— Любил кого-то и отпустил без борьбы? — Бабушка задумалась. — Гм... Может, это была та домохозяйка...
— Бабушка, — сказала я. — То, что написано в «Ю. Эс. Уикли» насчет того, что папа встречается с Евой Лонгнорией, это просто слухи.
— Ну, тогда я просто не представляю. Я знаю только одну женщину, которую он упоминал больше одного раза, — это твоя мать. И, конечно, он говорит о ней только потому, что она твоя мать. Если бы не ты, он бы не стал больше с ней видеться, после того, как она отвергла его предложение. Что, разумеется, было ГЛУПЕЙШЕЙ ошибкой с ее стороны. Ответить «нет» на предложение принца? Пф! Конечно, в конце концов это оказалось даже к лучшему. Твоя мать никогда бы не вписалась в жизнь во дворце. Миа, передай мне, пожалуйста, печенье.
10 сентября, пятница, лестница у входа в «Четыре сезона»
Какая же я дура!
Папа пытался мне сказать. ВСЕ пытались мне сказать. Но я была такой ДУРОЙ, что...
Но я еще могу все исправить, уверена, что могу. Нужно только повидаться с Майклом до того, как он сядет в самолет, и сказать...
Вообще-то я не знаю, что ему сказать, но когда я его увижу, то придумаю что. Если мне только еще разочек удастся вдохнуть запах его шеи, все будет хорошо. И я буду знать, что сказать, когда увижу его.
Если я смогу добраться до него до того, как он сядет в самолет. Сейчас середина дня, на лимузине папа поехал в ООН, значит, нам с Ларсом придется взять такси. Только мы не можем поймать такси, потому что они все куда-то исчезли. Как бывает ВСЕГДА, когда тебе действительно нужно такси. Вот почему сериал «Секс в большом городе» временами ужасно неправдоподобен: в нем героини всегда запросто ловят такси. На самом деле людей, которым нужно такси, намного больше самих такси, и...
ЧТО Я ЕМУ СКАЖУ????
Господи, какой же я была дурой! Я была глупой, слепой, тупой, бестолковой и предвзятой. НО КАКАЯ ТЕПЕРЬ РАЗНИЦА????? Честное слово, какое все это имеет значение, ведь я его люблю и никогда не полюблю никого другого, и он, если разобраться, мне не изменял! Ну ПОЧЕМУ НЕТ НИ ОДНОГО ТАКСИ?????
Я вылетела из бабушкиного номера, даже не попрощавшись, только крикнула Ларсу: «Мы уходим!», и бегом. Он побежал за мной, не понимая, в чем дело, Я смогла дозвониться по мобильному до Лилли, только когда мы были уже в вестибюле. Я ей:
— Какая авиакомпания? А Лилли:
— О чем ты?
— КАКОЙ АВИАКОМПАНИЕЙ ЛЕТИТ МАЙКЛ? — заорала я.
— «Континентал», — сказала Лилли немного растерянно. — Минуточку, Миа, ты где? У нас общее собрание, тебе нужно выступить с речью! С речью президента студенческого совета!
— Не могу! — прокричала я. — Лилли, это важнее, я должна с ним увидеться...
Я снова заплакала, но мне было все равно. В последнее время я так много плачу — это стало практически моим обычным состоянием. А это значит, я все-таки не нигилистка. Потому что нигилистки не плачут,
— Лилли, я только хочу ему сказать… я только хочу... — Вот только я до сих пор не ЗНАЛА, что я ему скажу. — Лилли, пожалуйста, скажи, во сколько у него самолет.
Что-то в моем голосе заставило Лилли поверить в мою искренность.
— В пять. — Голос Лилли немого смягчился. — Только Майкл, наверное уже уехал в аэропорт. На международные рейсы регистрация начинается за три часа, Я понимаю, тот, кто летает только дженовийским королевским самолетом, этого не знает.
Значит, Майкл уже в аэропорту. Но это меняне остановит! Я повесила трубку, выбежала на улицу и велела Ларсу ловить такси.
Потом я позвонила папе по телефону для экстренных случаев.
— Миа? — спросил он шепотом. — В чем дело? Что случилось?
— ничего не случилось, — сказала я. — Это была мама?
— Ничего не случилось? Миа для экстренных случаев, я нахожусь на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, сейчас выступает представитель комитета по разоружению и международной безопасности. Я понимаю, у тебя трудный период, ты рассталась с бойфрендом, но если ты не истекаешь кровью, я вешаю трубку.
— Папа, не вешай трубку! Мне нужно это знать! — закричала я, — Тот человек, которого ты любил и отпустил без борьбы, это была мама?
— О чем ты говоришь?
— ЭТО БЫЛА МАМА? Это моя мама была тем человеком, которого ты любил и отпустил без борьбы? Скажи, это была она? Мама говорила мне, что не хотела выходить замуж, а ты обязательно ДОЛЖЕН был жениться, чтобы произвести на свет наследника престола. Ты не знал, что у тебя будет рак и я останусь твоим единственным ребенком. И ты не знал, что не встретишь никого, кого бы полюбил так же сильно, как ее. И ты отпустил ее без борьбы, правда? Это ВСЕГДА была она!
В трубке повисло молчание, потом папа очень тихо сказал:
— Не рассказывай ей.
— Не буду, папа. — Из-за слез я с трудом видела Ларса и швейцара из «Четырех сезонов», они стояли у края тротуара и напару отчаянно махали руками, пытаясь поймать такси, которые абсолютно все были заняты. — Обещаю. Только скажи мне одну вещь.
— Право, Миа, мне нужно…
— Ты когда-нибудь нюхал ее шею?
— Что-о?
— Мамину шею. Папа, мне важно это знать. ТЫ когда-нибудь чувствовал ее запах? Он казался тебе невероятно приятным?
