Катя сморгнула вдруг выступившие слезы: пусть они расстались навсегда, но он есть, он живет в Англии и кому-то с улыбкой говорит – «ничего страшного».
Катя объяснила себе и молчание родителей: разве можно разрушать сказку? Раз уж дочь до сих пор верит в деда Мороза, по-детски пишет ему письма… Папа вчера так и сказал, рассматривая груду рождественских подарков – мол, твой сон, Катюха, это шутки старика Мороза! И связь с действительностью потому же – ишь, как тесно все переплелось! Пойми, попробуй, что сон, а что не сон…
Папа шумно радовался, что теперь дочь перестанет приставать к нему с глупостями насчет своей дворянской крови. Мол, сон сном, но теперь Катюха точно знает, что аристократы такие же обычные люди. И жизнь их ничуть не легче, а порой и труднее, чем ее, Катина, жизнь в родном доме.
Катя невольно с ним согласилась. И с горечью подумала: она действительно не гордится больше своей кровью. Предками, пожалуй, да, но при чем тут она, Катя?
Она задумчиво улыбнулась, перебирая драгоценные воспоминания: «Доктор Веласкис вовсе не дворянин, а герцогиня Хостонская его по-настоящему уважает. И не только как врача, но и как человека. Даже противная мисс Глюк…»
Еще одна маленькая тайна: мама с папой совершенно не хотят говорить о Катиной болезни. Сказали – им слишком тяжело далась эта неделя, они желают ее забыть. Смешные, они расспрашивают Катю об ее «приключениях» в Англии, будто не помнят, что это обычный сон!
Да, есть еще одна возможность: Ленка как-то – летом еще! – пересказывала Кате сюжет повести, понятно, фантастической... – короче, она могла действительно находиться дома, зато Катино сознание путешествовало, ну, как у героя той Ленкиной книги.
Может, у герцогини Хостонской в самом деле есть племянница? Девчонка, внешне похожая на нее, Катю, почти двойник? Тоже теория как теория, вполне имеет право на существование. Конечно, Кате вовсе не нравилось наличие двойника. Ведь каждый человек уникален, к чему ей, Кате, копия в Англии?
***
Школа за эти две недели совсем не изменилась. Усиленно шла подготовка к Новому году: в актовом зале уже стояла высоченная елка, стекла окон разукрашены рисунками, над головами в коридорах летали узорчатые снежинки, подвешенные на нитках…
У младших классов уже проходили новогодние утренники, из актового зала все время доносились звуки музыки и радостные вопли малышей.
Катя сидела на уроках, как во сне и потихоньку оттаивала, она и не думала, что настолько сильно соскучилась по школе и одноклассникам. Даже по учителям соскучилась!
На ее счастье, занятий сегодня практически не было. Учителя в основном объявляли итоги последних контрольных работ и называли отметки за полугодие. Возбужденные предстоящим вечером восьмиклассники – все-таки тридцать первое декабря! – не столько слушали преподавателей, сколько шепотом обсуждали карнавальные костюмы или планы на каникулы.
Катя робко посматривала на Лену, она не решалась спросить об итогах новогоднего конкурса, их объявили вчера. И с ужасом думала, что она будет делать, если «ее» стихотворение заняло призовое место.
Каяться? Ни за что! Нет, конечно, она виновата, но она уже достаточно наказана: поедом ест себя с того самого дня, как выдала Ленкину работу за свою. Если они с Плющенко еще и поссорятся… Это уже слишком!
Катя пыталась понять что-нибудь по поведению Лены, но ничего не получалось. Плющенко сама присматривалась к ней – Катя несколько раз ловила на себе ее любопытные взгляды – но себя не выдавала. На Катю она не злилась, это точно. Но и внимания особого не обращала. Приветливо поздоровалась при встрече и сочувственно отметила, что Катя похудела после болезни. А потом на всех переменах Лена запоем читала какую-то книгу, Катя подсмотрела – опять фантастика.
И Верка Сидоренко выглядела как всегда. Такая же самоуверенная, хамоватая и веселая. По ней не определить – вошла ли в тройку призеров. Катя помнила: Сидоренко написала вполне симпатичное стихотворение.
Васька Гончаров почти не заметил Катиного появления. Он по-прежнему крутился возле Наташи Подгорной, только Катю сегодня это не задевало. И Васька вдруг показался очень приличным парнем – какая разница кто у него родители? – а Наташа – настоящей красавицей.
Катя не видела, как внимательно смотрят на нее одноклассники, стоит ей отвести взгляд. И удивленных учительских глаз она не замечала. Только Луиза Ивановна по своему обыкновению сразу сказала то, что думала. Встретила Катю в перемену в холле перед актовым залом и придержала за плечо. Потом осмотрела с ног до головы и изумленно пропела:
– А ты изменилась за эти две недели, Катюша!
– Знаю, похудела.
– Да я не об этом! – отмахнулась учительница.
– Выросла? – равнодушно предположила Катя, наблюдая, как перед дверью в актовый зал собирается очередной класс: малыши в карнавальных костюмах. Девчушки сплошь феи, Снежные королевы, принцессы и Красные шапочки. А мальчики – черепашки Ниндзя, Бэтманы, мушкетеры и пираты.
– Нет же!
Катя пожала плечами. Луиза Ивановна, подумав, произнесла:
– Ты… держишься по-другому.
