это хороший страх, это правильная тревога.
Смею вас заверить: тревога и страх – очень нужные чувства, которые нам подсказывают, как функционировать в тех или иных условиях, чтобы после этого еще долго и благополучно функционировать.
Но иногда случается, что страх и тревога парализуют человека, хотя видимой причины не было. Опасности на горизонте нет. Враги не наступают. А человека трясет от страха, ладошки потеют, тошнота подкатывает, дыхание затруднено. Бывает, мы что-то где-то услышали, а наш мозг сам раскатал эту новость до проблемы вселенских масштабов.
Случай № 2. Несколько лет назад от рака умерла моя одноклассница. Молодая женщина без видимых проблем со здоровьем вдруг начала чахнуть и сгорела за несколько недель. Страшно. Я после этой новости перестала спать. Ложилась в постель, складывала руки на груди и мне казалось, что в такой позе меня скоро и похоронят. Я переворачивалась на бок, и мне начинало казаться, что именно в такой позе делают кольпоскопию, чтобы обнаружить рак матки. Я переворачивалась на живот лицом в подушку, и мне казалось, что я щас задохнусь и на моих похоронах кто-нибудь из одноклассников скажет: «Надо же, какая тупая смерть».
Всю следующую неделю я сдавала анализы. Анализы оказались в норме. Тут бы мне и успокоиться, но внутри меня кто-то голосом Эльзы прошептал: «Это конец…» Я запаниковала еще больше: врачи ничего не нашли, а мне плохо, ведь именно так в фильмах и происходит. Главному герою становится все хуже, а врачи разводят руками и говорят, мол, ничего не понимаем, чудеса какие-то. Точнее, не чудеса, а наоборот. Античудеса. Так и говорят: «Вот вам справка и диагноз: античудеса. Идите куда-нибудь и расколдовывайтесь сами!»
На нервах я перестала спать, есть, потеряла около четырех килограммов (что логично, если не есть) и впала крайнюю форму истерики. Потому что где-то нагуглила, что один из симптомов рака – это потеря массы. Не знаю, чем бы дело закончилось, если бы я не влюбилась. И сразу тревога куда-то испарилась. Но об этом клиническом случае я расскажу попозже.
Вот эти тревога и страх – они «плохие», вредительские, они мне не друзья, я бы даже сказала. В том и особенность тревожного расстройства, что с самим человеком еще ничего не случилось, реальной опасности нет, а человек уже ждет самого худшего, видит в ситуации только риски и напрочь забывает о своем успешном опыте в решении самых разных проблем. Волнение мечется внутри тела, внимание цепляется то за один повод для тревоги, то за другой, без паузы и передышки. Воображение начинает создавать образы бесконечной вереницы бедствий и опасностей. Главное содержание этих образов – ощущение беспомощности перед неотвратимой бедой. И самое печальное, что все это может превратиться в твердое убеждение: мир полон опасностей, а я слишком слаб, чтобы защитить себя от них.
Все время, вся энергия, все силы уходят на эти страхи. Тут и реально можно концы отдать. Ну на крайний случай подхватить какую-нибудь болезнь, ведь все болезни, как мы знаем, от нервов. Только сифилис от удовольствия. А в условиях пандемии мы тут реально все стали заложниками синдрома Эльзы. Нам всем на постоянной основе начинает мерещиться конец света. В таком крайнем случае надо идти к специалисту.
Именно благодаря этому тревожному расстройству я начала посещать психотерапевта. Нашла самого лучшего: его отец был психотерапевтом, его дед был психотерапевтом, его прадед был психотерапевтом, его прабабка была прабабкой (тут никакой интриги, раньше женщины не особо реализовывались в профессиональной деятельности). Но если бы феминизм зашагал по стране на 100 лет раньше, то, безусловно, его прабабка была бы тоже психотерапевтом.
Итак, проревев всю ночь накануне консультации, я собрала себя в кучку и поехала… к 10 часам на радиостанцию, чтобы презентовать свою новую книгу. Спросите, зачем. Затем, чтобы хотя бы в этот эфирный час не думать о своей неминуемой смерти. После этого я еще раз поревела и поехала к психотерапевту в надежде на то, что он даст каких-то сильнодействующих таблеток и моя тревога волшебным образом исчезнет. Мне казалось, что, как только я перешагну порог психотерапевтического кабинета, я начну рыдать и биться в истерике о подоконник. И, увидев все это, терапевт скажет: «Можно, в вашу честь я назову новый синдром?» – и сделает мне укол успокоительного. И насыплет в кулечек таблеточек разных от умственного помешательства.
Как все было на самом деле. Я подошла к дубовой двери и постучала. Никто не открыл. «Блин, капец, он забыл про встречу, он уехал и оставил меня наедине с моей тревогой, которая меня сейчас сожрет, и бомжи найдут мое бездыханное тело здесь, в московской подворотне…» Примерно на втором круге паники мне открыли дверь. Передо мной стоял рыжеволосый Сэм Хьюэн из сериала «Чужестранка», только одет он был не в ирландский килт, а в деловой костюм: идеально выглаженные брюки, рубашка и жилет. Да, у вас есть время, чтобы загуглить, что за Сэм Хьюэн такой.
Кайфовый, правда ведь?
