обращался к Ксодару или ко мне. Ясно было, что эта перемена произошла после того, как я с легкостью свалил с ног могучего Турида.
То, что офицер проявлял ко мне больше уважения, чем положено по отношению к рабу, было вполне очевидно: на протяжении всего пути он всегда шел или стоял позади меня, держа в руке короткий меч.
Возвращение к морю Омин не было богато событиями. Мы спустились на лифте по той же жуткой шахте, по которой поднялись сюда. Потом сели в подводную лодку, проплыли по длинному тоннелю под поверхностью Барсума и совершили подъем к верхнему миру, попав в тот же бассейн, с которого началось наше путешествие.
Потом нас посадили на небольшой воздушный крейсер и привезли на остров Шадор. Здесь мы обнаружили маленькую каменную тюрьму, охраняемую полудюжиной черных воинов. Без особых церемоний произошло и заключение в темницу. Один из чернокожих отпер замок огромным ключом, мы вошли внутрь, дверь за нами закрылась, проскрежетал засов, и вместе с этим звуком на меня навалилось ужасное чувство безнадежности. Подобное ощущение охватило меня когда-то в зале Тайны – в Золотых утесах, под садами священных фернов.
Но тогда со мной был Тарс Таркас, а теперь я остался без друзей. Я принялся гадать о судьбе огромного таркианина и его прекрасной спутницы Тувии. Если даже они каким-то чудом спаслись и очутились среди дружелюбно настроенных барсумиан, разве мог я надеяться на их помощь? Хотя, конечно, они с радостью выручили бы меня, если бы это было в их силах.
Однако им бы и в голову не пришло искать меня здесь. Никто на всем Барсуме даже вообразить не мог подобного места. Да если бы мои друзья и знали, что со мной случилось и куда я попал, и решились на поход, разве перебрались бы они через тайное море, охраняемое могучим военно-воздушным флотом перворожденных? Нет, мое положение было абсолютно безнадежным.
Ну, значит, нужно либо смириться, либо действовать. И потому я отбросил бессмысленное отчаяние, уже готовое поглотить меня. Чтобы как следует изучить свою тюрьму, я начал осматриваться.
Ксодар сидел, склонив голову, на низкой каменной скамье почти в центре комнаты, куда нас втолкнули. Он не произнес ни слова с тех пор, как Иссу разжаловала его.
Здание, где мы находились, было без крыши, его стены поднимались на высоту примерно в тридцать футов. Где-то посредине имелись маленькие окошки, забранные толстыми решетками. Вся тюрьма делилась на несколько помещений перегородками высотой в двадцать футов. В нашей комнате не было никого, кроме нас. Я заглянул через открытую дверь, ведущую в соседнюю камеру, и увидел, что она пуста. Далее я прошел еще через несколько помещений и наконец в последнем обнаружил молодого краснокожего юношу, который спал на каменной скамье, – такие скамьи составляли всю обстановку каждой камеры.
Видимо, юноша был тут единственным заключенным. Его лицо показалось мне смутно знакомым, но я не смог его узнать.
Молодой узник отличался правильными чертами лица и прекрасным телосложением. Его кожа была светлее, чем у большинства красных марсиан, но во всех других отношениях он являлся типичным представителем этой замечательной расы.
Я не стал его будить, потому что сон в тюрьме – это бесценный дар. Мне приходилось видеть, как люди превращались в бешеных зверей, если сокамерники лишали их пары минут счастливого забвения.
Вернувшись в свою камеру, я нашел Ксодара сидевшим на скамье в той же позе, в какой я его оставил.
– Приятель! – воскликнул я. – Никакой пользы нет в том, чтобы вот так хандрить. Как нет и бесчестья в том, что тебя победил Джон Картер. Ты же видел, с какой легкостью я справился с Туридом, а еще раньше одолел троих твоих товарищей на палубе крейсера.