– Правда?
– С достоинством, я бы сказала. Приятно смотреть.
Катя смущенно покраснела. Как ни странно, этот простенький комплимент был ей очень приятен. Раньше никто такого не говорил. И только вздохнула: раньше она бы не оценила слов: «держишься с достоинством». Это теперь… К столовой с неизменной книжкой в руке свернула Плющенко. Катя встрепенулась, провожая подругу взглядом. И робко спросила, страшась услышать ответ:
– Луиза Ивановна, а что там с новогодним конкурсом?
– Ах, да, ты ведь болела! – Луиза Ивановна внимательно посмотрела на Катю. Помолчала, потом осторожно сказала: – Первое место занял наш Толик Оболенский, ты, наверное, его знаешь.
– Кто бы сомневался, – пробормотала Катя, с тревогой ожидая продолжения и моля Бога, чтобы ее не оказалось в списке призеров.
– Второе… – Луиза Ивановна замялась, Катино сердце замерло. – Не помню точно, какая-то девчушка из двадцать первой школы, кажется.
– А… третье? – еле слышно выдохнула Катя, цепляясь пальцами за подоконник, ноги едва держали от волнения.
– Значит, Леночка не похвасталась?
Катя отрицательно покачала головой, напряженно глядя на учительницу, в ушах нарастал гул.
– Так она и заняла, Лена Плющенко со своими «Этюдами»! – весело воскликнула Луиза Ивановна. – Разделила третье место с десятиклассником из одиннадцатой школы, по-моему, с Павликом Рокоссовским.
– П-правда? – пролепетала Катя, страшась поверить в свое счастье.
– Конечно. Два призовых места из трех достались нашей школе, по-моему, прекрасный результат!
– И Ленка поедет в Европу?
– Третьего января.
– С Оболенским?
– С Толиком и другими ребятами, там целая группа набирается с Северо-запада, конкурс проводился в каждом городе…
– Здорово! – Катины глаза засияли как звезды.
Забыв про учительницу, она побежала в столовую, чувствуя, что с плеч свалился страшный груз: теперь она могла не думать об украденном стихотворении. Не думать, так как Лена все равно поедет в Европу, ничего непоправимого не случилось.
Катя влетела в столовую как вихрь. Расталкивая ребят, пробилась к раздаче. Выхватила у изумленной Лены поднос – она как раз расплачивалась с кассиром – и ослепительно улыбнулась подруге:
– Поздравляю!
– Ты уже знаешь? – Лена смущенно опустила ресницы.
– Дурочка, я так за тебя рада!
– В самом деле?
– В самом-пресамом!
Катя поставила на стол поднос, и подруги застыли посреди зала, глядя друг другу в глаза. Лена, вдруг поверив, протянула руки:
– Значит, мир?
– Да, – Катя крепко сжала ее пальцы в своих ладонях. – Мир.
– Но я же плебейка, – с лукавым смешком шепнула Лена.
– Не напоминай! Я себя чувствую такой дурой…
Тогда Лена сказала, почти слово в слово повторяя слова учительницы:
– А ты изменилась за эти две недели!
И девочки ушли из столовой, забыв о подносе.
***
На школьный вечер Катя не пошла. Просто не захотела, да и мама посматривала на нее с тревогой. То и дело трогала Катин лоб губами, ей все казалось, что дочь вот-вот заболеет.
В десять часов вечера Катя надела свое бело-розовое платье и посмотрела на себя в зеркало: то и не то! Там, во сне, Катей занимались профессиональные стилисты. И прической, и косметикой, и аксессуарами… Сейчас же она просто распустила волосы по плечам, а вместо орхидеи прикрепила у виска белоснежный цветок гардении. Он пах так нежно и сильно, что у Кати кружилась голова.
Впрочем, когда она вышла к столу, родители восхищенно замерли. Мама почему-то тихо заплакала, а папа хрипло выдохнул:
– Всегда знал, что дочь у меня красавица!
– Па, но у меня же веснушки, – засмеялась Катя.
– Они тоже – красавицы,– папа упрямо сдвинул брови. – Каждая по отдельности и все вместе, оптом, так сказать!
– Ну, если каждая по отдельности…
Катя не помнила, когда она была настолько счастлива. Дома так здорово! В целом мире нет места лучше, чем родной дом. Здесь Катю любили! Разве все остальное не мелкие мелочи?
Она сидела за простенько сервированным столом и с легким сердцем пользовалась всего одной вилкой и одним ножом. И почему-то чувствовала: здесь так правильно. Сама герцогиня Хостонская, оказавшись в гостях у Ивлевых, вела бы себя точно так же, Катя ничуть не сомневалась. Вдруг вспомнилось, как миссис Моррисон на занятиях говорила: «Если человек по-настоящему воспитан, с ним рядом комфортно любому».
Когда часы пробили двенадцать, Катя не побежала к груде ярких коробок из Англии. Зато с интересом вскрыла подарки от родителей и от Лены. И счастливо улыбнулась: мама с папой подарили цифровой фотоаппарат, Катя давно о нем мечтала. И три ярких нарядных ночных сорочки. А Плющенко…
Катя радостно засмеялась, рассматривая две узкие голубые полоски – билеты на ледовое шоу. В город сразу после Нового года приезжа