Сейчас со страниц своей книги я хочу задать вопрос Минздраву РФ. Скажите, пожалуйста, зачем вы выпускаете таких красивых врачей? Вам что, сложно какой-нибудь визуальный ценз установить? Введите правило какое-нибудь: «Сильно красивым врачам даем диплом об окончании вуза, но не рекомендуем практиковать». Нам, пациентам, дико неудобно рассказывать о своих проблемах красивым врачам. Ни одна женщина не хочет садиться на кушетку к такому психологу, на лицо – да, хочет. На кушетку – нет.
В секунду я забыла все свои проблемы, зато вспомнила, как Тайра учила меня через экран телевизора улыбаться глазами. Я, как в романтической мелодраме, перешагнула через порог максимально медленно, в слоу-мо, заправила непослушную прядь волос за ухо и овечьим голосом проблеяла: «Я раньше никогда не была у психолога. Научите меня, что надо делать…»
Если вкратце, то наш диалог выглядел так:
– Наталья, рассказывайте, что вас беспокоит, вы хотели мне рассказать о каких-то проблемах…
– Да у меня вообще никаких проблем нет. Живу полной жизнью: хочу – какао пью, хочу – колбасу ем.
– Понятно. А ко мне зачем пришли?
– Просто рассказать про это все.
Я еще несколько раз приходила к нему на консультацию. Но каждая консультация напоминала больше кособокое свидание, где женщина из кожи вон лезет, чтобы понравиться, а мужчина ей говорит: «Не надо меня называть на „ты“, это противоречит врачебной этике». На этом все и закончилось. Какой я из этого могу сделать вывод: состояние влюбленности делает человека воистину бесстрашным. Поэтому одним из способов прекратить тревогу может стать банальная влюбленность. Пусть даже в человека, который никогда не ответит взаимностью. Да хоть в героя сериала. Главное, чтобы ваши панические атаки сошли на нет.
А теперь серьезно.
Как лечить синдром Эльзы, который по факту является стандартным тревожным расстройством?
1. С точки зрения когнитивно-поведенческой терапии, самое важное для человека, страдающего тревожным расстройством, – это перестроить мышление (как будто это так просто!), изменить убеждения и научиться жить по-новому. Но все же попытайтесь это сделать самостоятельно или при помощи специалиста, если случай запущенный.
• Замечайте свои мысли, выписывайте их на бумагу и проверяйте их адекватность, переформулируйте свои мысли на более позитивные. Например, если вас укусил комар и вы теперь боитесь что-нибудь подхватить, представьте, что, возможно, вы станете человеком-комаром и вас сыграет в фильме Том Холланд.
• Управляйте своим вниманием, замечайте в жизни что-то хорошее. Оно, блин, есть, просто мы в силу своего пессимизма и жизненного опыта, ставим акцент только на негативных новостях. Жизнь не черно-белая. У жизни есть и другие цвета. Не работает лифт – отлично! Вместо тренировки поднимусь к себе на девятый этаж. Попа будет как у Дженнифер Лопес.
• Не знаю, как вы это сделаете, но нужно научиться переносить неопределенность. В условиях пандемии я не знаю, есть ли будущее у моей профессии стендап-комика или мне нужно успокоиться и не ездить по городам. Я не знаю, что будет дальше, поэтому сейчас временно нашла себе онлайн работу.
• Навык решения проблем формируется в детстве. У нас, паникеров, он, видимо, не сформировался. Не беда, формируем этот навык во взрослом возрасте! Человек – это самое обучаемое существо на планете. И еще дельфины. И еще собаки. И они, как мы видим, не переживают по пустякам.
2. С точки зрения системной семейной терапии, нужно с помощью системной расстановки выяснить, чьи тревоги и страхи вы повторяете, и передать их как груз в то время и пространство, где они возникли и где они были адекватны, отдать предкам.
Например. Если вас накрывает паника по поводу того, что часики тикают, а вы к своим 30 годам еще не замужем, поймите происхождение этого страха. Это раньше, когда женщина не могла сама себя содержать, ей нужно было, пока она еще свежа и красива (или просто свежа, тут кому как повезет), найти себе кошелек и кров в виде мужчины. Сейчас многие женщины не просто хорошо зарабатывают, а сами могут содержать мужчину. В такой реальности женщина может наслаждаться жизнью до старости и не переживать о каких-то там часиках. Если нужно, она купит себе APPLE watch, они не тикают, они электронные.
3. С точки зрения телесно-ориентированной терапии, важно найти в теле место, где хранятся страхи. Это очень часто выглядит как мышечный спазм, блок или зажим. Достаточно хорошенько растянуть, размять, согреть или привести в движение эту область тела, чтобы высвободилось огромное количество энергии, возникли телесные образы, которые очень легко можно преобразовать в более комфортные.
Но это нужно к телесно-ориентированному специалисту походить. Я в этом мало что понимаю, но одно знаю точно: после развода у меня образовался зажим в шее. Остеопат развел руками, сказал, что «надо чаще проминать». А телесно-ориентированный психолог улыбнулась, потрогала мои плечи, шею и задала всего один вопрос: «А сколько человек сейчас финансово зависит от вас, ну, образно говоря, сколько их сидит на вашей шее?»