— Как фрезии, — еле слышно сказал папа. — Откуда ты знаешь? Об этом я никогда никому не рассказывал.
Шея моей мамы совершенно точно не пахнет фрезиями. Мамина шея пахнет мылом «Дав» и скипидаром, И еще кофе, потому что мама пьет его в большом количестве.
Для всех, кроме папы. Папа этих запахов не чувствует. Потому что для него мама — это ОНА.
Точь-в-точь как Майкл для меня — ОН.
— Папа, — сказала я, — мне надо идти. Пока.
Я повесила трубку, и в ту же секунду Ларс закричал:
— Принцесса, сюда!
Такси! Наконец-то! Я спасена!
10 сентября, пятница, такси на пути в международный аэропорт ДЖ.Ф.К.
Невероятное совпадение: мы сидим в такси Эфраина Клайншмидта.
Да, того самого Эфраина Клайншмидта, чье такси я заливала горькими слезами вчера ночью.
Эфраин только взглянул на меня в зеркало заднего вида и говорит:
— Ты!
И снова попытался передать мне «Клинекс».
— Не надо мне никакого «Клинекса»! — закричала я. — Гоните в Дж.Ф.К., мне нужно как можно быстрее попасть туда!
— В аэропорт Дж.Ф.К.? У меня уже смена заканчивается.
И тут Ларс показал свой пистолет, который висел у него на поясе. Вообще-то он просто полез за бумажником, сказав, что если мы доберемся до аэропорта за двадцать минут, он заплатит Эфраину еще двадцатку. Но я уверена, что вид пистолета «глок» подействовал сильнее, чем двадцатка.
Эфраин больше не колебался. Он до упора нажал педаль газа. Во всяком случае, он нажимал ее до тех пор, пока нам не пришлось затормозить у первого светофора.
Это ужасно, так мы ни за что не доберемся вовремя.
Но мы ДОЛЖНЫ добраться. Я не могу отпустить Майкла без борьбы. Я не хочу упустить того, кого люблю, и кончить, как папа, у которого нет по-настоящему близкого человека. Поэтому он и встречается то с одной топ-моделью, то с другой.
Конечно, не исключено, что, когда я приеду в аэропорт, Майкл скажет: «Убирайся!» Потому что, давайте смотреть правде в глаза, я все испортила. Не то, чтобы я не имела права обижаться на Майкла за то, что он сделал. Но, наверное, я могла бы проявить чуть больше понимания ы меньше предвзятости.
Об этом мне твердили все: мама, Тина, Лилли, папа.
Но я никого не желала слушать.
Ну почему я их не послушала?
И почему я поцеловала Джея Пи??? ПОЧЕМУ????? ПОЧЕМУ????? ПОЧЕМУ?????
Я попытаюсь объяснить Майклу, что это ничего не значит, что мы с Джеем Пи просто друзья, что у меня ужасный, просто ужасный характер, и я заслуживаю наказания. Но только не надо наказывать меня тем, что Майкл никогда больше не будет со мной разговаривать! Чем угодно, только не этим!
И даже если Майкл скажет что-нибудь типа «Убирайся», может быть, я, по крайней мере, смогу сегодня ночью заснуть. Потому что я хотя бы попыталась. Попыталась все исправить.
Я должна это сделать!
Ларс только что сказал:
— Принцесса, думаю, мы не успеем.
Это потому что мы застряли на мосту позади трактора с прицепом, который еле ползет,
— Не говори так, Ларс, мы успеем. ДОЛЖНЫ успеть.
— Может, вам лучше ему позвонить? Пусть он знает, что мы в пути, тогда он подождет, а не пойдет прямиком на предпосадочный контроль.
— Я не могу ему звонить.
— Почему?
— Потому что он ни за что не ответит, если увидит, что звоню я. После того, что он видел перед дверью кабинета химии?
Ларс поднял брови.
— Ах да, я и забыл. Но вдруг Майкл уже прошел контроль? — предположил Ларс. Тогда вы не сможете к нему подойти, не имея билета.
— Тогда я куплю билет.
— В Японию? Право, принцесса, не думаю...
— Ларс, я не собираюсь на самом деле ЛЕТЕТЬ в Японию, — заверила я. — Я только пройду через терминал, чтобы найти Майкла.
— Вы же знаете, что я не могу отпустить вас одну.
— Я и для тебя куплю билет.
К счастью, у меня была черная королевская карточка «Американ экспресс», предназначенная только для экстренных случаев. Я еще ни разу ею не пользовалась. Но ведь папа мне и выдал ее для экстренных случаев.
А сейчас как раз экстренный случай.
— Мне кажется, вам все-таки стоит ему позвонить, — сказал Ларс. — Вдруг он возьмет трубку?
Я в упор посмотрела Ларсу в глаза.
— А ты бы взял? Если бы был на его месте?
— Э... о. пожалуй, нет, не взял бы.
— Эй! — Эфраин Клайншмидт сердито посмотрел на нас в зеркало заднего вида. Он сумел обогнать трактор с прицепом и теперь нажимал на газ. — Я не собираюсь поворачивать обратно, мы почти приехали,
— Ларс, я не буду ему звонить, — сказала я, — Арвин не стала бы звонить Арагорну.
— Кто?
— Принцесса Арвин. Она бы не стала звонить Арагорну, Ларс, в такой ситуации нужен поступок. Я не Арвин, я не спасла своих хоббитов от опасности, не обогнала гномов кольца. Я уже столько всего натворила… поцеловала другого парня, и к тому же я не внесла никакого весомого вклада в жизнь общества, не то что Майкл — он внесет, когда создаст своего хирургического робота-манипулятора, который совершит революцию в кардиохирургии и полностью ее изменит. Я просто принцесса.